Время скидок в Аду

Глава 47 ПОЧТИ У БЕРЕГА

Когда я добрался до Уимпи Стимерс, культового заведения в стареньком серебристом вагончике на Пэрэйд-стрит, где готовили гамбургеры, Сэм как раз вышел из него с полным пакетом маленьких бургеров. Еда меня не так уж беспокоила — в конце концов, и ангелам приходилось питаться, по крайней мере, на Земле, — но он привел с собой Младшего Ангела Клэренса, что серьезно меня волновало.

— Да ладно! Неужели все болтают друг с другом у меня за спиной?

Клэренс слегка улыбнулся, но при этом удостоил меня смущенным взглядом.

— Все верно, Бобби.

— Прошу прощения, что я все так усложняю, — обратился я к Сэму, — но разве он, — я показал на Клэренса, — не пытался арестовать тебя? И разве он все еще не должен этого сделать?

— Бобби, хватит делить все только на белое и черное, — Сэм достал из пакета бургер размером с пирожок и практически проглотил его. — Да, в других обстоятельствах наш друг счел бы своей обязанностью сдать меня вышестоящим ангелам, моему бывшему начальству. — Он облизал пальцы, а потом вытер их о брюки. Я терпеть не мог, когда он это делал. Из-за этого все собаки его преследовали. — Но как и любой разумный ангел, он способен понять, когда изменившиеся обстоятельства требуют большей уступчивости.

— Он пытается сказать, что я пришел ради тебя, Бобби, — сказал Клэренс так искренне, словно подводил итоги школьного собрания. — Мне не важно, что ты сделал — ты по-прежнему ангел, и мы все еще на одной стороне. Я не позволю какому-то выскочке с вилами так просто разделаться с тобой.

Я простонал:

— Боже, Сэм, он разговаривает прямо твоими словами! И это хреново. — Меня не так уж волновала возможность попасть в драку: малыш Клэренс наверняка неплохо справится. Он прошел подготовку и довольно неплохо стреляет. Но что будет делать Клэренс потом, если мы переживем эту ночь? — Я не могу так рисковать, Младший, прости, — наконец сказал я. — Не могу тебя взять. И не могу рисковать тем, что ты слишком многое узнаешь о моих личных делах.

— Почему? Мне и так уже почти все известно, — сказал он. — В смысле, я знаю про твою девушку из Ада. Я знал это уже давно и никому не говорил, так в чем же проблема сейчас?

— Ты знаешь? — Я повернулся к Сэму. Я чувствовал, что вена на моем виске пульсирует так, словно готова лопнуть и облить всех фонтаном крови. — Он знает?

— Меня винить не в чем, — ответил мой лучший друг, поглощая очередной маленький бургер. — Дружище, это очень вкусно. Он уже знал про Каз. Я тут ни при чем.

— Вот именно, Бобби, — сказал малыш Клэренс. — Чему я должен был поверить? Что ты оставил свое тело на три недели и отправился на каникулы в Пуэрто-Вальярта? Или куда ты там сказал? В Сиэтл? Да, чувак — Музей Джими Хендрикса и башня Спейс-Нидл! [100]

Я сердито посмотрел на него и шутить не собирался.

— Ты нравился мне больше, когда был сельским идиотом. Ладно, думаю, ты можешь остаться. И, думаю, я этому рад. Но шутить тебе нельзя.

Кажется, наказание его не слишком напугало.

— Хорошо, Бобби. Как скажешь.

Время близилось к двум, когда мы шли вдоль Пэрэйд к Сороковому пирсу. Я рассказал им, что, по моему мнению, может произойти и что от них требовалось сделать, в зависимости от того, как будет развиваться ситуация — ожидаемо или не очень. Мы дошли до здания парковки напротив пирса и увидели, что цепь, которую обычно натягивают перед входом на ночь, перерезана и валяется на земле двумя запутанными клубками, словно парочка очень грустных змей.

Ночь была прохладной, и ветер с гавани делал ее более похожей на февральскую, чем на июльскую, но я надеялся, что мерзнуть нам не придется. Тихо разговаривая, но никак более не пытаясь выдать наше прибытие, мы добрались до верхнего этажа. В дальнем углу, возле длинной черной машины Кеннета Валда — броня уровня работы Орбана, не сомневаюсь — виднелись две фигуры. Черт, да могло оказаться, что именно этот древний венгерский ублюдок поработал над автомобилем Валда, откуда мне знать.

Один из них был очень высоким, а вторым оказался сам Элигор. Мне пришлось подавить внезапный прилив гнева и паники. Где Каз? Она в машине? Он вообще привез ее?

Напарник Элигора отличался не только огромным ростом, он и выглядел достаточно странно: при росте выше двух метров и мускулистом теле его руки и ноги казались слишком большими по сравнению с остальным телом, а голова была слишком маленькой, от чего он походил (я, правда, не могу по-другому это выразить) на гигантскую булавку. Но глаза с этой покатой головы смотрели ясно и проницательно, и я был вполне уверен, что в этих руках размером с тарелку таилась соответствующая их виду сила.

— Господин Доллар. — Элигор был в обличье Кеннета Валда. Он надел свой лучший костюм для летнего отдыха, словно собирался поплавать на яхте вместе со своими старыми друзьями из колледжа. Он посмотрел на Сэма, задержав свой взгляд достаточно долго, чтобы дать понять, что он его узнал, затем мимоходом взглянул на Клэренса, прежде чем повернуться ко мне. — И вот мы встретились снова. Поздравляю с удачным побегом! Кстати, тебе передают благодарности все те, кто находил Комиссара Нилока ужасно занудным — его голове самое место во Внешнем ущелье. Дорога назад займет у него не меньше пары тысяч лет.

— Где Графиня? — Я сдерживался как мог, чтобы не перейти на крик.

Элигор покачал головой.

— Совсем не ценишь искусство ведения беседы. В этом и вся проблема твоей тактики крутого парня, Доллар, — лишь немногословные остроты и едкие замечания. Разве плохи Шерлок Холмс и Эркюль Пуаро? Уж эти герои умели связать пару слов. — Он поднял бровь, когда я издал непреднамеренное ворчание. — Что ж, ладно, если ты так настаиваешь. — Он махнул высокому парню. — Фиддлскрейп, он хочет увидеть Графиню. Будешь так любезен?

Телохранитель открыл заднюю дверь длинного автомобиля и наклонился. Он помог Каз выйти, хотя «помог» — это не совсем верное слово, если только рыбаки не «помогают» пойманной рыбе оказаться на борту лодки. В ее походке не осталось ничего грациозного, потому что ее руки были связаны за спиной. К тому же ее рот был заткнут кляпом. Я заставил себя сделать глубокий вдох, чтобы внезапно не пристрелить кого-нибудь.

— Теперь отпусти ее, и я отдам перо, — сказал я Великому Герцогу.

— Вот эту часть Сэм не особо хорошо объяснил, — зашептал Клэренс мне в ухо. — Зачем ему нужно перо?

— Заткнись, — посоветовал ему я. — Пусть она идет сюда, Элигор.

Элигор усмехнулся.

— О, нет-нет. Сначала перо, и затем, обещаю, ты заберешь эту женщину. Даю тебе слово.

— Прекрасно! Я так надеялся, что смогу получить клятвенное обещание от одной из больших шишек Ада, — сказал я. — Ведь это сразу завоюет мое доверие.

Но я знал, что он не сможет провести меня. У повелителей Ада странные отношения с правдой, и если вы достаточно умны, то сможете этим воспользоваться.

— Давай, Сэм. Достань его.

Сэм достал предмет, который называл перчаткой Бога, могущественную вещь, которую дал ему Кифа, когда Сэм впервые согласился работать на Третий путь. Я подумал, что это было чертовски иронично: перчатка, которую Энаита дала Сэму, снова меня выручит — это была единственная веселая мысль на тот момент. Что-то тонкое засияло в темном гараже, яркое, как дорожные огни, но при этом переливающееся разными цветами. Сэм просунул в него руку, потянулся в мой карман и достал перо. Клэренс открыл рот от удивления, настолько пораженный этой ангельской магией, что я был рад, что в то мгновение мне ничего от него не требовалось. Каз беспомощно смотрела на меня. Я пытался не утонуть в этом взгляде, но, даже замечая ее краем глаза, я уже чувствовал укол в сердце.

Элигор посмотрел на светящиеся пальцы Сэма.

— Ну и ну, ты неплохо постарался, Сэммариэль, прямо как трудолюбивая пчелка. Долориэль говорил, что ты такое умеешь, но я все равно ему не верил.

Сэм хмуро взглянул на него в ответ.

— Вы о многом не знаете, Ваша милость. Что мне делать с пером, Бобби?

— Передай его Клэренсу.

Малыш Клэренс взглянул на меня так, словно я вдруг обратился к нему на непонятном языке.

— Что? Почему мне?

— Чтобы ты подержал его, — ответил я и вытащил пистолет из кармана. — Потому что через пару секунд ситуация начнет осложняться. Бери его.

С широко раскрытыми от удивления глазами Клэренс забрал перо. Было видно, что одно только прикосновение к нему уже его беспокоит. Честно говоря, если бы вы увидели все это своими глазами, то тоже занервничали. Даже идиот бы понял, что это перо от могущественного ангела. Это было так… явно.

— А теперь, Сэм, иди проверь, все ли в порядке с Каз, — сказал я. Мы обсуждали этот ход, но от этого происходящее не становилось менее опасным. Я снял пистолет с предохранителя.

— Серьезно, Доллар, это меня обижает, — сказал Элигор, ухмыляясь. — Вы, райские существа, считаете честными только себя.

Я встретился взглядом с Каз, когда Сэм подошел к ней. Она казалась непривычно хмурой и безнадежной, но я надеялся, что скоро пойму, в чем причина. Сэм провел своей мерцающей рукой над ее головой и перед ее лицом, задержавшись на мгновение у корсажа ее короткого платья. Казалось, она смотрит на руку Сэма практически с ужасом.

— Она не реальна, Бобби, — Сэм убрал перчатку Бога в карман. — Это иллюзия.

Я прицелился Элигору в лицо. Я стоял метрах в пяти от него и был уверен, что смогу всадить как минимум две или три серебряные пули в его земное тело, прежде чем он доберется до меня — независимо от того, как быстро он будет двигаться. Это должно было хоть немного перевесить чашу весов в мою сторону, дать мне время решить, что делать дальше. Я заранее предполагал, что он затеет игру, поэтому не был слишком удивлен.

— Вот, значит, как все обстоит? Ты серьезно?

Элигор закатил глаза.

— О, ну хватит тебе. Просто немного позабавился. Вам, жителям облаков, нужно хоть немного взбодриться. — Он небрежно повел рукой, и иллюзорная Каз исчезла, а возле лимузина остался лишь один Фиддлскрейп. Внутри машины никого не было видно.

— Ты сказал, что хочешь совершить обмен, Элигор. Я пришел на честную сделку. Ну что, ты собираешься показать мне настоящую Графиню, или мне превратить твое лицо в кровавый кусок мяса? Это мой небольшой должок.

На долю секунды лицо Кеннета Валда дрогнуло и покрылось пеленой — будто стена воды срывается вниз с горной вершины. За этим виднелось нечто намного более страшное, маска его жуткой ярости, лохматая голова, покрытая змеевидными волосами, и пара извивающихся рогов — один длинный, а другой маленький и перекошенный, будто растаявший от жуткого пекла. Затем это отвратительное гневное лицо снова превратилось в ухмылку Валда.

— Серьезно, ангелочек? — спросил он. — Ты рискнешь навлечь на себя мойгнев?

Великий Герцог не подал никаких видимых сигналов, но я услышал, как Клэренс удивленно вскрикнул, когда Фиддлскрейп достал обрез из своего огромного рукава и переложил его в руку, а затем прицелился мне в голову. В его гигантской руке он выглядел, как маленький пистолет типа дерринджера. [101]

— Кончай это, или я прикончу тебя, — заявила гигантская булавка.

Щелчок. Щелк-щелк-щелк. Теперь Сэм и чересчур взволнованный Клэренс тоже достали свое оружие и взвели курки; оба навели пистолеты на Фиддлскрейпа. Получилось, что в этом крохотном тесном пространстве все достали свое оружие, кроме Элигора. Многое зависело от того, что предпримет Всадник. Я уставился на него.

— Ну? — спросил я.

— Что «ну»? — Элигор явно наслаждался происходящим, по крайней мере, так это выглядело. — Ты решил прикинуться Филипом Марлоу? [102]Если так, то в завершение этого вечера ты станешь печальнее, но чуточку мудрее.

— Давай уже двинемся дальше, — сказал я. — Мне нужна Каз, и ты пообещал вернуть ее, когда мы были в Лошадиной плоти. Я хочу, чтобы ее освободили живой и здоровой, и никакой мести впоследствии, как ты и обещал. За это ты получишь перо. После вы с Кифой уже сможете договориться сами. Меня не интересует ваша дерьмовая политика.

— Хорошо, хорошо. Ну ты и нытик, знаешь ли. «Я хочу, я хочу…» И где они только откопалитакого, как ты? — Элигор засунул руки в карманы и прикинулся, будто действительно все обдумывает. — Ладно, твоя взяла. И так слишком много времени потрачено.

Он наклонился в сторону, и вдруг там появилась «молния», точнее, ее адская версия — красное свечение, будто вертикально разрезавшее воздух. Он потянулся внутрь и достал еще другую Каз, тоже связанную и с заткнутым ртом, но если предыдущая была странно бездеятельной, то эта изо всех сил пыталась вырваться.

Элигор схватил ее за воротник и поднял на руке, словно она ничего не весила. Ее ноги дергались сантиметрах в пятнадцати от земли.

— Забирай эту стерву, — сказал он. — Она все равно только и делает, что все время жалуется.

— И на этот раз это действительно она? Ты клянешься властью Всевышнего?

Он снова закатил глаза, словно заскучавший подросток.

— Да, все именно так, как мы обговорили в Лошадиной плоти. Я показываю ее тебе, а ты отдаешь перо, не забыл? Это она, честно. Нет, как тебе будет угодно — я клянусь Тартарским Соглашением, властью Всевышнего и моим собственным существованием. Этого ты хотел, так ведь? Услышать клятву от одного из повелителей Ада? Тогда слушай внимательно: я клянусь всем перечисленным, что это действительно та самая женщина.

Сэм не спеша провел перчаткой Бога над ее головой и грудью.

— Эта настоящая, Бобби.

Элигор опустил ее. Она едва не упала, но Сэм успел подхватить ее за локоть и помочь сохранить равновесие. Она подбежала ко мне, ее рот по-прежнему был заткнут кляпом, а руки связаны, но она бросилась ко мне. Я обнял ее одной рукой, чувствуя глубочайшее волнение, когда ощутил биение ее сердца так близко к своему.

— Отдай ему перо, — сказал я.

— Ты уверен?

Сэм смотрел на Элигора, который стоял, скрестив руки. Фиддлскрейп все еще держал нас на мушке, но уже не так рвался спустить курок, как несколькими мгновениями раньше.

— Да. Отдай ему.

Сэм протянул перо, но, будучи Сэмом, он остался стоять на том же месте, вынуждая Элигора сделать шаг вперед, чтобы взять его. Великий Герцог поместил перо меж пальцев, затем поднял его вверх к тусклым фонарям на потолке парковки.

— Это действительно красивая вещь, — сказал Всадник. — Невероятно особенная, если задуматься, что она олицетворяет: сотрудничество Рая и Ада. Жаль, что вы и все остальные недалекие людишки не придумали ничего лучше, кроме как шантажировать меня этим великим символом.

Я не собирался удостаивать эту чушь каким-либо ответом. Я сдерживался, стараясь сосредоточиться на изящной дрожащей женщине, которая прижималась ко мне. Она подняла глаза, в ее взгляде виднелась мольба. Я вытащил кляп, затем наклонился и поцеловал ее в щеку, едва коснувшись, и затем повернулся к Эли гору. Ее щека была соленой на вкус. Видимо, из-за слез.

— О, Бобби! — сказала она. В ее голосе не было ни капли радости.

— Что-нибудь еще? Какая-нибудь содержательная шуточка? Нет? Что ж, желаю приятного вечера тебе и твоим друзьям, Доллар.

Великий Герцог вернулся к своей огромной машине и забрался на заднее сиденье. Фиддлскрейп закрыл за ним дверь. Когда этот гигантский уродец забрался на водительское место и взревел мотором, я понял, что все это время двигатель оставался заведенным. Почему Элигор готовился так быстро уйти? Неужели он мог подумать, что я поведусь на его первую иллюзию?

Элигор опустил стекло.

— Думаю, мы еще с тобой увидимся, — сказал он, когда машина начала разворачиваться к выезду. — Так и происходит с надоедливыми людьми, ты сталкиваешься с ними снова и снова…

И его огромная машина уехала. Клэренс издал вздох облегчения — звучало это так, будто кто-то раздавил хомячка, — и присел на грязный бетонный пол парковки. Вероятно, все это было для него слишком. Но оно того стоило, потому что я сумел вернуть Каз.

Все это время я ждал, пока этот ублюдок уедет, чтобы крепко поцеловать ее, но прежде чем я к ней наклонился, я почувствовал, что моя рука стала влажной там, где я ее обнимал. Ко мне пришла безумная мысль, что она ранена, хотя никто так и не выстрелил, и я ужаснулся.

Она плакала, плакала сильнее, чем я когда-либо видел, ее слезы реками стекали по щекам. Затем ее лицо стало колебаться, словно я смотрел сквозь глубокие воды. Мгновение спустя все, что представляло собой Каз, исчезло, будто смыло водой, и теперь я смотрел в тусклые и туманные глаза Марморы, утонувшей секретарши из Дома Плоти.

— Мне… мне так жаль… Бобби… Доллар, — ее голос стал ее собственным, как и тело — худое, тонкое и слабое. Лужа у ее ног растекалась все больше с каждой секундой, пока я смотрел на нее глазами, полными беспомощного ужаса. — Она так… тревожится о тебе. — Она кашлянула, из ее рта вылетели пузырьки воздуха. — Мне жаль. Он заставил… обмануть тебя, — пробормотала она так быстро, что ее слова превратились в сплошное бульканье. — И мне жаль… себя тоже. Мне кажется, я могла бы… жить здесь… и быть счастливой, — ее голова наклонилась, и своими выпученными глазами она осматривала парковку, следы от шин на земле и пятна от выхлопов на стенах. Ее рот подернулся неуверенной, сияющей улыбкой. — Здесь… так… красиво…

И затем она просто взорвалась фонтаном разноцветной воды, утекая меж моих пальцев на пол быстрыми ручейками. Вода потекла во все стороны, пока один из потоков не оказался у выхода, и тогда вся она направилась туда, на нижний уровень.