Время скидок в Аду

Глава 36 ГЛУБИНЫ

Приближалось темное время адских суток, что было мне на руку. Я был голым, мое тело было покрыто синяками и в некоторых местах кровоточило, но самые ужасные мучения Элигора не оставили следов. В Пандемониуме нагие демоны встречались реже, чем в других частях преисподней, но все же не были необычным зрелищем.

Я поспешно перебирался из одной тени в другую, наступая то на горячую лаву, то на битые камни, и молился, чтобы Рипраш еще не уплыл назад к Берегу Кокит. Я не знал, как долго оставался пленником Элигора — может, несколько месяцев или даже лет, и хотя я в этом сомневался, какое-то время точно прошло: моя рука, откушенная Блоком, теперь почти полностью отросла. Новая серая кожа была непривычно гладкой и натянутой, будто шрам от ожога, но все пальцы двигались, сжимались в кулак, а значит, рука была вполне рабочей. Оружие — вот о чем я, естественно, думал. В ангельских телах мы одинаково хорошо владеем и правой, и левой рукой, и, вероятно, так же дело обстоит и с телами демонов. Оставшись с одной рукой, я неплохо управлялся, но когда дело доходит до борьбы, две руки, несомненно, лучше, чем одна.

Даже уже добравшись до окраин Серной Лагуны, неподалеку от того места, где меня так щедро развлекала Вера, я услышал, как по всему городу поднимается сигнал тревоги, как воют сирены и мои преследователи на четырех лапах — к счастью, вопли последних слышались пока вдалеке. И вся эта суета из-за старого доброго ангела. Хорошо, что большая часть жителей Пандемониума запрется дома, потому что никто не желает встречаться на улицах с адскими церберами, которые на самом деле не так уж привередливы — кого поймают, того и съедят. Оправдание вроде «я не сделал ничего плохого!» не действует ни на церберов, ни на их хозяев. У входа в город, где начиналась улица Виа Долороза — обычно на Земле в таких местах вешают огромные знаки приветствия типа «Добро пожаловать в Шебойган!» — висела табличка с надписью трехметровыми красными буквами «Никто не чист».

Я так спешил застать Рипраша, что был невнимателен и на входе в Стигийские доки меня остановил страж. Пришлось избить его до потери сознания и оттащить в сторону, но при свете фонарей я увидел, что он оказался всего лишь измученным старичком, очень хрупким и смахивающим на летучую мышь. Но вдруг он сумел безмолвно передать сигнал тревоги? Нельзя было тратить слишком много времени, жалея его. Я оттащил его в темный угол за огромную катушку с веревкой. Я по-прежнему не знал, что думать об обычных жителях Ада. Некоторые из них совершили такие жуткие вещи, что, узнай я правду, мне тут же захотелось бы сжечь их дотла. Других, например, Каз, совершить проступки вынудили обстоятельства, а кто-то вроде Рипраша после своих плохих дел показал себя совсем с другой стороны — отчего казалось странным, что их мучения до сих пор должны продолжаться. Но, несмотря на все, это был Ад: хватит ли мне сочувствия на всех его жителей, особенно если почти все они были бы рады увидеть меня мучающимся пленником?

Я направился к Доку Кракена, стараясь больше не столкнуться ни с кем из работников порта. К моей невероятной радости, я увидел, что на волнах покачивается «Ворчливая стерва». Пришлось немного поспорить с моряком, охранявшим вход на трап, убогим пареньком с перепончатыми пальцами на ногах и руках, очень подходящими для моряцкой жизни. Но я сдержался, никто не пострадал, а в итоге появился и сам Рипраш. Когда он увидел, что это я, великан поспешил запихать меня на борт и провести в свою каюту. Гоб спал в углу, свернувшись на стопке шкур, как домашний зверек.

Рипраш настоял на немедленном осмотре: смочил мои раны пощипывающей соленой водой и накрыл их горячей смолой — такое лекарство жгло кожу еще сильнее, чем раны. И все же я был глубоко благодарен ему за то, что в такой ситуации хоть кто-то решил попытаться меня утешить и вылечить.

Гоб проснулся в самый разгар осмотра и с любопытством наблюдал за всем процессом. Парочка моряков из команды Рипраша заходила, чтобы узнать, как они выразились, «кто тут вопит, как свинья, которую режут не с той стороны».

Я предупредил Рипраша о том, что на данный момент возглавляю список преступников Ада в графе «Разыскивается», так что он отдал указ своим рабочим поднимать трап и готовиться к отплытию.

— Можем встретить Стража гавани, когда доберемся до внешнего волнореза, — поведал мне мой замечательный великан. — Не хотелось бы завязывать драку, но если придется, тебе кое-что понадобится. — Он хмуро осмотрел меня. — Одеть тебя тоже не повредит. Ближе к середине Стикс становится все холоднее.

Я едва стоял на ногах, изо всех сил пытаясь сохранять равновесие, пока Рипраш копался в своих залежах. Конечно, ничто из его одежды мне не подходило — с тем же успехом я мог бы надеть на себя семейную палатку, но в матросском сундучке он нашел пару вещей своего босса Гэгснэтча. Естественно, в каждой рубашке было по две проймы для шеи — специально для переизбытка голов босса, но одним взмахом своего грязного когтя Рипраш превратил две проймы в одну большую, а штаны, хоть и очень мешковатые, подходили намного лучше, чем что-либо из гардероба Рипраша.

Правда, ничто не могло помочь мне одолеть боль в голове после суровой операции Доктора Тедди и смириться с осознанием того, что к стволу моего мозга прицепился какой-то монструозный краб, готовый в любой момент уничтожить меня, но мне не приходилось выбирать. Я вырвался из хватки Элигора, если не считать этой жуткой штуки, и это было чертовски лучше, чем поджариваться на адском огне — уж я-то знаю.

— Теперь нужно оружие, — прогрохотал Рипраш. — Хм-м, вжик-вжик или бум-бум? Или, может, оба? — Он достал еще один, более тяжелый, сундук с такой легкостью, будто это была коробка обуви. Покопавшись в куче орудий, он вытащил нож, который в его огромных лапах походил на изящный кортик, но который для меня вполне мог сойти за меч. Я заткнул его за пояс, чувствуя, будто наряжаюсь пиратом на Хэллоуин, но Рипраш на этом еще не закончил. На дне сундука он нашел то, что искал: пару пистолетов, замотанных в непромокаемую ткань. Они не были похожи на кремневые ружья, которые я несколько раз видел в Аду, — эти были более современными, похожими на «кольты», решившие в свое время большинство разногласий на Диком Западе. «Кольты» были сделаны из грубого черного металла, а рукоять и отделка — из желтоватой кости с изящной резьбой.

— Один парень заплатил мне ими за рейс. Вроде того, — засмеялся Рипраш.

Я так долго оставался беспомощным и подвергался мучениям, что мне сразу же понравилась возможность стрелять в тех, кто желал мне зла. Я засунул револьверы за пояс с двух сторон стволами вперед и попытался доставать их крест-накрест, но одному и вместе — в стиле Билли Кида. [75]Моя заживающая рука заболела уже после нескольких попыток, но у «кольтов» был отличный вес. Я собирался пострелять из них чуть позже, чтобы увидеть, насколько точно настроен прицел.

— Ты сказал «вроде того». В каком смысле? — спросил я, возясь с «кольтами».

— Он проник на корабль в Грязной Горечи. Хотел добраться до Пандемониума. Я сказал ему, что приму револьверы в качестве платы. Он отказался и навел один из них на меня. — Рипраш покачал своей огромной головой, сочащаяся рана в черепе казалась свежей, будто его пробили только что. — Поэтому я выкинул его за борт в Голодном Горном Проливе и забрал «кольты» себе. Но мой палец даже не пролезает к спусковому крючку, поэтому они больше подойдут тебе.

— Думаю, их бывший владелец не будет возражать.

— Можешь спросить у него, когда будем проходить Пролив, — засмеялся Рипраш. — Но придется громко кричать. Я прицепил якорь к его поясу, так что он, скорее всего, по-прежнему лежит на дне.

Когда Рипраш вышел из каюты по делам, я растянулся на полу. Гоб молчаливо наблюдал, как я пристраиваю стопку штормовок в качестве подушки.

Заснул я практически мгновенно, провалившись в глубины бессознания, где не было снов — лишь ноющее ощущение того, что я разделяю свой череп с чем-то менее приятным, чем мой собственный мозг. И это ощущение, конечно, было реальностью.

Я проснулся в тишине — по крайней мере, по адским меркам — и какое-то время просто лежал на полу каюты Рипраша и наслаждался тем, что никто не применяет ко мне суровые пытки. Вероятно, мне надо было подняться на палубу и высматривать плывущих за кораблем церберов, но это была долгожданная возможность подумать, не чувствуя мучительную боль, впервые за многое время. А подумать мне надо было о многом, особенно о вероятности того, что «улыбающийся убийца» работал не на Элигора, а на Кифу, на ангела, покровителя Сэма, и одну из сторон небольшого соглашения с Великим Герцогом. В каком-то смысле это было логичным, ведь именно Рай был стороной, завладевшей в конце концов «убийцей» (или, точнее, его прахом, после того как мы поймали его, а Посредники с ним разделались). Но зачем Кифе натравлять безумную машину для убийства на след самого чудесного ангела во всем Джуде, то есть на мой след? Я догадывался, что методы Рая не так чисты, как кажутся, но это было уже слишком.

Я долго размышлял над этим, но мне явно не хватало кое-каких деталей. Немаловажным был вопрос — кто такой, черт возьми, этот Кифа? И как связаны попытки столкнуть меня с жутким существом и его таинственный ангельский план по спасению человеческих душ?

Запутавшись в мыслях, я с усилием поднялся и поковылял на палубу. «Ворчливая стерва» добралась до самой середины реки, а от Пандемониума осталось лишь мерцание вдалеке. Река Стикс была почти прекрасна с ее черной, блестящей поверхностью, в волнах медью отражались далекие загробные огни, воды ее были неподвижны, за исключением округлых перекатов жутких речных рептилий, нарушающих целостность поверхности. Мы шли по течению и, казалось, набирали неплохую скорость. Не считая раздумий над новыми загадками, я впервые за долгое время чувствовал себя воодушевленным. Мне оставалось лишь выбраться из Ада и достать перо, а потом обменять его на Каз у Элигора. После этого — ну, если оно вообщебудет, это «после» — я позабочусь об остальном. О том, как я буду продолжать встречаться с известной демонессой. Я разберусь с этим, когда придет время.

В течение примерно двух дней мы мчались по смоляному Стиксу мимо отвратительных гаваней, коим не было числа. Рипраш больше не скрывал меня от команды, потому что никто не собирался на берег, и вскоре я стал проводить время, стоя у поручней и разглядывая прибрежные города Ада.

— Видишь ли, я думал обо всем этом, — как-то ночью начал объяснять Рипраш. — Мне кажется, что, возможно, пришло мне время заняться чем-то другим.

Я слегка удивился.

— Чем-то другим? Например?

— Например, начать нести слово Возвышенных не только паре слушателей, — ответил Рипраш, в этот момент он походил на философа, насколько на него может походить монструозный гигант с проломленным черепом. — Я думаю об этом с тех пор, как ты донес до меня те слова — сам знаешь откуда. Понимаешь, до сих пор я едва ли верил в историю Ослиной Улыбки, так что никогда не занимался тем, что считаю правильным.

В замешательстве я покачал головой. Рипраш объяснил, что давным-давно, когда он только начинал работать на Гэгснэтча, демона по имени Ослиная Улыбка, выбросили с другого корабля, и его спас Рипраш. Новичок оказался удивительно умным и стал отличной компанией в долгом путешествии. В конце концов новенький признался, что он неместный — то есть не из Ада, — и передал Рипрашу учение Возвышенных. Рипраш жил уже так долго, что стал, по его словам, «слегка философствующим к своему возрасту», и слова незнакомца затронули что-то в его душе.

Имя «Ослиная Улыбка» меня позабавило. Если именно так Темюэль решил называть себя в Аду, то «Мул» — прозвище, которое он получил у нас в «Циркуле», — было очень даже верным. Но что вообще здесь делал Архангел Темюэль? Очередной вопрос, от которого не было никакого толка.

— Но сейчас, когда появился ты и передал мне его слова, — продолжил Рипраш, — я думаю, что должен заняться чем-то другим, а не продолжать жить, будто ничего не случилось. Мне кажется, что твое появление здесь с сообщением от Ослиной Улыбки — это вроде как знак, понимаешь? Знак, намекающий мне, что пора заняться чем-то новым. Передавать слово Возвышенных повсюду, доставлять его тем, кто никогда об этом не слышал.

Если Рипраш действительно собирался стать проповедником в этом самом неподходящем для проповедей месте, то я был рад, что скоро нам с ним придется расстаться — скорее всего, как только мы доберемся до Берега Кокит. Я ругал себя за то, что втянул во все это малыша Гоба, но при этом был уверен, что он не станет сильно скучать по жизни на грязных улицах Аваддона.

Я продолжал натыкаться на странного маленького работника корабля Рипраша, которого про себя прозвал Сумасшедшим Котом. Он служил здесь кем-то вроде счетовода, что требовало его частых встреч с Рипрашем, и все равно при каждой беседе он пялился на меня так, будто мы никогда раньше не виделись, хотя сразу прекращал это делать, если понимал, что я замечаю. Честно признаться, это стало раздражать меня и немного беспокоить. Я спросил Рипраша, откуда взялся среди его работников этот кошачьего вида парень.

— Уорт? Думаю, он проработал со мной не больше сезона перед твоим появлением. Однажды он просто пришел к Гэгснэтчу, говорит, слышал, что нам нужен кто-то для ведения счетов. Оказалось, у нас и правда нет счетовода, и с тех пор он работает с нами. Спокойный парень и действительно немного зацикленный на тебе, но помимо этого у меня с ним не было никаких проблем. Я попрошу его подойти и объяснить, в чем дело.

— Я не уверен… — начал я отказываться, но Рипраш уже отправил Гоба за Котом.

— Итак, Уорт, — заговорил Рипраш, когда Гоб вернулся с маленьким бухгалтерским созданием, — почему ты донимаешь Снейкстаффа?

Паренек поднял взгляд, полный смиренного ужаса. Он издал один-единственный писк, но больше никак не мог собраться с мыслями. Из жалости к нему я убедил Рипраша, что лучше сам его обо всем спрошу.

— Не стоит ничего бояться, — сказал я как можно более обнадеживающе. — Я просто хочу знать, почему ты все время так пристально на меня смотришь.

Он совсем перестал смотреть в мою сторону.

— Не знаю.

— Ну, подумай. Никто не причинит тебе вреда.

— Если он только не соврет, — рыкнул Рипраш. — Потому что тогда я откручу ему голову и съем ее.

Его слова все же были не настолько полезны в этой ситуации, как думал великан. Немало времени прошло, прежде чем Уорт очухался от обморока, а его зубы перестали стучать и он смог говорить.

— Не знаю, — пробормотал он. — Просто… что-то в тебе такое есть. Твое лицо. Но не эти штуки, — он указал на бугристые шрамы, с помощью которых я пытался замаскироваться после побега из дома Веры. — Их я раньше не видел. Кажется, будто… я знаю тебя. Или, по крайней мере, видел где-то.

Что бы еще я у него ни спрашивал, он не мог разъяснить эту загадку. Как и большинство жителей Ада, малыш Уорт мало что помнил о событиях прошлых недель, не говоря уже о его прошлой жизни на Земле. Я внимательно рассмотрел маленького демона. Его внешность была обыкновенной — ну, по местным меркам, он напоминал нечто между уличным котом, облитым моторным маслом, и фигуркой очень страшного садового гнома, но теперь, присмотревшись получше, я понял, что в нем и правда былочто-то, дергающее за ниточку в моей памяти, но тем не менее не поддающееся воспоминанию. Может, я видел его в самом начале моего путешествия по Аду? Если и так, то черты его лица здесь казались настолько обычными, что вряд ли бы я задержал на нем свой взгляд. А если моя память и правда была так хороша, мне надо было срочно выбираться из Ада и срывать куш на популярной телевикторине?

— Ладно, Уорт, можешь идти, — наконец разрешил ему Рипраш. — Если вспомнишь что-то, приходи ко мне, но не рассказывай никому больше, кроме этих двоих, — он показал на меня и Гоба.

— Слишком много ушей вокруг.

Уорт медленно кивнул.

— Слишком много ушей, — повторил он, но фраза настолько привлекла его внимание, что он опять произнес ее, будто раньше не слышал. — Слишком много ушей…

Маленькое создание в изумлении повернулось ко мне. Думаю, он понял это в тот же момент, что и я.

— Уолтер? — спросил я. — Уолтер Сандерс? Это ты? Что ты здесьделаешь?

И это правдабыл он, теперь я видел это сквозь всю его внешнюю странность — Уолтер Сандерс, мой ангел-дружище из «Циркуля», заколотый «улыбающимся убийцей» и пропавший с тех самых пор. Может, это галлюцинация? Вдруг я пробыл в Аду так долго, что мой разум начинал отказывать? Но выражение лица малыша-счетовода было точным отражением моего собственного: медленное озарение, осмысление невероятных фактов, которые застряли в горлышке логики и не могут проскользнуть назад.

— Да, — сказал он, его слова едва можно было разобрать. — Да! Уолтер Сандерс! Нет. Ватриэль. Это мое настоящееимя. — Он осмотрел каюту, потом поглядел на Рипраша, Гоба и меня, моргая так медленно, будто он был ночным лемуром, попавшим в луч яркого фонаря. — Что я здесь делаю?

— Ты не знаешь? — Ни черта мне все это не поможет. Еще больше загадок добавилось к тем, которые меня уже одолевали — против моей воли. — Не помнишь?

Он покачивал своей лохматой головой, когда вдруг в дверь постучал член команды и позвал Рипраша поспешить на квартердек.

Мы с Уолтером никак не успели приблизиться к разгадке тайны того, что происходило с ним в период после смерти от рук «улыбающегося убийцы», и до тех пор, пока он не нашел работу в «Качественных рабах» Гэгснэтча. Внезапно Рипраш распахнул дверь каюты.

— Проблема, — сообщил великан. — Идемте.

Я едва ли когда-то видел его обеспокоенным, но сейчас он выглядел именно таким: он так нахмурился, что его гигантские брови практически закрывали глаза.

Гоб, я и Уорт, он же Ватриэль, он же Уолтер, последовали за Рипрашем на палубу. Горизонт выглядел таким мелким, а его огни были так тусклы, что я не сразу сумел увидеть корабль.

— Что за флаг? — спросил Рипраш у Гоба. — Посмотри-ка своими зоркими глазами.

Гоб забрался повыше на поручни, высунулся, держась за них, и с полминуты щурился, пытаясь рассмотреть флаг в туманной темноте.

— Птичья лапа, — сказал он, спускаясь вниз.

— Этого я и боялся, — сказал Рипраш. — Это символ Комиссара Крыльев и Когтей. Корабль Нилока — «Вдова без головы».

Я был напуган, но не хотел показывать этого.

— Прекрасное название.

— Полное имя — «Изнасилование вдовы без головы», но для многих это слишком длинное название, да и народ вообще не хочет особо обсуждать этот корабль. «Вдова» идет на пару, у нее около двадцати пушек по сравнению с нашими восемью, из которых работают только две. Они точно нагонят нас завтра или послезавтра.

Теперь корабль Нилока виднелся более отчетливо, затаившись мрачной тенью в Стигийских водах, фонари «Вдовы» светили сквозь туман. Я так надеялся, что спалил этого ублюдка дотла, когда взорвал его Дом могильных гор, но уничтожить адскую знать чрезвычайно трудно. И, как я уже наверняка упоминал, они очень злопамятны. Вероятно, Комиссар сумел возглавить Охоту на Бобби.

— Мы сумеем сразиться с ними?

— Если под этим ты подразумеваешь, что в итоге нас порежут на кусочки, сожгут и утопят, то да, получится неплохое сражение. А, ладно. Я всегда подозревал, что когда-нибудь окажусь на дне Стикса.

И словно подчеркивая эту радостную мысль, ветер сменил направление, а наши паруса провисли. Всматриваясь в темноту простиравшейся реки, я слышал, как жадно ревут двигатели «Вдовы без головы».