Все это было на войне

Стал в деревне на ночь на постой

Полк казачий. В темноте густой

Слышно, как копытом кони бьют,

Как овес невидимо жуют.

Потому деревня Власино тесна,

Что наполовину сожжена,

Ходят часовые из конца в конец.

На столе мигает бледный каганец.

Тени от огарка бродят по стене,

Говорит на печке кто-то в тишине.

Узнают служаки: это говорит

Из Цимлянской Лыков — вечно он не спит.

Говорит неспешно, с хрипотцой, баском:

— Генерал Доватор лично мне знаком;

Из одной станицы, жили базом в баз,

Мы с ним выпивали, может быть, не раз.

Он не то что кум мой, а кумы моей

Братец двоюродный, из одних кровей…

Кто-то возражает: — Он же не казак…

— Что ты понимаешь? Замолчи, дурак!

Ты на свет явился, а я водку пил,

Ты еще женился — я внучат растил.

Что ты понимаешь? Лучше замолчи.

У него папаха из каракульчи,

И усы, как сабли, по бокам висят,

Коль в глаза посмотрит — ты опустишь взгляд.

Видит все, не спрячешь, нечего скрывать,

Если провинился — лучше все сказать.

Что ты понимаешь — «он же не казак»!

Если не казак он, кто же может так

Делать, как Доватор? Что ж, что генерал,—

Он одною кашей с нами сыт бывал.

…Поступил однажды в полк к нам казачок,

Невысокий ростом, из себя — сморчок;

Невысокий ростом, но широк в плечах,

Показалось, будто с огоньком в очах.

Ну и вышло, значит, в тыл нам уходить,

Оккупантов-злыдней до пупков рубить.

Все, как полагается: прорвались, идем…

И Доватор с нами на коне своем.

Долго мы ходили по чужим тылам,

Ворогов рубили. Но однажды нам

Тоже, брат, досталось, но слегка, ей-ей…

Вот тогда из боя убежал Андрей.

Смотрим — под сосною молодец лежит,

Думали — убитый; нет, живой, дрожит.

Словно лист осины, он тогда дрожал…

Смотрим: промеж нами, значит, генерал.

«Что же, — говорит он, — сука, здесь дрожишь?

Ощенился, что ли, что в кустах лежишь?

Кто ты есть — предатель или трус, казак?

Как же так случилось? Ну, скажи нам, как?»

Говорит Доватор, на него глядит.

А Андрей — ни слова, как бычок, молчит.

Говорит Доватор, смотрит мне в глаза:

«Что теперь с ним делать, подскажи, казак?»

В трудные минуты, между прочим, я

Выручал советом — мы же с ним друзья.

Я сказал, как думал: «Наперед нужны

От березы ветки, опосля штаны

Надо снять с Андрея, всыпать под кустом —

Сам он разберется что к чему потом».

«Нет, — сказал Доватор, — не годится так.

Может, не пропащий он еще казак?

Вот что, — вдруг сказал он, — будешь ты со мной,

Где б я ни был. Понял? Будешь ты связной».

Здесь Андрей впервые посмотрел в глаза.

«Есть», — сказал, помедлив, трудно так сказал.

С той поры он всюду, где Доватор, был,

Ну, а это значит — первый в бой ходил.

Будто подменили, стал совсем другой.

Скольких порубал он сам своей рукой!

А однажды ворог из куста стрелял,

Прямо в генерала, значит, замышлял,

Жив Доватор вышел: заслонил связной —

Ранили Андрейку пулей разрывной.

Грудью генерала парень заслонил

И за это орден, значит, получил.

Что ты понимаешь — «вовсе не казак»!

Кто же может сделать, как Доватор, так?

Из одной станицы, жили базом в баз,

Мы с ним выпивали, может быть, не раз.

Он не то что кум мой, а кумы моей

Братец двоюродный, из одних кровей…

Замолкает Лыков, видит — все молчат.

Ходики на стенке не спеша стучат.

…Часовых сменяют в полночь у окна.

Звезды в окна светят, ночь темным-темна.