Все это было на войне

Газеты

охвачены

атомной дрожью,

У всех на устах

названье —

Бикини…[4]

И кто собирается в рай

по бездорожью,

А кто и в Сахару

подальше,

в пустыню.

Куда-нибудь в землю уйти,

в катакомбы,

Чтоб утром

от чтения

не было горько…

В газете читаешь:

«Достаточно бомбы

Одной

водородной — и

нету Нью-Йорка!»

Здесь все подсчитали —

до дальнего берега

Пройдет самолет

сравнительно просто.

Что лондонцу

думать

сейчас об Америке.

Когда у него

под подошвами

остров?!

На острове этом,

как будто бы дома,

В соседстве

с волной океанскою,

Расположились

аэродромы

Американские.

Как в лихорадке трясет противной,

В контору идешь,

на свет не глядел бы…

А в это время

гул реактивный

Распарывает

надвое

синее небо.

Как будто бы воздух

в концессию отдан,

Как будто взлетают

с любого пригорка…

Известно и школьнику:

Лондон

Нисколько

не больше Нью-Йорка.

Газеты трещат

и трещат без умолка —

Сотни психических потрясений…

Один,

говорят,

захотел стать

иголкой

И месяц

скрывался

в скошенном сене.

А в это время

зареванные

дети и жены —

Искусаны

от горести

ладони их —

Возле отравленных

и обожженных

Отцов и мужей

склонились

в Японии.

Лежат рыбаки.

Страдания невыносимые,

В железо кроватей

вцепились руками.

Мало

американцам

Хиросимы,

Еще

экспериментируют убийства

в океане!

…Чирикают воробьи на моем подоконнике,

За окнами гостиницы полдень

гулкий;

Чирикают воробьишки

тоненько-тоненько.

И я их

кормлю

французскою булкой.

Они по утрам

ко мне прилетают.

В раскрытое

жадно смотрят окошко

И, видимо,

просто обожают

Чуть суховатую

хлебную крошку.

И вдруг

товарищ сияющий входит

И «Правду» приносит —

родную газету:

Читай,

ликованье сегодня в народе.

Радость

по белому свету!

И вот она, правда,

великая, сущая,

Реальное дело

мирной стратегии:

«В Советском Союзе

электростанция пущена

На атомной энергии!»

И я отправляюсь

к шахтерам Уэльса,

Из уст в уста

сообщаю вскорости

Не слух непроверенный,

не одну из версий,

А первую страницу

удивительной повести.

Газеты, конечно,

правду запрятали,

Шахтеры не знают…

Да, это — обычное.

И вот мы уже

друзья и приятели,

Как будто бы давние,

закадычные.

Сидим,

друг на друга глядим,

улыбаемся,

Как будто соседями

молодость прожили;

Сегодня впервые в Уэльсе

встречаемся,

А друг к другу

меж тем

расположены.

Откуда же это?

И что за причина?

Какие к нам тянут

магниты?

Какая душа

их теплом облучила?

И чем мы для них знамениты?

Мы тем знамениты,

что детям их милым,

Их

дымом закопченным кровлям

Желаем мы жизни счастливой

и мира

И без исключения —

здоровья.

Не заглушить

гуденьем эфира,

Не спрятать

рекламным плакатом —

Пошел,

заработал

для дела мира

Советский, рабочий наш

атом.

И это —

эпохи великой

преддверье,

Когда убивать перестанут.

Поэтому

люди простые

с доверьем

К нам руки

над землями

тянут.

Да здравствует мудрость

первого шага,

Стократ чудесами богат он!

Людей весели,

богатырь-работяга,

Рабочий

советский наш

атом!