Все это было на войне

Степная могила повита травой,

Обложена каменной кромкой…

Ты слышишь, Иван Кочубей: над тобой

Стоят боевые потомки.

Багряное знамя витой бахромой

Над прахом твоим наклонилось.

Пусть тело истлело под черной землей,

Но сердце твое сохранилось.

Лежит под землей ставропольской давно,

Но так же порывисто бьется;

Лишь топот услышит — как прежде, оно

Под солнце кубанское рвется.

Чтоб снова увидеть казачьи полки

На бешеном вольном аллюре,

Чтоб снова узнать, как летят казаки,

В атаке подобные буре.

Чтоб снова в сиянии дымной зари,

Как некогда в грохоте сечи,

Увидеть, как жарко горят газыри —

Облитые золотом свечи.

Лежи, Кочубей! Мы к могиле твоей

Пришли на походе полками;

Наш славный водитель, Иван Кочубей,

Ты снова в боях — с казаками!

Ты шашку свою захватить нам позволь,

Чтоб в битвах была она с нами;

По стали булатной исчерчена вдоль

Арабскими письменами.

И где-нибудь там, у дунайских степей,

Остриженный хлопец с Кубани,

Клинок поднимая: «Иван Кочубей!» —

Прошепчет сухими губами.

Ты с нами, Иван Кочубей! Казаки

Твоею исполнены силой!

…Взметается пыль над травою, полки

Идут над степною могилой.

Горят башлыки над полями зарей,

Стучат на дороге копыта;

И сердце, что вечно стучит под землей,

С полками невидимо слито.