Вторжение

Глава 19

Глава 19

— Ваш чай, профессор. — Майя протиснулась между металлических направляющих, поддерживающих «Изделие номер три» на весу. Она совершенно точно знала, что у профессора Завадского с утра обязательно будет изжога, если только ему не выпить вовремя чаю, но не простого, а именно с бергамотом и медом, не слишком горячего, а скорее теплого. Потому у нее все время с собой был термос, наполненный этим чаем нужной температуры и степени сладости. А еще она знала, что профессор терпеть не может когда его отвлекают по пустякам, особенно когда он занят такими важными делами. Но выхода у Майи не было, профессор должен выпить чай и все тут. Иначе он потом животом болеть будет, а это недопустимо. В конце концов он — сам профессор Завадский!

— Ваш чай, профессор, — повторила она, встав у него за спиной с блюдцем. Прямо сейчас она выглядела неуместно — девушка в коротком сером пальто с меховым воротником, держащая в руках блюдце с чашкой, из которой шел пар. Неуместно она выглядела на фоне окружающего их пространства — металлических балок, суетящихся инженеров, вспышек сварочных аппаратов и сыплющихся искр, шума моторов и перепачканных смазкой рабочих.

Но Майе Сорокиной, ассистентке профессора Завадского было все равно как она выглядит со стороны. Ей было важно, чтобы профессор выпил чаю, чтобы у него не мерзли ноги, и чтобы он был накормлен ровно в двенадцать часов. У нее в чемодане был упакован обед, который приготовили профессору дома.

— … что же вы делаете, голубчик! Здесь важна даже доля градуса! Обжатие портального камня должно быть одновременным! А у вас угол наклона не соответствует, я даже на глаз вижу! — говорит профессор и инженер, который отвечает за сборку «Изделия номер три» — выглядит очень виноватым. Он кивает головой, соглашаясь и тут же принимается устранять недостатки, подзывая к себе троих рабочих, перепачканных в чем-то черном. Они аккуратно отвинчивают болты, а профессор следит за ними, помогая и указывая, где именно обнаружен недостаток.

Майя понимает, что он сейчас занят, потому она становится чуть правее от него, держа в руке свое блюдце с чашкой на нем. Великие люди не должны отвлекаться на мелочи, думает она, ее задача — быть рядом так, чтобы профессору не было нужны думать о чае или еде или о назначенных встречах, или о тысяче бытовых мелочей. Профессор Завадский — гений. А она, Майя Сорокина — всего лишь его ассистент. И потому она сделает все для того, чтобы он не думал о том, что ему нужен чай, она просто будет рядом и подождет.

— Вот так. Да, продолжайте так. — говорит профессор: — а что с электричеством? Батареи проверили?

— Как есть проверили, Сергей Павлович! — говорит инженер: — запасные тоже есть. Заряд у всех не ниже девяноста процентов, все заряжены. И провода прозвонили по нескольку раз.

— Хорошо. Послушайте, коллега…

— Сергей Павлович! — к ним спешит еще один инженер и Майя только морщится про себя, сердясь на то, что они и секунды покоя профессору не дают, вот все он сам должен делать. Если бы они оставили его в покое, то он бы выпил чаю, а так…

— Ваш чай, профессор. — говорит она, но он не слышит ее, он поворачивается к вновь появившемуся инженеру.

— Сергей Павлович! Мы можем облегчить «Изделие» еще на пару килограммов! Если убрать направляющие и снять лишние батареи! — говорит тот: — вот схемы.

— Пожалуй нет, — хмурится профессор, изучая бумаги, переданные ему инженером: — Владимир Игоревич, вы же понимаете, что лучшее — враг хорошего. В последние моменты вносить изменения в конструкцию — чревато последствиями. А у нас нет права на ошибку. Хотя на первый взгляд ошибок нет, все правильно рассчитали. В следующий раз обязательно проверим вашу схему. Пока же сделаем все, как и запланировали.

— Сергей Павлович! — глядя на ту, которая зовет профессора, Майя стискивает зубы. Опять она. Сорокина терпеть не могла эту выскочку Радкевич, искренне полагая, что она только время профессора зря тратит. К сожалению, мадмуазель Радкевич была во всех отношениях выше на голову Майи Сорокиной. Начать с того, что Радкевич была выше Сорокиной едва ли не на голову. Кроме того, Лилия Васильевна была настоящей ученой со своими исследованиями, научными званиями и статьями в солидных журналах. Как будто этого не хватало — она была магичкой из благородного рода и зачастую именно ее магия очень помогала в исследованиях профессора.

Нет, Майя прекрасно понимала, что Проект был слишком масштабным, чтобы оставить кого-то в стороне, что профессор Завадский — всего лишь научный глава Проекта, что нельзя выделять чей-то конкретный вклад в Проект. Однако эта Радкевич…

— Лилия Васильевна! — лицо профессора просияло: — что у вас? Как характеристики портальных камней? Все ли в норме? Мы без вас как без рук!

— Третий и восьмой дают сдвоенную картинку по частоте, придется менять. — говорит Радкевич, разводя руками: — прошу прощения, что так поздно, мы всю ночь выверяли характеристики.

— Ну тут уж вашей вины нет, — кивает профессор: — кто же знал, что результаты нашего труда понадобятся Генеральному Штабу именно сейчас. Что Прорыв произойдет возле Столицы. Военные не так уж много времени нам дали.

— Замену уже подготовили, осколки везут под спецконвоем. Уже должны быть. — сообщает Радкевич, делает вид, что только сейчас заметила Майю: — Сорокина. Здравствуй. Все так же со своим чаем носишься?

— Майя? — профессор обращает на нее внимание: — ах, да, чай! Что же ты сразу не сказала…

— Сорокина — застенчивая девушка, профессор. — говорит Радкевич и Майя стискивает блюдце, надеясь, что оно не треснет.

— Позвольте мне, — Радкевич протягивает руку и берет чашку с чаем с блюдца, от такой наглости у Майи дар речи теряется. Тем временем высокая женщина в белом лабораторном халате — передает чашку в руки профессору и тот отпивает из нее. Вот ведь стерва, думает Майя, выскочка, даже чай себе присвоила, вот не успеют они сегодня результат показать, а завтра по всему миру выйдут журналы с ее портретом. Присвоит она себе результаты Проекта и «Изделия номер Три», к бабке не ходи. Карьеристка и профурсетка, как будто не знает, что у профессора и жена есть и трое детей, а все крутится перед ним… отрастила себе вымя!

— Спасибо, Лилия Васильевна. — говорит профессор и ставит чашку на место, на блюдце, которое Майя держит в руке: — спасибо, вовремя. А то я все время про этот чай забываю. Дома то мне понятное дело супруга напоминает.

— Пустяки, Сергей Павлович… вы же знаете, что ваше здоровье важно для всего Проекта. Каждый из нас желает вам здравствовать и оставаться в ясном уме. В конце концов и моя карьера от этого зависит, — зубоскалит Радкевич и Майя только зубы стискивает. Вот же стерва, думает она, думает, что если у нее все есть, то ей еще и внимание профессора себе забрать нужно, а у Сергея Павловича режим! У него мысли в голове важные! А она тут своими формами перед ним крутит, отвлекает! И вообще, весь этот Проект — это именно его детище, никто не верил в его возможности в самом начале! Она-то помнит, как еще пять лет назад в Академии Наук предположение о том, что совмещение порталов вызовет катастрофическую и бурную реакцию — было поднято на смех. Однако годы упорного труда, экспериментов и расчетов, привлекли на его сторону ученое сообщество, а затем — и материальные ресурсы Императорского Фонда.

В самых общих чертах она знает теорию, что сами по себе порталы — представляют собой прокол в пространстве, так называемая неевклидова геометрия четвертого измерения и что у порталов отсутствуют такие физические понятия как длина. Высота и ширина есть, а длина отсутствует. Именно поэтому расположение портала в портале — такая сложная задача, ведь какие усилия не прикладывай, открытие следующего портала привело бы к тому, что он неминуемо открылся бы перед предыдущим порталом или за ним. Однако профессор Завадский выработал чрезвычайно простую теорию о том, что следует просто следующий портал развернуть перпендикулярно, используя тот факт, что у порталов все еже есть два физических параметра измерения — высота и ширина. И в момент пересечения плоскости одного портала плоскостью другого — должна была произойти реакция отторжения порталов. В очень короткое время один портал пожирался другим, вызывая невероятный выброс энергии. Вот и вся идея создания «Изделия номер Три». Портальной Бомбы. Однако это в теории все легко, а на практике создать портал рядом с порталом, перпендикулярно предыдущему — не мог ни один специалист по пространственной магии. Происходило то самое отторжение пространства, порталы гасли, и даже сама Госпожа Порталов ничего не могла с этим поделать. И тогда профессор Завадский снова продемонстрировал свой гений, предположив, что осколки портального камня, будучи соединенными вместе — дают ту самую тень портальной плоскости на наше измерение. В дальнейшем выяснилось, что осколки портального камня рядом с действующим порталом создают взаимное отторжение, никак их вместе не собрать. Они попросту отталкиваются друг от друга, как магнитные полюса с одинаковым зарядом. И вот тогда и появилась идея (эта выскочка Радкевич приписывала ее себе, но Майя прекрасно помнила, что она сперва была высказана именно Сергеем Павловичем) — о том, чтобы соединить осколки портального камня направленными взрывами со всех сторон. Расположить осколки вокруг условного ядра, а за каждым — установить заряд взрывчатки, в условном ядре расположить мобильный портал от Госпожи Порталов, в нужный момент направленные взрывы собирают портальный камень в единое целое, на долю секунды, но этого времени достаточно для того, чтобы в пространстве возник парадокс, немыслимая энергия высвободилась и выплеснулась наружу. Так было в теории. Практическое испытание этого парадокса также проводилось, но не в таком масштабе. Тем не менее, конструкция работала.

И это все, огромная металлическая сфера, опутанная проводами и заключенная в броню — это все результат гения Сергея Павловича! Остальные тоже приложили к этому руку, но каждого из них можно было заменить, только он, профессор Завадский — был незаменим, был сердцем Проекта! А эта Радкевич… профурсетка, одно слово.

Майя приняла от профессора пустую чашку и спрятала ее в кожаный кофр, вдохнула. Вроде бы все прошло хорошо, профессор выпил чай, но эта Радкевич…

— Сергей Павлович! — Майя обернулась. Князь Акчурин, вместе со своей командой, Агатой, Кристиной и Темной Герцогиней.

— А, Дамир Гиреевич! — всплескивает руками профессор: — вы и ваши барышни уже готовы?

— Не совсем уверен, что готовы, но приложим все усилия. Три дня уже как Агата и Кристина с пращой учатся управляться. — улыбается князь Акчурин: — что скажете, дорогие?

— Здоровенная. — девушка в голубом пальто окидывает взглядом металлическую сферу: — и тяжеленая, наверное.

— Три тонны и четыреста восемьдесят пять килограммов масса готового изделия. — говорит профессор и качает головой, озабоченно: — это слишком тяжело для вас? Мне говорили, что для вас это несущественно.

— Вес — это ерунда, — говорит вторая девушка, в розовом пальто, такого же кроя, как и у первой: — тут главное точность. Сколько мы не тренировались, а метнуть камень точно не получается. Может все-таки просто подойти к цели и кинуть ему под ноги? Точнее будет.

— Ни в коем случае! — машет рукой профессор: — вы себе представляете, сколько энергии выделится в результате реакции⁈ В эпицентре событий все в пыль будет превращено! Даже не в пыль! Еще мельче! Атомы будут разорваны на месте! А ведь сила, держащая их вместе просто невероятна! Я предполагаю, что, даже метая «Изделие номер Три» из пращи — вы все равно можете получить ранения. Потому в методичке ясно сказано, что после того, как вы метнете «Изделие», вы должны упасть на землю и прикрыть голову руками. Никак иначе. Понятно, что в вашем измененном состоянии вы намного сильнее, прочнее и больше обычного человека, однако большая площадь тела будет означать что в случае, если параметры взрыва выйдут за рамки расчетов — вы получите больше повреждений.

— Не беспокойтесь, профессор, все будет сделано в лучшем виде, — отвечает князь Акчурин и окидывает взглядом девушек: — и никаких фокусов с самодеятельностью. Ясно? Кристина!

— Чего сразу Кристина? — надувается девушка в голубом пальто: — почему как что, так я сразу же?

— Потому что я тебе знаю. Как только метнули свои сферы — сразу на землю упали и голову руками закрыли! Все ясно?

— Ясно. Что мне ясно, так это то, что меня замуж после этого никто не возьмет. — ворчит себе под нос девушка в голубом: — стыд-то какой!

— Пресвятая Богородица! — хватается за голову князь Акчурин: — да я же уже сотню раз говорит, что все отвернутся! По команде! И что уже сшита одежда из парашютных куполов! Шелковая!

— Отвернутся они, как же… обязательно подглядывать будут. — мрачнеет девица в голубом пальто: — всегда подглядывают!

— Да когда ты наконец уймешься… — говорит князь Акчурин: — Империя в опасности, а ты за свои телеса переживаешь! Кому в такое время на ум срамные мысли приходят? Вот, скажите, профессор?

— Дамир Гиреевич прав. К сожалению, мы не можем сбросить «Изделие номер Три» с аэроплана, у нас еще нет такого огромного аэроплана, даже в чертежах. Чтобы поднять такой вес… — профессор качает головой: — и для нас спасительным кругом является ваша способность, мадмуазель Кристина и мадмуазель Агата — к увеличению своего тела. Став такими большими, что эта сфера будет казаться вам не больше камня — вы будете в состоянии попросту кинуть ее, то есть — метнуть из пращи. Пращи мы уже сделали… из особо прочных цепей, они выкованы из оружейной стали. Но вот ситуация с одеждой… к сожалению нами не была предусмотрена. — Сергей Павлович снял очки и принялся их протирать: — но ведь в такое время ни юноши, ни девушки не должны переживать о стыде. Ведь природная нагота — не постыдна сама по себе. В древней Греции и юноши и девушки боролись совершенно обнаженные, и это никого не смущало. Более того, именно оттуда и пришли невероятно красивые произведения искусства, восхваляющие женское тело. Я уверен в том, что нагота в вашем случае не вызовет осуждения, более того, многие молодые люди сочтут за честь предложить вам руку и сердце. Я бы и сам…

— Сергей Павлович! — не выдерживает Майя и тот спешно поправляется.

— Я бы и сам, но, к сожалению, женат, глубоко и надолго. Вот кабы был в стране разрешен полигамный брак, как у господина Уварова, то…

— Сергей Павлович! Нашли, когда этого бесстыдника вспоминать! — вспыхивает Майя.

— Поразительно зашоренная у вас точка зрения, уважаемая Майя! Полигамия открывает удивительные возможности в евгенике! Никогда не задумывались, почему магические способности так тесно связаны с благородными родами? А полигамия фактически социально одобряема в настоящее время, пусть и не официально. Институт любовниц в обществе…

— Не хочу быть любовницей! — говорит девушка в голубом пальто: — и видела я вашу «одежду»! Там же срам один! Трусики и полотно на грудь! А все остальное видно!

— Кристина! Вы когда с Агатой вырастете — на вас чтобы платье сшить — ткани не напасешься! У нас времени нет, наряды для великанш пошивать! Где мы столько ткачей возьмем⁈ Да и быть тебе в этом всего лишь несколько секунд! Метнешь эту бомбу и назад — уменьшилась.

— Срам один. Вон, пусть Агата первая. Все тогда на нее будут пялится. — ворчит Кристина, поднимая воротник своего пальто.

— А и буду. — говорит Агата: — как на мой взгляд зря ты шум поднимаешь, сестренка. Я вообще могу и без парашютного шелка обойтись. Только время терять. Стану большой, метну свою сферу и сразу назад, так быстрей будет, чем трусы размером со стадион натягивать. Кроме того, профессор прав — в природной наготе нет ничего постыдного, а тело у меня красивое. Пусть пялятся.

— Агата! А вот тебе как раз надо будет одеться! Это приказ! Не хватало только вот этого во время битвы. Из-за тебя артиллеристы забудут куда целится надо. В общем, хватит. У нас времени не так много. Ознакомились с «Изделием» и все. Поехали на место, сейчас уже артподготовка начнется.

— Никто меня замуж не возьмет. — вздыхает Кристина. Майя Сорокина в это время думает, что же имел в виду профессор Завадский, когда говорил, что «полигамия это возможность». Может он хотел сказать что «полигамия это возможность узаконить наши отношения с тобой, Майя Сорокина»⁈ А она бы сказала ему «но у нас нет никаких отношений, профессор»! А он бы такой — «так давай сделаем это прямо сейчас!». Она прижала руки к пылающим щекам и пискнула от смущения.

— Вот! — торжествующе сказала Кристина, тыча в нее пальцем: — видите! Даже ей за меня стыдно!