Вторжение

Глава 27

Глава 27

— Наука имеет самые интересные последствия, мой друг. — говорит Максим Эрнестович, глядя в зарешеченное окно, повернувшись ко мне спиной.

Я помню Максима Эрнестовича и его черную трость с набалдашником в форме человеческого черепа. Это же он первым из СИБ имел со мной беседу сразу по приезду в Столицу. В тот раз, помнится, я послал его к черту со своей вербовкой.

Сейчас… сейчас я ослаблен, портальная бомба оказывается еще и такие последствия имеет, ничего удивительного, что маги отказываются над Зоной летать, неровен час потеряешь способности и камнем вниз. Для мага оказаться без способностей это сродни кастрации, так что даже пешком никто не торопиться внутрь Зоны заходить, а легкой кавалерии считай и не осталось в Столице. Да и нету смысла никого искать в Зоне, у Генерального Штаба всегда была связь со всеми войсковыми подразделениями на территории страны, а раз связь прервалась… значит ГШ больше нет. По крайней мере нет на этой самой территории.

— Никто и не мог помыслить, что это адское изобретение ученых сработает таким вот образом. — продолжает он, глядя в окно и заложив руки за спину: — разнесло к черту половину губернии. Вот вы — могли бы это предположить? Я — не мог.

Я молчу. Светские беседы в кабинете у заместителя директора СИБ — это лицемерие, как на мой взгляд. Конечно же я понимаю причину, по которой со мной разговаривают вежливо — им что-то нужно от меня. Вот только что им нужно? Мои способности? Да вряд ли. В наличии у СИБ лучшие маги страны и если какие-то боевые маги из Экспедиционного Корпуса принца Чжи Чао в две секунды придумали как меня нейтрализовать, то уж тут мигом найдут способ. Серый Лабиринт Софьи Волконской, например. Иллюзии Ирины Васильевны. Глубокий сон — Госпожа Надсмотрщица. И это только те, о ком я знаю. У Службы Имперской Безопасности в наличии такие отточенные и выверенные инструменты, о которых я ни сном ни духом. И когда Генеральный Штаб пропал в неизвестности, а гражданская администрация пребывала в панике — именно черные из СИБ взяли все под свой контроль.

Так что не нужны им мои способности. Я тут только на роли экскаватора или спасательного робота при разборке завалов могу пригодиться — опасности нападения демонов больше нет, сражаться не с кем, а все что я умею — ломать и крушить. Да еще и в данный момент времени ослаблена моя способность, даже кандалы антимагические снять не могу, а ведь раньше я этот металл с сине-зеленым отливом — пальцами сминал как пластилин.

Но что же во мне есть такого уникального, что даже сейчас, когда я не могу сопротивляться кандалам из антимагического металла — заместитель директора СИБ, Максим Эрнестович, сам Экселенц — ведет со мной светские беседы? Почему меня не отвели в подвал, к мозголомам? К тем, кто все воспоминания из головы вытащить может, как бы ты ни противился, но самое страшное — могут и новые насадить. Превратить в марионетку СИБ. Но… поди ж ты — не тащат меня под белы рученьки в казематы… не бросают в Петропавловскую крепость под крыло Госпожи Надсмотрщицы. Значит не хотят ломать, не хотят изолировать или наказывать. Хотят, чтобы я с ними сотрудничал. В чем? Что я могу такого, чего не может ни один другой маг или человек во всей Империи?

— Молчите. — Максим Эрнестович поворачивается ко мне и сделав два шага — садится за свой стол. Складывает руки, переплетая пальцами. Постукивает большими пальцами друг о друга.

— Вы же умный человек, Владимир Григорьевич. — говорит он: — вам не нужно напоминать что преступления в которых вы обвиняетесь достаточно тяжкие. Достаточно для того, чтобы вынести вам смертный приговор. И уж поверьте, у Службы более чем достаточно ресурсов, чтобы привести этот приговор в исполнение. Особенно сейчас.

— У меня есть чем ответить на ваши обвинения. Предъявляйте их, посмотрим на чьей стороне будет суд. Насколько я понимаю, такие дела рассматриваются Большим Жюри присяжных заседателей? — отвечаю я. СИБовец решил запугать меня. Обычное дело — сперва он накатит, а потом — откатит. Сперва обрисует мне картину как я болтаюсь в петле… все-таки измена Родине, за такое и повесить могут. Не посмотрят, что я полковник и мне как военному полагается расстрел в полной форме с знаками отличия и с наградами на груди. Повесят вас, как пить дать, Владимир Григорьевич… если вас можно повесить. А если нельзя, то в Петропавловку поместят, Госпожа Надсмотрщица погрузит в глубокий сон-кошмар до скончания времен и замуруют в стенку. Нет человека — нет проблемы. И пролежите вы, вмурованный в стенку до скончания времен. Вплоть до тепловой смерти Вселенной. Смерть от бессмертия, при котором ты вмурован в стену — не так уж сильно и отличается, верно?

Ну нет, думаю я, мне положен суд присяжных, здесь никто не любит СИБ, на суде я уж сумею доказать, что никакой измены не было, а за остальное меня не приговорят к смертной казни. На каторгу плевать. Ко мне сила вернется, я тут все разнесу и пойду девчонок искать… сбегу и все тут. В моей полной силе меня не удержат ни стены ни кандалы… а суд долго будет длится, суды присяжных дело небыстрое, и по полгода идти могут… а за это время и сила вернется. Или если нет — то время будет подумать. Хотя нет у меня его, этого времени… и чего я уперся? Сперва нужно узнать, что им нужно, может быть не так уж и много…

— К сожалению, Владимир Григорьевич, в стране введено чрезвычайное положение. Высочайшим Указом нашей Службе даровано право рассматривать дела о саботаже, мародерстве и измене Родине в особом порядке.

— В особом порядке?

— Единолично. Лицо ответственное за рассмотрение дела рассматривает его самостоятельно и выносит решение. В случае, если обвиняемый будет признан виновным, такой приговор обжалованию не подлежит и приводится в исполнение немедленно. — Максим Эрнестович наклоняет голову набок и изучает меня внимательным взглядом. Я стискиваю зубы и откидываюсь назад, на спинку стула. Расслаблено закинуть ногу на ногу и сложить руки на груди мне не дают кандалы. Вот, значит как. Что же… неудивительно. В стране кризис, прямо сейчас на территориях, которые близки к Зоне — безвластие, а где безвластие, там и мародеры. Стихийные банды. Люди, которым нечего есть и которым нечего терять. Но дать в руки СИБ такую возможность — это… не самое мудрое решение. Они же наведут тут порядки!

Но не время сокрушаться о мудрости Императора и его ближних, которые теряют страну, отдавая ее на откуп спецслужбам, у меня своих проблем прямо сейчас хватает. Если СИБовец не врет, а я не вижу причин врать на его месте — значит он может вынести этот приговор сам. Один. Никакого суда присяжных, никаких адвокатов, прений и равенства сторон в соревновательном процессе. Единолично выносят вердикт… и я знаю, каким будет этот вердикт.

— Что же. — говорю я: — вижу вы все уже решили. Давайте не будем тянуть с этим. У вас есть уникальная возможность, Максим Эрнестович. Заканчивайте с этим фарсом. Выносите приговор. У вас есть такая возможность, казнить меня здесь и сейчас и на вашем месте я бы поторопился. Потому что если у вас не получится… то я приду за вами. За каждым из вас. И на вашем месте я бы или казнил меня прямо тут или отпустил бы с миром. Потому что вы стоите между мной и моими близкими людьми. У меня нет времени сидеть тут с вами и играть в игры. Или вы отпустите меня, или я… предприму меры самостоятельно.

— Вы усугубляете свое положение, Владимир Григорьевич. — хмурится заместитель директора СИБ: — решили показать свое истинное лицо? Угрожаете представителю Службы?

— Это не угроза. Это прямая декларация намерений. У меня нет сил осуществить эти намерения сейчас. Но я бы хотел, чтобы вы — запомнили этот разговор. Потому что если вы совершенно точно решили сделать из меня своего личного врага — вы должны его запомнить. Чтобы потом не было вопросов «за что?», Максим Эрнестович. — говорю я: — так что насчет приговора? Измена Родине?

— Вы не облегчаете мою работу, Владимир Григорьевич.

— И в мыслях не было. С какого перепугу мне облегчать вашу работу? — отвечаю я, жалея, что не могу закинуть ногу на ногу и скрестить руки на груди. Чертовы кандалы. Уверен, это все специально сделано, чтобы не расслабиться. Ну и ладно. Повесить меня они точно не смогут, замаются. А вот расстрелять… могут и попробовать. И черт с ними, не собираюсь я в эти игры играть, здесь один раз склонишься — всю жизнь потом будешь скрюченным ходить. Ну и потом… блефует господин заместитель директора, блефует. Вот если бы у него и вправду были такие намерения, то он со мной и разговаривать не стал.

— Потому что я верю, что вы просто запутались, Владимир Григорьевич. — говорит он, барабаня пальцами по столу: — просто… не смогли вовремя распознать врага. Это бывает. Даже мы, профессионалы не всегда можем отличить врага, который всегда скрывается под личиной. Тем более врага настолько изощренного. Характеристика, выданная по месту прохождения службы и все ваши сослуживцы и знакомые в один голос говорят, что вы — настоящий верноподданный Его Величества и патриот своей отчизны. Такой как вы никак не мог вступить в сговор с темными силами Преисподней, вас попросту обманули. Помогите нам разобраться в этом и тогда с вас снимут все обвинения… ну а если нет… — он разводит руками.

— Извините, не понимаю, о чем это вы. — отвечаю я. В голове словно что-то щелкнуло. Ну конечно! Акай! Единственное, чем я отличаюсь от всех остальных магов… многие из них сильнее меня во всех смыслах, многие обладают уникальными силами и способностями, они могут быть более универсальными и удобными в применении на поле боя… но ни у кого из них нет Акай. И для них — она агент Той Стороны, шпион, провокатор, диверсант, не знаю как это называется. Агент влияния.

Она — с Той Стороны, она сама сказала об этом. Того, что она мельком обронила в беседе — уже было достаточно, чтобы я взглянул на все эти прорывы и Противостояние с Преисподней совсем в другом ключе. Никто не собирается нас завоевывать, это природный катаклизм, смещение миров и реальностей, в результате которых происходит взаимное проникновение. Тут не воевать нужно, а сотрудничать, устанавливать контакты. Если с той стороны достаточно разумные существа, то есть шанс достигнуть соглашения и попробовать решить эти вопросы совместно. Изучить феномен сближения миров, начать обмениваться данными… но это будет очень сложно. Сложно даже не технически. Сложно с точки зрения психологической, я же вижу, что все тут искренне считают Преисподнюю своим врагом. Демоны, исчадия ада, твари… здесь эта точка зрения уже давно принята за аксиому, вода течет, солнце светит, Демоны Преисподней хотят захватить мир и пожрать христианских младенцев на завтрак.

Я выпрямляюсь. Мне действительно есть что сказать СИБ и не только СИБ. Всем. О том, что Демоны — не враги нам. Конечно, я и сам знаю об этом только со слов Акай, но все же. Я верю ей, она ни разу меня не обманывала. Скрывала правду, умалчивала о многом, но на прямой вопрос не врала никогда. И она любит жить тут, обожает читать скабрезные романчики о благодетельной девице, гонять по городу на мотоколяске и играть в маджонг со своей старой знакомой в Чайна-тауне… она обожает хороший чай и красное полусладкое, любит побаловать себя красной икрой и сладостями к чаю, а еще она любит быть сверху… хотя иногда ей нравится, когда я тяну ее за волосы или слегка придушиваю. Она — любит этот мир, я в этом уверен. На секунду я вспоминаю ее лицо в моменты близости, горящие искорки в глубине ее глаз… неужели она — демон? Если она демон, то демоны — вовсе не враги нам. Значит можно сосуществовать с ними, у нас же получилось! На самом деле ценность этих сведений трудно переоценить и, наверное, СИБ права, когда давит на меня со всех сил. Эти сведения могут спасти мир, да. Я смотрю на заместителя директора Службы Имперской Безопасности, принимая решение. Не самый лучший представитель человеческого рода, но сейчас не время быть переборчивым. Я расскажу ему правду. Об Акай, о том, что на самом деле никто ни с кем не хочет воевать, ни с Той Стороны, ни мы. Каждая сторона считает, что обороняется… это похоже на драку глухонемых в темной комнате. Просто надо начать разговаривать. И мой опыт с Акай говорит о том, что это — возможно. Убедить людей будет непросто, все уже привыкли к образу врага, но… даже сама идея, заложенная в головы — уже может изменить мир. Кроме того, у меня есть мысль что именно и как нужно сделать… как найти тех, кто пропал во время Удара… и тут мне действительно не обойтись без помощи.

— Что же вы упрямитесь, Владимир Григорьевич… — качает головой Максим Эрнестович: — видимо и в самом деле придется применить к вам не самые приятные методы.

— Извините. — говорю я: — как бы мне не хотелось испытать ваши методы, но это подождет. У меня действительно есть что вам сказать.

— С этого нужно было начинать. Я вас слушаю. — он подается вперед, и я начинаю говорить. О самой Акай и как мы встретились. О том, что вся эта война человечества и Адских Легионов — существует только в воспаленных мозгах наших генералов, что на самом деле никто не собирается захватывать землю. Что, вообще-то, должно быть понятно всякому, у кого мозги есть. Что за дурацкая манера нападения с целью завоевания — забрасывать несколько единиц личного состава и много неразумных тварей, которым еще ограничен радиус проникновения в глубь территории? Ежу понятно, что при таких раскладах любой десант будет в скором времени уничтожен. Почему не поступают подкрепления с Той Стороны после открытия портала? Почему Твари умирают сами собой от истощения после некоторого времени изоляции под куполом защитной магии? Почему Генералы Адских Легионов — тупо атакуют все, что атакует их, не обращая внимания на инфраструктуру или логистику? Насколько они разумны в таком случае? Что же до размеров… у нас тоже есть маги, которые могут увеличивать свое тело, Кристина и Агата из отряда князя Акчурина — вот самый близкий пример. Вот попадет Кристина на Ту Сторону, сойдет с ума во время переноса, получит усиление как эффект прохода через портал между мирами — увеличится и пойдет крушить там все подряд… и пожалуйста, готовый Генерал Адских Легионов, только уже на той стороне от портала.

А самое главное сейчас — не воевать, а найти общий язык с теми, кто на Той Стороне. И еще — спасти, вернуть тех, кто пропал во время Удара. Если их и в самом деле занесло туда, то у меня есть мысль, как все вернуть… а заодно и взять под контроль весь этот бардак со слиянием миров. Но для начала нужно начать говорить. Все просто — нужны еще две портальные бомбы, только поменьше… чтобы не такие мощные были. Одну взрываем там же, над местом Удара, в эпицентр помещаем Уварова с другой бомбой под мышкой. Если все так, как я думаю, то меня перекинет на Ту Сторону. Вторая бомба — чтобы вернуться назад с Той Стороны. Я нахожу своих там, договариваюсь с местными о сотрудничестве, собираю всех вместе, подрываю вторую бомбу и возвращаюсь. Вот для чего мне нужна помощь СИБ — мне нужны еще две такие бомбы. Срочно. Счет идет на часы, эманации эфира людей с ума сводят, так мне Акай говорила.

— Погодите. Погодите. Владимир Григорьевич! Вы предлагаете еще бомбу взорвать⁈ И не одну, а две⁈

— Ну… можно не такие мощные. — пожимаю плечами я: — а клин клином вышибают. У меня там жена. Жены… в смысле.

— И с чего вы взяли, что сможете договориться с теми, кто на Той Стороне⁈

— Есть у меня такое предчувствие. — говорю я, краем глаза замечая рыжий хвост, вильнувший в воздухе за плечом заместителя директора: — я уверен, что смогу.

— Гусары… — качает головой Максим Эрнестович: — чертовы гусары… давайте для ясности повторим — вы хотите взорвать одну портальную бомбу прямо под вами, а вторую при этом зажать под мышкой?

— В случае неудачи можно провести это как показательную казнь! — с жаром говорю я: — представляете как здорово! Порван на атомы портальной бомбой! СИБ должна устрашать!

— Вам бы врачу показаться. — говорит Максим Эрнестович: — хотя о чем я… вы же из легкой кавалерии…