Вторжение

Глава 8

Глава 8

Липкий, удушающий страх мешал мыслить ясно. Сосущее чувство в животе, слабость пальцев, затрудненное дыхание — он отмечал все эти симптомы краем сознания и удивлялся сам себе. Все же было решено. Он готовился к этому годами, с того самого момента, как узнал, что его любимая Даша умерла. С того самого момента, как узнал — как именно умерла Даша. О, это лицемерие власть предержащих, конечно же на территории Империи не существует рабства, крепостное право отменено, и каждый человек имеет права. Каждый человек в первую очередь подданный Империи, а уже во вторую или третью очередь — дворянин, помещик, мещанин или крестьянин. Однако на самом деле никаких прав у крестьян из какой-нибудь Берестовки нет. И то, что произошло в лесу, принадлежащем помещику Трепову — не было тайной. Все знали, что именно произошло. Каждый в Берестовке знал. Отводили глаза, бормотали что-то про «Бог дал, Бог взял» и прочие благоглупости. Конечно, в результате у Трепова были неприятности, все же не средневековье на дворе и его даже оштрафовали за какую-то мелочь. За неприятие мер к безопасности лесных угодий, вроде так. И конечно, если бы суд был объективным, учитывал все доказательства, если бы его судили за убийство крестьянской дочери, не просто убийство, а с предварительным изнасилованием группой лиц — мало бы не показалось даже по законам Империи. С точки зрения закона вроде как разницы нет, кого именно убили, наказание одинаковое. Это в теории.

А на практике — никто и не свидетельствовал против Трепова и его дружков. Родителям Даши помещик Трепов дал денег, пригрозил что со свету сживет и долги простил. Нет, если бы она была жива, конечно, отец Даши горой бы встал на защиту… но она же уже умерла, верно? Правды искать — не найдешь ее в суде. Только хуже себе и семье сделаешь, а тут тебе и долго простили, семья наконец смогла свою землю выкупить, и денег подкинули. Дашу, конечно, не заменить деньгами, но ее уже нет, а у нее еще пятеро братьев и сестер подрастают, хоть какая-то польза будет. Такой ужасный крестьянский подход. Цинично? Конечно. Но иначе не выжить. Кроме того, отец Даши не сам за себя тут решает. Вся община. Зачем общине с помещиком ссориться на пустом месте? Девки уже нет, даже если удастся доказать, что это Трепов и его дружки с ней развлекались и грань пересекли — так кому польза что его накажут? В худшем случае помещику срок дадут, и чего? Все равно он владелец закладных на землю, придется с ним еще дело иметь и договариваться. С ним или с его наследниками. И неизвестно, что хуже.

Вот потому и промолчала община. Промолчал отец Даши. А уж мать ее никто слушать не собирался, молчи баба, твое место у печи. Никанор отчетливо помнил пустые глаза матери Даши, когда наконец смог сам накопить денег на выкуп и вернулся в Берестовку. Помнил, как отводил взгляд в сторону отец Даши и мял свой картуз в мозолистых руках.

Помнил, как ворвался в поместье Трепова, требуя ответа, но никого не застал. И только потом, окольными путями до него дошли слухи, что именно произошло с Дашей. Тогда он поклялся убить Трепова. Но потом он понял, что надо уничтожить всю эту прогнившую систему, с самого верха и донизу.

Именно тогда он и решил воспользоваться наследием рода Лопухиных для того, чтобы поднять народ на бунт. Ведь что могут неграмотные, забитые крестьяне против Имперской армии? Ничего. Парочки высокоранговых магов хватит, чтобы уничтожить и рассеять тех, кто осмелился бунтовать. Но если уничтожить магическую и армейскую поддержку — тогда у бунтовщиков останется шанс. Он сможет поднять крестьян и сочувствующих социалистов, поднять и потребовать Конституции, верховенства права, наказания виновных и отмены самодержавия.

Так было задумано. И он прекрасно знал на что идет. Так почему же сейчас у него слабеют пальцы, сосет под ложечкой и даже простейшие мысли требуют усилий? Почему ему так страшно? До сих пор им двигал гнев, но потом… как же все не вовремя! План был прост — призвать к Праматери, которая не может не откликнуться на зов крови. Призвать ее и указать на противника, тут даже делать ничего не надо, правительственные войска воспримут это как агрессию и непременно начнут атаковать. Тем временем они — поднимут народ на восстание! Увидев, что маги и войска ничего не могут сделать Праматери, — крестьяне наконец поднимутся. Секрет управления и направления Праматери, хранимый в роду Лопухиных очень прост — она защищает тех, кто находится на земле ее, защищает от любых посягательств. А всех, кто атакует, неважно ее саму или же представителя рода Лопухиных, носителя крови — воспринимает как врагов. Так что план был очень прост — поднять Праматерь и под ее защитой сформировать первую Республику на территории Империи! Если войска и маги Императора атакуют Праматерь или его — она уничтожит их. Если же не станут атаковать, то они смогут создать Республику на этих землях! Праматерь Евдокия считает своими землями не только монастыри и села в месте ее захоронения, но гораздо большую территорию. Утопия? Может быть. Когда-то так же говорили и Кампанелле, а потом случилась Французская Революция. А у них не было такой защитницы.

Однако Прорыв на этих землях спутал им все карты. Как прикажешь поднимать народ на восстание, если почти все эвакуированы, а то и тварями сожраны. Как будто Господь над ними насмехается. Он закатывает рукав, поднимая руку над белой костью Праматери Евдокии, хранительницы Рода Лопухиных. Пора.

— Стой! — его руку перехватывает Вероника: — что ты собрался делать⁈ Прорыв тут, надо уходить.

— Почему еще? — ему самому очень страшно, но это единственный выход.

— Да потому, что Генеральный Штаб тут. Подкрепления прибывают один за одним. Надо отходить. Мы все равно ничего не сделаем. Не успеем. — говорит Вероника и отпускает его руку: — у нас еще есть время.

— Отойти? После всего, что мы сделали? После всех жертв? Мы все равно под расстрельной статьей уже. А то и виселицей, каторгой тут не отвертишься. Если отойдем сейчас, то все было зря. — отвечает Никанор: — и потом, что изменилось? То, что Прорыв произошел рядом? Как раз наоборот, мы воспользуемся суматохой и…

— Вот все-таки ты штатский. Ни черта не понимаешь. Это не Прорыв, там же Генерал Легиона. Такие случаи без внимания не остаются. Это самовольный исход валькирий можно не замечать, они все-таки больше волонтеры, на них глаза принято закрывать, все знают, что Лопухины могут их отзывать. А вот такое… — Вероника качает головой. Она знает о чем говорит. Ничто другое не привлечет столько внимания, ресурсов и людей как Прорыв, который возглавляет демонический Генерал. Все будет брошено на закрытие такого Прорыва и уничтожение Генерала и это не шуточки. Лучшие маги самых высоких рангов, самые элитные команды, войска, артиллерия, авиация, эвакуация населения, переход власти от гражданской администрации к временно созданному командованию, все ресурсы Генерального Штаба.

— Внимание этих элитных команд и высокоранговых магов будет сосредоточено не на нас, а на Прорыве и демоне. — отвечает он: — Да, план изменится. Но никакое сражение не идет по плану. Умение приспосабливаться и импровизировать с учетом меняющихся обстоятельств — вот что позволяет склонить чашу весов в свою пользу. Давайте проговорим плюсы и минусы текущего положения дел.

— Минусы? Из-за этого комполка у нас почти не осталось валькирий, а мы рассчитывали использовать их во время удержания границ Республики. — говорит Вероника: — кроме того ты повсюду с собой вот эту дефективную валькирию таскаешь! Она же не подчиняется амулету, Насте приходится ее под парализующим заклинанием держать! Лишние хлопоты.

— Минусы в том, что поднять восстание на территории, охраняемой Праматерью не удастся. — замечает Настя, она как всегда — спокойна и логична, не испытывает ненужных эмоций: — просто потому, что некому подниматься. Население либо эвакуировано, либо сожрано, либо бежит. Никакого восстания не получится. План уже провален. А у нас была одна попытка. Вероника права — нужно убираться отсюда, пока еще есть такая возможность.

— Так я и знал. — внутри него продолжает сжиматься черная дыра в районе солнечного сплетения, дышать трудно, пальцы слабеют, но он — стискивает зубы. Он уже отомстил помещику Трепову, пришло время отомстить Империи. Но сейчас главное — убедить этих двух. Без них у него ничего не выйдет. Он лихорадочно ищет слова.

— Вы не видите всей картины. — говорит он наконец: — никто не смог бы предсказать, где именно произойдет Прорыв, но если бы мы могли подгадать — нужно было сделать это именно во время Прорыва. Во-первых, Прорыв отвлекает на себя все силы Генерального Штаба. Гражданские администрации не работают во время чрезвычайной ситуации. Прямо сейчас нет нужды сражаться с войсками Империи и ее магами. Прямо сейчас нам даже валькирии не нужны.

— Но население…

— Во-вторых, если мы сейчас пробудим Праматерь, то она безусловно воспримет Генерала Легиона как угрозу. И устранит его. По сути, именно для этого она и создавалась в свое время! Что это нам даст? Мы выступим как защитники людей и земли нашей родины! Имперские войска и маги, если не идиоты — не станут к нам лезть сразу после этого. Наглядная демонстрация силы Праматери — это не хухры-мухры. Вот вам и отдельная, охраняемая территория, на которой можно создавать Республику!

— Но люди…

— А люди сами вернутся. Как только увидят, что Прорыв ликвидирован, демон и все твари убиты — там и вернутся. Здесь их земли, их дома и имущество. Все получается даже лучше, чем мы планировали, обойдется без стычки с армией и магами. Тут нас и упрекнуть не в чем будет. Мы защищали людей. Ну а потом — Праматерь будет охранять свои земли и людей на них, а мы сможем провозгласить Республику на этих землях. Единственная опасность — это если кто-то с кровью Лопухиных попытается управление Праматерью перехватить, но для этого надо меня убить и уже потом обряд повторить. В бой между кровными наследниками Праматерь не вмешается. Для этого и нужны вы, для этого и нужны валькирии — защитить меня и не дать обряд повторно провести. Да их сейчас немного, но я могу создать тысячи валькирий, дайте только срок. Сотни тысяч.

— Сотни тысяч валькирий?

— Не нужны никакие человеческие жертвы. Валькирии вырастают на телах посвященных, это правда. Но им не нужны эти тела. Просто такова традиция — одна девушка ушла из этого мира, одна валькирия появилась. Старцы рода Лопухиных в свое время придумали гениальную стратегию, такой финт, хитрость, чтобы общество и государство приняло их магических големов как людей. Если бы не этот обман, люди никогда бы не признали валькирий равными, не приняли бы отдельные их подразделения в составе армии, никогда бы не разрешили самостоятельное управление. Сейчас считается что валькирии — это все же люди. Бывшие люди. Слегка неполноценные, как монашки, взявшие на себя обет никогда не убивать людей, но все же — люди. Если общество узнает, что никакие это не люди, а просто магические конструкты типа долгоживущих големов — оно отторгнет саму идею валькирий. — объясняет Никанор.

— Погоди. А что… нет, постой! А как же все эти «ушла в валькирии»? Как же все эти женщины и девушки? Куда они… — зрачки у Насти расширяются: — не может быть!

— Может. — отвечает Никанор: — бедняжки просто умирают в кельях. Тела относят в катакомбы как сырье для выращивания органики. В каком-то смысле валькирии несут в себе часть плоти этих девушек, но не так, как об этом думают все.

— Но… это же убийства невиновных! Сотнями! Столько девушек идут в монастыри «Святой Елены Равноапостольной»! — говорит Настя: — это же…

— И заметь, как все грамотно сделано с точки зрения психологической, — вздыхает Никанор: — большинство девиц и женщин, идущих в такие монастыри либо выбирают между каторгой и монастырем, либо с запятнанной репутацией. Вот и отношение к валькириям порой бывает пренебрежительное, дескать нагуляла себе живот или там вовсе веселая вдова и певичка, а теперь — валькирия. Кто-то говорит, дескать неправильно к ним так относиться, они все же защитницы и целительницы, кто-то считает наоборот, что они бывшие распутные девки и преступницы, в монашки подавшиеся, свои грешки замаливать, но! Все относятся к ним как к людям! Пусть где-то преступившим законы, но как к людям! Вот он, величайший секрет Рода Лопухиных!

— Получается только за тем, чтобы свою личную армию магических големов по всей Империи иметь, — Лопухины каждый год сотни, тысячи людей убивают?

— Не так уж и много. В монастырях идет строгий отбор. В свое время Старцы позаботились, чтобы на сырье шли самые отбросы общества. Однако… многие религиозные девушки настаивают на принятии их в ряды валькирий. Некоторым Орден отказывает — просто, дескать не получается, вот сидите вы в келье и медитируете, но не получается, извините, не сошла благость Святой Елены, езжайте домой. Но особо упертых приходится… принимать. Ведь именно благодаря таким и идет молва, что валькирии — не только бывшие преступницы и отбросы общества, но и такие вот благородные и праведные девицы. А так как на выходе одну от другой не отличить… — он пожимает плечами: — я же говорю, гениально.

— Твои предки — чокнутые мерзавцы. — говорит Вероника: — они убивают столько людей только чтобы влияние сохранить⁈ Видала я ублюдков, но таких…

— Я не считаю себя Лопухиным. Проклятая кровь в моих венах годится только для одного — отомстить им всем.

— Если это станет известно Императорским Безопасникам — конец роду настанет. — замечает Настя: — и как тебе такую тайну доверили?

— Ее мне не доверяли. Даже несмотря на то, что усыновили и в род приняли. Особо охраняемые архивы Рода… мне пришлось потрудится, чтобы туда залезть. Эти сведения обычно оглашают только главе Рода и наследнику. Как и информация про Праматерь и управление ею. Песенка — известна всем, а вот детали… — Никанор махнул рукой: — впрочем неважно. Важно то, что у нас на самом деле нет ограничений по выпуску валькирий! Обучение их до полноценной валькирии — занимает время, но это только если следовать методике. Мы можем сразу же превращать их в «черных» големов, умение сражаться у них заложено на базовом уровне. Представьте себе дивизию «черных» валькирий! Нас защищает Праматерь, у нас тысячи «черных», мы только что помогли уничтожить Генерала Легиона…

— Интересно. Так я ситуацию не воспринимала. — задумчиво говорит Вероника: — в самом деле может получится.

— Зачем же ты тогда с собой остатки валькирий таскаешь? — задает вопрос Настя: — сейчас они нас только замедляют.

— Это уже на будущее. — отвечает Никанор. Слишком долго объяснять товарищам то, что голем, магический конструкт — не может сопротивляться прямым приказам, которые отдает владеющий амулетом Ордена. А вот эта непонятная валькирия, по фамилии Цветкова — может. И если это на самом деле так, это будет обозначать переворот в эволюции магических конструктов. Обретение ими личности. Или это просто сбой системы? Если бы у него было время изучить ее как следует, понять, как ей удается сопротивляться прямым приказам… почему она так реагирует на амулет Ордена… когда он думал об этом, то сосущий страх под ложечкой как будто пропадал. Он бы сейчас многое отдал за то, чтобы закрыться в лаборатории и докопаться до процессов, происходящих в этой странной валькирии. Ведь, если так подумать, големы у которых есть личность — такие же люди. А значит и их тоже следует освободить от гнета угнетателей-магов. Дать товарищам-големам свободу жить и выбирать свое будущее. Ведь чем человек отличается от голема? Свободой выбора. Когда они отстоят свою Республику — он даст всем такое право.

— Ладно. — говорит Вероника: — я просто ошалела от такой информации, но ладно. Потом переварю. Сейчас… у нас не так много времени.

— Предлагаю голосование. Поднимаем Праматерь или нет. Кто «за» — поднимите руки, — говорит Никанор. Если бы он был до мозга костей аристократом, он бы просто приказал, все-таки и Вероника, и Настя зависят от него. Однако он человек нового времени, социалист. Каждый имеет право на выражение своего мнения, один человек — один голос. В конце концов он отстаивает сейчас и эти права — права на голос, на мнение, на свободу выбора. Даже для валькирий.

Глядя на то, как соратницы поднимают руки, голосуя — он старается заглушить мысль о том, как эта валькирия Цветкова похожа на крестьянскую дочку по имени Даша.