Выжить нельзя умереть (СИ)

Глава 4

Глава 4.

Терра, Подмосковье.

Эльриан смотрел на темнеющее в окне небо с последними отблесками вечерней зари. Спиной он чувствовал буквально обжигающий взгляд Аннабель, но повернуться пока не мог. С ним вообще творилось что-то непонятное. Никогда он не испытывал такой тяге к женщине, причем не только душевной, но и чисто физической. Он так и не понял, каким чудом ему удалось вернуться вместе с девушкой к своим друзьям так, что бы никто ничего не заподозрил, а особенно сама Аннабель. И сейчас, делая вид, что глядит в окно, судорожно пытался применить на практике те упражнения по самоконтролю, которым когда-то научила его Милана. Только сейчас он оценил ее уроки: «дыши, глубоко и ровно, представь, что сейчас рядом с тобой стоит грузная, старая, грязная баба, давно немытые волосы свисают космами, груди обвисли, жирные телеса трясутся, воняет она как бочка с тухлой рыбой, и, главное, она лезет к тебе целоваться!» Он сумел представить ЭТО воочию, почувствовал тошноту, и, о радость, его слегка отпустило. И тут объявили очередной белый танец! Эльриан уже подумал, что он будет делать во время танца, почему-то не сомневаясь, что его снова пригласит Аннабель, но тут пришло спасение в виде приставучей Моны. Она перехватила его прямо под носом у соперницы.

Мона раздражала Эльриана еще на Морионе, никак не желая понять, что совершенно его не интересует, но приглашение пришлось принять, в белом танце отказывать не принято.

Они сделали круг, Эльриан краем глаза заметил Аннабель, танцующую с Натом и искоса поглядывающую на него, как вдруг руки Моны, раньше лежащие у него на плечах, вдруг, совсем неприлично сомкнулись вокруг шеи.

— Мона! — шепотом удивился молодой человек, — прекрати, что за фамильярные жесты? Кругом люди, веди себя прилично, а то брошу посреди танца!

— Но ты же хочешь меня, хочешь, я же чувствую, чувствую, наконец-то! Давай поищем пустую аудиторию, я так долго ждала!

— С ума сошла? — все так же шепотом рявкнул Эльриан, — нет у меня к тебе ничего! Тут девушек полно, что ты о себе возомнила! — И тут он понял, что его окончательно отпустило.

— Но как же, я же чувствовала твое желание!

— И сейчас тоже?

— Нет, все пропало.

— Запомни, Мона, не всем нравятся заранее на все согласные девушки.

— Значит, я сама все испортила! — Глаза девушки наполнились слезами.

— Только не хватало рыданий посреди зала! Возьми себя в руки сейчас же! — все так же шепотом раздраженно сказал Эльриан и повел девушку к их дивану.

— У Моны закружилась голова, пояснил он, — найдите ей что-нибудь прохладительного. — объяснил он друзьям.

Вернулись Аннабель с Натом. Глаза девушки довольно блестели. Эльриан вновь ощутил приступ раздражения. — «Так понравилось с ним танцевать? — раздраженно подумал он про себя, — это что, я ревную?»- тут же удивился сам себе молодой человек.

Тут вновь объявили вальс, нормальный, не белый. Эльриан подошел к Аннабель, приглашая на танец. Девушка улыбнулась, подала руку. Им уже не надо было проверять мастерство партнера, поэтому разговор начался сразу.

— Риан, — спросила Аннабель, — Вы очень хотите любоваться ночной Москвой и ждать рассвета?

— Не сказал бы, что жажду, но все решили, что поедут, придется поддержать компанию.

— А если я предложу гораздо более интересную альтернативу, чем созерцать ночной, темный город? Конечно, летние ночи коротки и в Москве, но я хочу показать Вам гораздо более интересное зрелище — белую ночь в Петербурге. Сейчас почти самый разгар, но через неделю они начнут сокращаться и сокращаться, а в конце июля сойдут на нет.

Эльриан понял, что это его шанс. Может, единственный. Упускать нельзя.

— А как же Юстиниан? — осторожно спросил он.

— Юсти я обещала пойти на бал, а не торчать на смотровой площадке Воробьевых гор, неизвестно зачем, дожидаясь рассвета! Если честно, я не очень люблю Москву, вернее люблю частично — те места, где сохранилась настоящая старина, век XVIII или XIX–XX, а таких здесь осталось немного. Так что, решаетесь? У меня здесь авионик дожидается, лету меньше часа, приземлимся на личном авиадроме семьи, до центра 25 минут на мобивене, погуляем часа 3–4, потом пилот Вас доставит обратно, прямо на авиадром Университета, к 7 утра будете в общежитии. Решайтесь!

Аннабель ожидала ответ на свое предложение с неожиданным волнением. Ей вдруг показалось совершенно неправильным, что вот сейчас они закончат танец, расстанутся, и, возможно, больше никогда в жизни не встретятся. Это было просто невозможно себе представить. Она нетерпеливо повторяла про себя, — «Ну же, ну, да решайся же ты!»

На губах партнера совершенно неожиданно появилась какая-то озорная улыбка.

— А давайте! Летим! Я только предупрежу друзей, что не поеду встречать рассвет, вернусь в общежитие. Сколько еще танцев осталось?

— Один, кажется, но последний со мной обычно танцует Юсти. — Аннабель показалось, или Риан поморщился.

— Тогда я скажу, что натер ногу и не поеду со всеми, а пойду спать. Где мне ждать вас?

— Во-первых, давай перейдем на «ты», раз уж вместе затеваем авантюру. Во-вторых, когда я скажу, что полечу домой, вызовись меня проводить до авионика, это все равно по дороге в общежитие. Так и сбежим.

— Надеюсь, что твой жених не приревнует и нелицеприятным объяснением это не закончится! Не хотелось бы портить вечер банальной дракой!

— Он пока еще не жених и еще неизвестно, станет ли. А ты что, драки не боишься?

— Абсолютно не боюсь. — Эльриан слегка повел плечами, давая девушке ощутить, как перекатываются под тканью кителя тренированные мышцы.

— Тогда давай пойдем претворять план в жизнь, только начинать будешь, когда мы с Юсти закончим танец, хорошо?

Вальс закончился, и заговорщики вернулись на свое место. Как оказалось, Юстиниан уже был там — ждал.

Он с улыбкой спросил Аннабель, — Ну, сегодня ты, наконец, натанцевалась?

— Сегодня — да, но не благодаря тебе! — упрекнула его Аннабель. Заиграла музыка, Юстиниан подал даме руку.

— Последний танец я никому не отдам! Традиция! — и повел Аннабель в круг.

— Поедешь на Воробьевы горы? — спросил ее Юстиниан, улыбаясь.

— Извини, но нет, — ответила Аннабель, — ноги гудят! И потом, что я там не видела?

— О, знаменитый снобизм питерцев!

— Прекрати, знаешь же, что терпеть не могу это сокращение. Неужели трудно запомнить — город зовется Петербург, жители — петербуржцы.

— Ты еще упомяни — Санкт-Петербург! Хотя мне все равно, я не москвич.

— Вот и хорошо. Ты лучше скажи, куда ты сегодня свою ревность засунул? Раньше рычал на каждого, кто меня пробовал пригласить, а сегодня на весь вечер бросил на гостей?

— Потому и бросил на мальчишек, что соперников нет. Уедут на свой Морион и все. К тому же на ухаживания за тобой безродных курсантов провинциальной академии семья отреагирует еще хуже, чем на мои! — самодовольно улыбнулся Юстиниан, — так что они мне не конкуренты.

— «Хотя курсанточки хороши! — про себя подумал он, — особенно та блондиночка, с Инженерного факультета академии, Лола, и на все готова хоть сейчас! Хорошо, что Белль устала, сейчас отправлю домой, и весь остаток ночи мой. Вот почему Белль не блондинка! Не люблю брюнеток… Надо будет после свадьбы заставить ее перекраситься».

Аннабель, конечно, не могла прочесть его мысли, но тон будущего жениха ее покоробил. Гордая кровь наследницы испанских грандов была оскорблена таким отношением возлюбленного.

— «Что-то ты, Юсти, слишком рано стал считать меня своей собственностью — подумала в свою очередь она. — А любит ли меня Юсти? Или есть другая причина в его попытках сделать меня своей? — засомневалась девушка, — подожди, жених, тебя ожидает проверка. И, самонадеянный ты мой, среди безродных мальчишек есть очень даже интересные личности. С Элланы. А к этой планете последнее время у наших родителей почему-то повышенный интерес, так что ухаживания ее представителя, особенно, если его семья имеет хоть какой-то вес на Эллане, а то, что она богата сомнений нет, могут быть встречены более благосклонно, чем твои» — рассуждала обиженная Аннабель.

Танец закончился, Юстиниан подвел девушку к своим подопечным. Риан сидел на диване, вытянув ноги и с лицом, выражающим страдание так натурально, что Аннабель даже забеспокоилась.

— Ну что, орлы, и орлица, готовы встречать рассвет? — весело обратился к подопечным Юстиниан, — мобивен-бусы ожидают, доставят туда и обратно!

Подошедший Уитни Сардор стоял и молча улыбался.

— Не все, — засмеялся Нат, — вон, Ри ногу натер, только и мечтает, как дохромать до общежития. А я предупреждал, новая обувь на балу — смерть ногам.

— Что, совсем плохо? — забеспокоился Уитни, — к врачу надо?

— Да ерунда, Нат, ты как всегда делаешь из мухи слона! — бодро опроверг друга Риан, — ехать мне, к сожалению, конечно, никуда не стоит, но и трагедии никакой нет. Отдохну и к утру буду как новенький! И экскурсию по Москве не пропущу.

— Экскурсию перенесли на послезавтра, — пояснил Юстиниан, — ввиду позднего окончания бала, нет смысла возить по городу толпу засыпающих на ходу людей!

— Вот и хорошо, — сказал Риан, — похромаю потихоньку в общежитие.

— А я пойду к своему авионику, — в свою очередь сказала Аннабель, — полечу домой.

— Вы что же, Белль, нас покидаете? — спросил чем-то довольный Уитни.

— Вынуждена, к сожалению, завтра вечером вылетаю в Кейптаун, подавать документы в Медицинский Университет.

— Почему Кейптаун? — изумился Уитни, — почему не Петербург?

— Я так решила, — спокойно, не вдаваясь в подробности, сказала Аннабель.

Больше вопросов не было. Юстиниан победно улыбнулся. — «Допрыгалась семейка, — подумал он, — надоела нотациями Я молодец, кажется выиграл партию!»

Тут ему в голову пришла идея, как в мобивен-бусе усесться рядом с интересующей его блондиночкой.

— Риан, — обратился он, — не выручите нас? Вы все равно возвращаетесь в общежитие, не проводите Белль до авионика? Это как раз по дороге, а то я не хочу всех задерживать, провожая ее!

— Охотно, — согласился молодой человек, поднялся с дивана и подал Аннабель руку. Они вышли из главного корпуса Университета, прошли по освещенной аллее и подошли к небольшому авиадрому, который предназначался для полетов руководства Университета.

Аннабель поежилась от свежего ветерка.

— Тебе холодно? — заботливо спросил ее спутник.

— Немного, но у меня в авионике плащ, — ответила она.

Ожидающий летательный аппарат уже был готов к взлету. Молодые люди уселись рядом, пристегнулись, и машина после короткого разбега оторвалась от земли, взлетела и взяла курс на север.

Эльриан рассмеялся, — У меня такое чувство, что я тебя похищаю!

— Отлично, это очень романтично, всегда мечтала быть похищенной, но без последствий!

— Что ты имеешь в виду под последствиями?

— Карательные меры моей прабабушки, то есть угрозы вычеркнуть меня из завещания, если я сбегу с Юстинианом.

— А ты собиралась? — улыбнувшись, спросил ее Эльриан.

— Я на дуру похожа? — вдруг обиделась Аннабель, — порядочные девушки с женихами не сбегают, они думают о чести, своей и семьи. Меня воспитали в строгости, хоть это и немного старомодно.

— Как ни странно, меня тоже, — неожиданно задумчиво ответил Эльриан, — приучили думать в первую очередь об интересах семьи, а потом уже о своих.

— И поэтому ты скрываешь от семьи что учишься на втором факультете в тайне от отца? — не могла не спросить девушка.

Эльриан с удивлением посмотрел на нее: — Откуда ты узнала? А, понял, Нат разболтал!-

он минуту помолчал и вдруг продолжил тему. — Это другое, — с задумчивым видом начал рассказывать он, — видишь ли, в семье я вроде как лишний, пятое колесо, нет, не думай, меня любят, радуются успехам, но с какого бока приспособить к семейному делу никак не могут придумать. Вот отцу взбрело в голову, что мне надо выучить экономику, зачем, он, видимо, и сам не знает, у него экономистов полный штат, куда меня потом приткнут — совершенно не ясно, только если какие-то второстепенные бумажки из кабинета в кабинет переносить. Вот я сам и выбрал совершенно другую специальность. Даже если мне не удастся осуществить мечту и стать пилотом исследовательского корабля, то все равно смогу приносить пользу, управляя хотя бы грузовиком. Так что против интересов семьи я не иду и вред ей не причиняю. Просто ищу свой путь.

— А чем занимается твоя семья? — Аннабель решила, что настало подходящее время для этого вопроса.

— У нас, можно так сказать, свой бизнес, — ответил молодой человек, — прости, более подробно рассказать не могу, дал отцу слово сохранять все в тайне.

— Интересно, к чему такие сложности?

— Это одно из условий, с которыми отец меня отпустил.

— А на Эллане разве нельзя было учиться?

— У нас в военной академии есть только Воздушный факультет, там готовят пилотов больших военных авионов и малых авиоников, но не пилотов космических кораблей. Да и не разрешили бы мнена пилота военного истребителя учиться. Это опаснее космоса.

— А ты хотел только космос?

— Честно? Да, хотел, с детства, но еще больше — вырваться на свободу. У нас очень патриархальная планета. С одной стороны это вроде неплохо, с другой, иногда просто душит. Сыновья до 21 года, это возраст совершеннолетия у мужчин, в отличие от ваших 18, полностью в подчинении своих родителей. Семьи, конечно, крепкие, разводов почти нет, но и что хорошего, если ставшие с годами друг другу чужими люди, вынуждены жить бок о бок, постепенно начиная ненавидеть когда-то близкого человека. Но расстаться ни-ни, позор на всю планету!

Аннабель промолчала, в этой, полной горечи речи чувствовалось что-то личное, чего касаться не стоило.

Но, помолчав мгновение, Эльриан продолжил, — У нас монархическая планета, ты наверняка знаешь, монархия абсолютная, то есть слово императора превыше всего и не обсуждается. К счастью, правящий сейчас монарх не тиран, прислушивается к мнению других, скоропалительных решений не принимает. Но передача наследства идет по мажоритарной системе, от отца к старшему сыну, потом старшему внуку, ну и так далее.

С одной стороны — поддерживается стабильность передачи власти, нет законных поводов для попыток переворотов, с другой — опасность заполучить именно тирана. Вот сейчас, у нас вполне вменяемый наследник, воспитан именно наследником, приучен думать о планете, но где гарантия, что его сына, следующего наследника, воспитают так же? А жертвы мажоритарной системы? Это в основном женщины, которые не смогли родить сына, того, на ком лежала бы обязанность заботиться о них в случае смерти мужа. Они и их дочери остаются в нищете, если муж и отец не озаботился оговорить в завещании определенную сумму им в наследство. Тогда им остается только надеется на милость родственников, или власть предержащих.

В рассказе Риана Аннабель опять уловила что-то личное. Спрашивать постеснялась.

Молодой человек вдруг усмехнулся и сказал, — Не очень подходящая тема для беседы в романтической обстановке?

— Я сама виновата, назадавала вопросов. А какой по твоему мнению должен быть разговор в романтической обстановке?

— К сожалению не знаю, никогда не был. Может следует засыпать даму комплиментами ее внешности, грации, талантам? Только умную девушку от неприкрытой лести затошнит, а с не очень умной никакой романтики не получится. Давай попробуем на возвышенные темы?

— И какие же темы ты считаешь возвышенными?

Эльриан пожал плечами, — Раз мы летим в Петербург, почему бы не поговорить на связанную с ним тему. В Петербурге один из старейших театров оперы и балета. Ты наверняка в нем бывала, расскажи.

— Ты серьезно? Тебе это интересно?

— Ты сомневаешься, что современный молодой человек может интересоваться не музыкой в стиле «техно», или модными группами, а оперой?

— Именно оперой, не балетом?

— Дело в том, что пением я в свое время занимался очень серьезно, а танцами — только на уровне бальных.

— Еще и пением? — он вновь удивил Аннабель, — и какой у тебя голос?

— Баритон, но в стадии становления.

— Я всегда думала, что становление голоса у мальчиков — это в возрасте около 14 лет!

— Это мутация голоса, а в дальнейшем, если он есть, то его развивают специальными упражнениями. Но полностью голос обретает мощь и диапазон только после 19–20 лет, но все равно, пользоваться им надо аккуратно, не в полную силу и не часто, иначе начнет изнашиваться и слабеть. Заканчивается полное формирование голоса у всех в разные сроки, но чаще между 30-35-ю годами. Вот тогда голос и становится действительно настоящим инструментом, требующим только постоянных поддерживающих упражнений.

— То есть, сейчас ты петь не можешь?

— Почему не могу? — удивился Эльриан, — могу, только не слишком долго и не слишком часто форсируя голос на большое помещение, но это, если бы я готовился стать настоящим оперным певцом. А так как мне это не грозит, то могу пользоваться, когда и где захочу.

— А почему не грозит? Если есть голос, почему бы не стать именно оперным певцом вместо космопилота?

— Если космопилота семья мне еще простит, то артиста точно сочтет оскорблением семейной чести!

— Даже так? — удивилась Аннабель, — знаешь, меня тоже в свое время не пустили в балетную академию! Я просто бредила балетом, видела себя на сцене, но вся семья стала на пути несокрушимой стеной — «неприлично!». А бальные танцы разрешили, это оказалось «прилично»!

— А мне вообще пришлось бросить пение после поступления в академию, голос тренировать нужно, ну не в общежитии же!

— А в общежитии жить обязательно? Я вот собираюсь снять квартиру в Кейптауне, вдвоем с подругой по школе, она вместе со мной поступает.

— Академия полувоенная, проживание в общежитии обязательно даже для местных, у которых семьи живут в столице.

— И не тяжело жить на почти на казарменном положении?

— Привык, еще в Кадетском Корпусе, мы с Фредом, кузеном, учились там с 9-ти лет, домой только на выходные раз в месяц и на каникулах два раза в год.

— Жестко, однако, в таком юном возрасте.

— Если честно, то сами заслужили. В Кадетский Корпус обычно стараются отдать всех детей более-менее знатных семей, но с разного возраста. Наши старшие братья заканчивали только последние три класса, поступив в 14–15 лет, а нас отправили в 9, после очередной опасной выходки, тогда мы чуть не погибли, втроем, вместе с моей младшей сестрой. Тогда-то отец и дядя и решили проблему радикально. — Эльриан сменил тему, — о, уже светает, сколько же времени прошло?

— Прошло меньше часа, просто мы почти прилетели, это и есть белая ночь!

— Красиво!

— Смотри, под нами Петербург!