Выплата

Глава 7 Уровень твоей подготовки

Март 2030 года

Все происходит с головокружительной скоростью. Не успеваю даже успокоить Олю, как к нам подъезжает снегоход. Водитель молча указывает на место позади себя, и в пять минут мы доезжаем до трассы, где уже ждет джип. По неожиданно пустой дороге — всего десяток легковушек жмется к обочинам — он несется к маленькому военному аэропорту. Въезжаем прямо на взлетное поле, к вертолету с уже вращающимся винтом. Он взмывает в небо раньше, чем я успеваю пристегнуть ремень.

Всю дорогу ощущаю себя скорее ценным грузом, чем ВИП-персоной: никто мне ничего не объясняет. Хмурые люди в форме на мои вопросы не реагируют: сами, наверно, не понимают толком, кто я, что мне положено и чего не положено знать. Что случилось, куда мы летим? По контурам рек, дорог и населенных пунктов понимаю, что направляемся мы в одну из соседних областей. И когда вижу внизу контуры строений, забываю про весь свой агностицизм и против воли шепчу: «Господи, пожалуйста, только не сюда». И даже когда мы идем на снижение, когда я вижу в небе вокруг и на земле другие вертолеты и прочий транспорт, я все еще продолжаю надеяться, что это какая-то чудовищная ошибка.

Потому что внизу… нет, уже на нашем уровне… белоснежный купол, исходящие паром конусы градирен, коробки трансформаторов, разбегающиеся во все стороны линии ЛЭП… Атомная электростанция.

Никогда вроде не страдал паническими атаками, но сейчас пульс учащается, сердце бьется где-то в районе горла, по всему телу выступает липкий пот. Пальцы трясутся, словно у старого алкоголика. Волевым усилием заставляю себя не думать, что может произойти, и сосредоточиться на том, как это предотвратить.

Помогает мне в этом деловитая атмосфера внизу, на площадке у ворот станции. Какая-то тетка в белом халате под криво наброшенным пуховиком истерически верещит: «Вы не понимаете! Если они доберутся до насосов системы охлаждения… Накроет несколько областей, будут тысячи, десятки тысяч жертв! Чернобыль в сравнении покажется…», но ее быстро уводят. Под сотню человек в разной форме выгружаются из вертолетов, разворачивают оборудование, негромко обмениваются информацией. Возле меня словно бы из-под земли вырастает мужчина в зимнем камуфляже и без слов отводит в ближайший к воротам сектор. Там стоят четыре вертолета, из которых один за одним выпрыгивают спецназовцы. В центре — спокойная фигура, от которой к другим словно бы тянутся невидимые нити. Ветер.

Он видит меня и коротко кивает — еще одна деталь механизма на месте. Его хладнокровие заразительно — я окончательно успокаиваюсь.

Ко мне быстрым шагом подходит один из ответственных за снабжение, дружелюбно спрашивает:

— Одежда удобная? Движений не стесняет?

— Да, вполне.

На прогулку в парк я вышел в термобелье, спортивных брюках, удобной легкой куртке, высоких фиксирующих голеностоп ботинках. Снабженец удовлетворенно кивает, облачает меня в противоосколочный шлем с защитными очками и в бронежилет с закрепленными модульными подсумками. Снаряжение хорошо знакомо по тренировкам — магазины с патронами, фонарь, нож и боевой планшетный компьютер я за секунду достану хоть с завязанными глазами. Пистолет-пулемет UZI Pro выдают тот самый, с которыми я полтора месяца провел на стрельбище. Перезаряжается он по принципу «рука находит руку» — рукоятка оружия служит также горловиной для магазина. Все эти движения у меня отработаны до автоматизма.

Тем временем выгрузка спецназа заканчивается.

— Сводку, — негромко приказывает Ветер.

Вперед выходит невысокая бесцветная женщина с планшетом в руках — я видел ее в Штабе, у нее Дар к быстрой обработке информации; ее, кажется, зовут Вера. Она деловито докладывает:

— Атакующих двое. У них круговой щит, размеры его меняются по мере необходимости, максимальный диаметр четыре метра, высота — три. Щит не пробивается никаким оружием, активация которого не привела бы к повреждению реактора. При этом изнутри щит проницаем — оттуда выпускают что-то вроде мощного лазерного луча. На создание бреши во внешнем ограждении у них ушло сорок минут. Теперь продвигаются к реактору, уничтожая препятствия — как стены, так и живую силу. При сохранении текущей скорости будут у реактора через тридцать минут. Все средства защиты активированы. Предположительно, атакующие знакомы с планировкой АЭС. Направляются к центральному насосу системы охлаждения, планомерно устраняя преграды. Одеты в новую спортивную одежду по сезону, данных о вооружении нет. Были доставлены сюда…

— Не важно, — обрывает ее Ветер. — Что от аналитиков?

— Атакующие опознаны, идет работа по профилированию, но эффективность низкая — мало данных. Дом, где их предположительно держали, за час до начала атаки сгорел. Вероятно, взрыв.

— Значит, как в Карьерном, не выйдет, — спокойно констатирует Ветер. — Тогда на нас вся надежда, парни. И на тебя, Саня. Приказываю: ликвидировать обоих. Мы прикроем сколько сможем, обеспечим проход.

— Приказ понял.

Расклад такой, что не до предупредительных выстрелов.

— Приказ Штаба был брать живьем… — возражает Вера.

— Не Штаб сейчас рядом с ядерным реактором, — спокойно отвечает Ветер. — Ответственность беру на себя.

Потом смотрит в планшет и сообщает бойцам маршрут.

Кто-то обращается ко мне:

— Саня… ну, привет.

Голос не такой, как у всех здесь — мягкий, словно потерянный. Олег… и не признал его в комбезе и шлеме.

Конечно, его привезли сюда. Если не справлюсь я, пойдет он.

Еще одна причина справиться во что бы то ни стало, любой ценой. Не для того я взламывал законы мироздания, чтобы брательника бросили стрелять в психов у ядерного реактора. Олег, даже если его поднатаскали в стрельбе, вряд ли сможет убить человека — это же реал, не сраная компьютерная игра…

Машу брату рукой — на разговоры нет времени. Ветер отдает команду, и мы трусцой бежим на территорию АЭС. Свое место в этом построении я знаю — отрабатывали на тренировках. Ветер не раз повторял: «В критической ситуации ты не поднимешься до уровня своих ожиданий, а упадешь до уровня своей подготовки». Сейчас я как никогда понимаю, насколько это верно.

Оборачиваюсь — Олег остается у вертолетов. Пытаюсь понять, куда дует ветер… выходит, что в сторону моего родного города, где Оля, мама, все, кого я знал всю жизнь. Прочь эти мысли! Они сейчас не помогают.

Мы бежим мимо бетонных коробок вспомогательных зданий прямо к куполу реактора. Массивные двери распахнуты настежь — злоумышленники уже внутри, они проплавили себе другой вход.

Из динамиков доносится нежный, ласковый голос Али:

— Иван, Максим, вы не должны делать этого. Если вы повредите реактор, то сами погибнете, тогда уже никто не сможет вам помочь. Но еще не поздно. Остановитесь. Расскажите, чего вы хотите. Мы можем договориться, разойтись миром. Иван, Максим, вас ждут дома. Ваши родные скучают по вам. Повторяю, вы не должны делать этого. Остановите продвижение. Давайте поговорим.

Что-то наша гений психологии намного слабее выступает, чем в Карьерном. Как там было в сводке — «нет информации»? Только ли в этом дело? А, некогда рассуждать. Надеюсь, Аля делает все, что возможно.

Кругом огромные машины, трубы, извивающиеся, как гигантские кишки, стены, от пола до потолка заполненные мерцающими приборами и переключателями. Где-то здесь должны быть трупы — ублюдков уже пытались задержать — но на нашем пути они не попадаются. Зато видны следы пуль — часть циферблатов на приборных панелях разбита, пол усеян осколками. Пахнет жестью и горелым пластиком. Мы достигаем первого расплавленного ограждения. В железной двери, преграждавшей коридор, полукруглый проем где-то четыре на три метра.

А если мой иммунитет распространяется только на обычные Дары, а этот сверхлазер прожжет меня насквозь? Испытаний-то не было!

Неважно. Испытаем в полевых условиях.

— Вас понял, — отвечает кому-то Ветер в закрепленный у лица микрофон, потом поворачивается ко мне: — Приказ Штаба — ликвидировать только один объект, вот этот. Его Дар — лазер.

В руках Ветра появляется планшет с паспортной фотографией усатого мужчины средних лет — лицо отёчное, усталое. Потом она сменяется портретом тощего молодого парня с унылой физиономией. Даже на черно-белом фото явственно видны розочки прыщей.

— Это — Максим Сухомлинов, двадцать один год. Его Дар — щит, то есть непосредственной угрозы для АЭС он не представляет. Юрий Сергеевич приказал брать его живым. Я обязан тебе этот приказ передать, но сам не поддерживаю. Объекты снаряжены и подготовлены, у них может быть оружие. Потому слушай мой приказ, Саша: стреляй в оба объекта на поражение. Брони на них нет, так что целься в грудь. Ответственность на мне. Понял меня?

— Понял, командир.

Чего тут понимать? Юрий Сергеевич в Штабе, а мы в ста метрах от ядерного реактора!

— Мы прикроем тебя, отвлечем их, — тон у Ветра ровный, словно мы на очередной тактический тренировке. — Ты стреляешь по куполу. Если это не срабатывает — забегаешь под купол и ликвидируешь объекты. Готов?

Нет.

— Готов.

Ветер разворачивает на планшете карту:

— Заходишь отсюда. Ребята проводят до поворота.

Ничего не понимаю — переплетение коридоров на плане кажется бессмысленным узором. Ветер считывает мою растерянность и ободряюще хлопает по плечу:

— Там купол будет в прямой видимости. Не промахнешься. Пятый, седьмой, ведите Сашу до точки. Остальные…

Дальнейшего не слышу — бегу за своими провожатыми. Все силы уходят на то, чтобы их не замедлять. Держу ритм дыхания. Фоном идут Алины уговоры из динамика. Вряд ли они подействуют.

— Дальше сам, — говорит провожатый. — Оружие наизготовку, режим очереди.

УЗИ привычно скользит в руки, пальцы сами щелкают предохранителем. На негнущихся ногах захожу за угол. Вот он, купол — непрозрачная серая полусфера. До него метров пятьдесят по коридору. Купол медленно движется прочь от меня. С другой стороны — стрельба, отрывистые приказы, крик…

— Бегом! — подгоняет меня провожатый. — Увидишь купол — стреляй, дальше по обстоятельствам. С Богом!

И я бегу. Мыслей в голове нет — только приказ: «Ликвидировать оба объекта». Ветер прав, разбираться некогда.

Вижу купол. Стреляю очередью на уровне человеческой груди. Пули с визгом отскакивают от поверхности. Значит, они для Дара отдельны от меня…

Перед куполом давлю инстинктивное желание притормозить — таким плотным и материальным он выглядит. На полной скорости… нет, не врезаюсь в стену — прохожу сквозь нее в теплую тишину.

Их двое. Первый резко оборачивается ко мне и выставляет ладонь. Срезаю его очередью. Второй — прыщавый, молодой — сует руку в карман. Стреляю. Он падает. Кулак разжимается, из ладони выпадает пистолет. Я опередил его на какую-то пару секунд…

Старший мертв — взгляд стеклянный. Молодой еще дергается, хрипит. Из уголка рта стекает струйка крови. Склоняюсь к нему, ору в прыщавое лицо:

— Зачем? Почему? Какого черта вам надо?

Пахнет кровью. Взгляд парня фокусируется на мне, становится почти осмысленным. Губы медленно шевелятся — он силится сказать что-то. Склоняюсь ближе к его лицу — вижу кровавые пузыри на губах, слышу надрывный хрип дыхания. Медленно, с усилием, по слогам парень произносит всего одно слово:

— Вы-пла-та.