Выплата

Глава 8 Самые приспособленные

Апрель 2030 года

— Ты уверен, что Максим Сухомлинов перед смертью произнес именно это слово? — спрашивает Юрий Сергеевич. — «Выплата»? Не «расплата», например?

Этот вопрос мне уже осточертел, в сотый раз, наверно, отвечаю. Но у расследования свои правила, и повторение вопросов свидетелю — основа основ. Юрий Сергеевич, Аля и Ветер смотрят на меня выжидающе, только Вера роется в своем планшете.

Давлю раздражение и отвечаю:

— Да, в этом я уверен. Купол в тот момент еще держался, потому было тихо. Исчез он только со смертью Сухомлинова, минуту спустя. Тогда сразу возникли посторонние шумы: топот, голоса, щелканье раций. Но под куполом стояла тишина… полная, неестественная даже… так что слова Сухомлинова я расслышал достаточно четко.

— Выплата… — задумчиво повторяет Юрий Сергеевич. — Аля, есть идеи, что это может означать?

— Только предположения, — отзывается психологиня. — Понятие «выплата» могло быть сформулирована как антитеза Дару. Игра слов: Дары достались нам не даром, за них предстоит расплачиваться. Однако слово «расплата» несло бы торжественные коннотации, а «выплата» — понятие обыденное, с ним сталкивается любой, кто, к примеру, берет кредит…

Юрий Сергеевич вскидывает мохнатые брови:

— То есть у нас действует группа, которая проводит диверсии, чтобы заставить людей… произвести выплату за Дар?

Аля разводит руками — в своей обычной манере, чуть преувеличенно: посмотрите, мол, как я недоумеваю…

— Могу только предположить, что такого плана идеология используется для вербовки и обработки террористов. Для того или тех, кто стоит за этим, мотив слишком… размытый, неконкретный. Мало данных, чтобы делать выводы…

— Да уж, данных собрано с гулькин хрен, — недовольно морщится Юрий Сергеевич. — Стыдно, коллеги. Вроде не кражу белья с сушилки расследуем, а вопрос национальной безопасности. Вера, давай отчет.

Вера быстро кивает и включает проектор. Эта невысокая полноватая женщина с гладкой прической, в строгом, хотя и плохо сидящем коричневом костюме — незаменимый здесь человек. Сама она расследованием не занимается. Ее работа — быть в курсе всего, что происходит, и готовить отчеты для руководства. Тогда, возле АЭС, она опустила множество деталей, бесполезных в нашей тактической ситуации, доложила только о том, что имело значение для конкретных действий — и тем, возможно, спасла нас всех от катастрофы. Так что полную картину произошедшего я по кусочкам узнавал уже здесь, на базе Штаба.

На экране появляется паспортная фотография плюгавого чернявого мужичка с неопрятной родинкой над верхней губой.

— Предположительный организатор диверсии — Ибрагимов Дамир Рушанович, 1999 год рождения. Образование среднее, не женат. Дар — оглушение человека на срок около часа. В 2024 году проходил по уголовному делу по статье 228, хранение наркотических средств; дело прекращено из-за недостаточности доказательств. Проведенное сейчас расследование выявило, что Ибрагимов несколько лет употреблял наркотические вещества. В 2028 году жил в Москве и был должен крупную сумму криминальным авторитетам, из-за чего неоднократно подвергался угрозам и побоям. В феврале 2029 неожиданно для всех полностью расплатился с долгами, причем наличностью. После переехал в ближайший к АЭС район, приобрел отдельно стоящий дом и автомобиль УАЗ. Источник внезапного обогащения Ибрагимова выяснить не удалось, все транзакции проводились через давно удаленные фейковые аккаунты. Контакты с прежними знакомыми и даже с родственниками он резко оборвал. Можно предположить, что Ибрагимов стоит за похищениями Максима Сухомлинова и Ивана Антонова в мае 2029 года, однако перемещения Ибрагимова в этот период восстановить не удалось.

— Не больно-то этот торчок похож на нашего Кукловода, — качает головой Юрий Сергеевич. — Аля, что у него по психологическому профилю?

— Вы правы, Юрий Сергеевич, — кивает психологиня. — Мы проанализировали все, что удалось собрать об Ибрагимове. Больше всего информации дали его поисковые запросы, на восемьдесят процентов они относятся к материалам порнографического характера. Ибрагимов инфантильный, ведомый. Интеллект ниже среднего. Хронический токсикоман. Самое интересное в нем — вещество, которое он употреблял весь последний год. В машине найдено три ампулы, не считая той, последней, из-под яда. Это смесь…

— Избавь нас от химии, — машет рукой Юрий Сергеевич. — Действовала эта дрянь как?

— Она, безусловно, удовлетворяла токсическую зависимость Ибрагимова, отчего потребности в поиске других веществ у него больше не было. И еще она делала его более спокойным и управляемым, подавляла агрессию, но при этом не затормаживала, не снижала скорость реакции… В общем, над составом поработал настоящий мастер. Да и яд из последней ампулы — время действия рассчитано с точностью до десятка минут: Ибрагимов довез оба объекта до территории АЭС и практически тут же умер. Приблизительно в то же время взорвался его сотовый телефон, так что данные с него восстановить невозможно. Вероятно, Ибрагимов принимал вещества по составленному для него кем-то графику и мог не знать, что в последней принятой ампуле — яд.

Мне кажется или в голосе Али действительно сквозит восхищение этой мерзостью?

— Значит, у нас в составе преступной группы есть химик или биолог, — констатирует Юрий Сергеевич. — Вера, что там дальше по Ибрагимову?

— В доме был обширный подвал, где Сухомлинова и Антонова предположительно удерживали в течение одиннадцати месяцев. За час до нападения на АЭС в доме произошел пожар, источник — взрывчатка на основе нитроглицерина, могла быть изготовлена в домашних условиях. Здание выгорело изнутри полностью. Восстановить, что там происходило, теперь невозможно. Однако по логам покупок Ибрагимова можно предположить, что продуктов питания закупалось больше, чем нужно одному человеку, хоть и меньше, чем требуется для полноценного питания троих мужчин — Сухомлинова и Антонова держали впроголодь. Это подтверждается судебно-медицинской экспертизой. Она выявила у обоих истощение, атрофические изменения в мышцах вследствие гиподинамии, а также дефицит солнечного света. Вследствие плохих условий содержания обострились некоторые хронические заболевания, появились новые, в основном — кожные. Однако следов побоев, истязаний или интоксикации нет — так же, как у обоих сверходаренных в Карьерном.

— Так что же с ними произошло? — вмешивается Ветер. — Как обычные люди получают эти… сверхдары?

— Если бы не твоя, товарищ командир, самодеятельность, мы бы уже знали это во всех подробностях, — огрызается Юрий Сергеевич.

В детали внутриведомственных разборок меня не посвящали, но слухами земля полнится, и наша засекреченная организация — не исключение… Между координатором Штаба и командиром давно тлел конфликт — они прямо как два альфа-самца на одной территории. После инцидента на АЭС старый фээсбэшник обвинил Ветра в нарушении приказа. То есть технически по Сухомлинову работал я, но Ветер, как и обещал, принял ответственность на себя. Юрий Сергеевич добивался его отстранения, но, по слухам, вмешались какие-то высшие инстанции… В общем, все остались на своих местах.

— А вы предпочли бы получить второй Чернобыль в центре страны? — Ветер сардонически вздергивает бровь.

— Кое-что нам все же удалось выяснить, — вклинивается Аля. Все-таки хороший она психолог, потому в любой ситуации пытается вернуть дискуссию в конструктивное русло. — Моя группа проанализировала покупки, которые совершал Ибрагимов в течение года. Из ряда объяснимых бытовых вещей выбивается мощная аудиосистема. Особого интереса к музыке по поисковым запросам Ибрагимова не прослеживается — он предпочитал фильмы, так что приобретение экрана и колонок к нему вполне естественно. Однако ему для чего-то понадобилась профессиональная звуковая аппаратура, очень мощная. Вероятно, воздействие на объекты шло при помощи звука.

Воздействие при помощи звука… Аля кое-что в этом понимает. Еще на АЭС мне показалось странным, что она выступает намного слабее, чем в Карьерном. Конечно, там она имела возможность осмотреть место содержания узников и оставленные ими следы, а тут преступники успели превратить улики буквально в пепел. Но только ли в этом дело…

— Удалось вытащить что-нибудь из мессенджера Ибрагимова? — спрашивает Юрий Сергеевич.

— Здесь ничего нового, — отзывается Вера. — Команда Одаренных хакеров работает круглосуточно, но извлечь с серверов Телеграфа данные не удавалось еще никому. Тем более, что телефон выгорел. У нас нет ни корреспондентов, ни содержания переписок Ибрагимова. По общему объему трафика ясно только, что через Телеграф передавались в том числе медиафайлы.

— Пусть продолжают копать… На всякий хитрый болт найдется гайка с резьбой. Что по объектам?

На экран вышли уже знакомые фотографии Антонова и Сухомлинова. Вера начала зачитывать их анкетные данные, но Юрий Сергеевич оборвал ее:

— По существу давай, без канцелярщины. Что за люди, как дошли до жизни такой?

— Иван Антонов в сорок три года шесть лет постоянно нигде не работал, — Вера послушно переключилась на более разговорную манеру речи. — Страдал алкоголизмом. С женой развелся, но продолжал проживать совместно из-за отсутствия другого жилья. Имел долги перед семью микрокредитными организациями. Даже не смог после смерти матери получить наследство, потому что не собрал средств для уплаты государственной пошлины.

Невольно проникаюсь к мужику сочувствием. Глупая ситуация, но я в свои девятнадцать лет сам чуть было в такую не попал. Через три года после отца умерла бабушка, и ее однушка на окраине должна была стать для нашей семьи изрядным подспорьем в эти тяжелые времена. Необходимость заплатить круглую сумму в качестве пошлины оказалась неприятным сюрпризом. Тогда деньги я собрал, старшие родственники помогли… Но вот это понимание, как мало отделяет человека от потери последнего резерва и падения на занюханное дно жизни — оно со мной до сих пор.

— Почему он получил такой Дар? — спрашивает Ветер. — Лазер из глаз, или что у него?.. С чего вдруг обычному человеку такого хотеть? Не пацан вроде, чтобы фильмами про супергероев засматриваться.

— По показаниям бывшей жены, 17 декабря Антонов был, по обыкновению, нетрезв, — отвечает Вера. — В этом состоянии люди желают самых абсурдных вещей. Лазер был слабенький. Антонов иногда использовал его, чтобы наносить на стены соседних домов надписи… как правило — непристойного содержания. Парочка там до сих пор красуется. И еще был инцидент с применением Дара против человека. Собутыльника, если точнее. Тот получил небольшой ожог второй степени. В полицию обращаться не стал, разобрался с Антоновым неправовыми методами… набил ему морду, проще говоря.

— Вот вечно у нас так! — возмущается Юрий Сергеевич. — А пошел бы пострадавший в полицию — Антонова закрыли бы, и скольких проблем у нас бы не было!

— Это далеко не факт, — вмешиваюсь я. — Мало ли на белом свете таких вот никчемушников? Если Дар, изначально пригодный только для написания матюков на заборе, после каких-то манипуляций усиливается настолько, чтобы прожигать ограждения атомной станции… Ну не в этом конкретном алкаше тут дело.

— И то верно, — кивает Юрий Сергеевич. — А по второму объекту что?

— Сухомлинов Максим, безработный, двадцать один год, — докладывает Вера. — Исключен со второго курса института туризма, уволен из салона сотовой связи. Проживал на сорока метрах с семьей из пяти человек, не считая его самого, отчего постоянно происходили конфликты на бытовой почве. Дар — небольшой щит, скорее даже кокон, укрывающий визуально и от прямых воздействий; с помощью оружия его, естественно, никто не тестировал, однако удар рукой этот щит выдерживал. Но диаметра в четыре метра никогда не достигал.

Смотрю на хорошо уже знакомые фотографии убитых мной людей: Антонов угрюмо глядит исподлобья, у Сухомлинова выражение лица скорее жалобное, потерянное. Устранение, ликвидация — это все слова, маскирующие суть того, что я сделал. Тетка-психолог из группы Али так и эдак ко мне подкатывал — пыталась обнаружить стресс, муки совести или еще какой ПТСР. Но ничего этого у меня нет — не дождетесь. Я действовал единственно верным способом — слишком многое стояло на карте.

— У обоих объектов много общего, — продолжает Вера. — Оба отчаянно нуждались в деньгах. Оба пользовались Телеграфом. Оба ушли из дома, ничего не сообщив родным. Обоих хватились не сразу и разыскивали из рук вон плохо — после Одарения полиция была завалена розыскными делами. Тем не менее через систему распознавания лиц их пробили. Антонова обнаружили в день исчезновения на одной камере рядом с домом, Сухомлинова не обнаружили вовсе. Можно предположить, что ушли из дома они добровольно, причем попадания на камеры сознательно избегали. Скорее всего, кто-то проложил им маршрут — сами они едва ли имели доступ к служебным картам.

Неудачники, сами втравившие себя в неприятности… И все-таки жаль их обоих, недотеп эдаких. Ясно же, что если бы не отчаянная бедность, не вляпались бы они по уши в это дерьмо. Не люблю, когда люди, добившись в жизни чего-нибудь, ставят это в заслугу исключительно себе. Я вот знаю, что мне повезло родиться здоровым, башковитым, и хотя с родственниками проблем всегда хватало, семья все-таки была крепкой и дружной. Это все дало мне базу, благодаря которой я стал тем, кем стал. А если бы фишка легла по-другому — глядишь, сам подыскивал бы мутный заработок в Телеграфе или еще на какой сетевой помойке…

— Ладно, хватит обсуждать этих пассажиров, — Юрий Сергеевич явно думает в том же направлении, что и я. — Ежу понятно, что таких забулдыг — как грязи, их легко навербовать сколько угодно по мере надобности. Шерстить по пропавшим или по внезапно обогатившимся в Одарение — все равно что осушать море ведром. Наша задача — понять что-то о том человеке или людях, которые дергают за ниточки. Версии о проделках уважаемых заграничных партнеров другое ведомство прорабатывает, в это мы не лезем. Наше поляна — свои, отечественные деятели. Характер, цели, мотивы, вероятные дальнейшие действия. Аля, чего вы там наанализировали? Только не говори «информации мало»! Слышать этого больше не могу.

Аля на секунду прикрывает глаза. Маска свойской девчонки спадает с нее, теперь она говорит холодно и отстраненно:

— Мы имеем дело с человеком или людьми, которые готовы ради достижения своих целей взорвать атомную станцию. Это позволяет уверенно диагностировать психопатию. Психопаты склонны к совершению странных и потенциально опасных поступков, поскольку последствия, которые для большинства людей были бы источником стыда или чувства вины, не оказывают на них никакого влияния. Это социальные хищники, способные манипулировать людьми и использовать их в своих целях, проявляя полное отсутствие совести и сочувствия.

— Плохая гипотеза, — отрезает Юрий Сергеевич. — Это значит, что у Кукловода нет мотива.

Я смотрю в окно. После оттепели резко ударили заморозки, и ветка рябины покрыта слоем льда, искрящимся на солнце.

Сегодня — день моей свадьбы. То есть день, на который назначена была моя свадьба. А телефон мне вернули только вчера. Оля, конечно, все поняла. Или сказала, что все поняла. Жених, сбежавший из-под венца, как в ретро-водевиле; и даже причины объяснить нельзя — государственная, мать ее, тайна. Не знаю, смогли ли они с Натахой вернуть хотя бы часть денег за банкет и прочее. А впрочем, не в деньгах тут проблема… У нас, пожалуй, проблемы во всем кроме, собственно, денег.

— Отнюдь. Психопаты мыслят рационально и осознают свои действия. Их поступки мотивированы не душевной болезнью, а холодным расчетом и отсутствием способности относиться к окружающим, как к мыслящим и чувствующим существам.

— Ну и на что этот холодный расчет? Цель-то в чем? Зачем кому-то в здравом уме может понадобиться ядерная авария?

Аля не находится с ответом — кажется, впервые я вижу ее растерявшейся.

— Хаос — это пространство реализации целей, которые не могут быть достигнуты в условиях стабильности, — негромко говорит Ветер.

В изумлении таращусь на него. Не то чтобы я полагал командира спецназа глупым, вовсе нет… Но считал само собой разумеющимся, что его мышление заточено под тактические задачи. Не ожидал, что он и в стратегии, да еще в стратегии психопатов, сечет.

— Дестабилизация обстановки, да… — Юрию Сергеевичу непросто признавать, что полевой командир может быть прав, но профессионализм берет верх над личными конфликтами. — Значит, нам следует ждать новых ударов от наших Кукловодов… или Кукловода.

— Или Кукловодки, — неожиданно вступает Вера. Все смотрят на нее так, словно голос подала тумбочка. — Да, у женщин серьезные девиации встречаются гораздо реже, чем у мужчин. Но могут быть намного ярче выражены.

Чего это Вера вдруг влезла со своим доморощенным феминизмом? Ее функция здесь — выдавать сводки. А, наверно, она поступила на службу уже после Одарения, вот и не успела проникнуться духом субординации.

— Бабы тоже бывают теми еще тварями, — Юрий Сергеевич машинально крутит вокруг запястья золотые часы — наверно, думает о чем-то другом. — Как эта, которая в войну тысячи пленных из пулемета скосила… Тоже, небось, психопатка.

— Та женщина не была психопаткой, — говорят Аля. — Она была психически совершенно нормальна. Даже чересчур. Она приспосабливалась. Это ведь распространенная ошибка, будто в природе выживают сильнейшие.

— Да что ты такое говоришь, Алечка… — рассеяно отзывается Юрий Сергеевич. — И кто же, получается, выживает в этой твоей природе?

— Те, кто лучше других адаптируется к ситуации. Самые приспособленные.