Wild Cranberry

38

Хлопок закрывшейся за Кэт двери ударил по нервам не хуже удара током в несколько сотен вольт — насмерть. Прошло не менее десяти минут, прежде чем мне удалось хоть немного прийти в себя.

Сел в кресло, оживил компьютер и бесцельно уставился в монитор, мигающий картинками загрузки. Я сдался. Я на самом деле сдался.

Мое решение отступить было совершенно спонтанным. Еще несколько дней назад я собирался бороться с ней самой, с тараканами, снующими вокруг нее, да с кем угодно, хоть со всем миром, но сегодня сдался. Слушая ее обвинения, понял, что все мои потуги обречены на провал. Пока Кэт сама не захочет поверить мне, любые слова останутся только словами. Без этого дело не сдвинется с мертвой точки. А жить с оглядкой, чувствуя ее недоверие и сомнения, я просто не смогу. В подобный капкан я уже однажды попал с ее подругой.

Смотрел в монитор компьютера, где уже несколько недель была установлена заставка — фото Кислинки из личного дела, добытое мною в отделе кадров.

Как понять, что могло толкнуть человека, у которого даже в соцсетях нет ни одной фотографии, разместить свою столь интимную фотку в чате? Алкоголь? Сомневаюсь. Не думаю, что она бы смогла все это провернуть, будучи, по ее же словам, пьяной в стельку. Да, я видел, как она уходила в сторону бара. Да, не самой твердой походкой, но вполне уверенно. А перед этим ещё и растолкала бразильянок, вставших у нее на пути. Что же тогда? Ревность или месть? Эти варианты мне казались более правдоподобными. И пусть Кэт никогда не признается в этом ни мне, ни уж тем более себе самой, но думаю, именно они двигали ею, когда она совершала этот необдуманный поступок.

Зашел в чат, который просто кипел, и в нескольких темах наткнулся на злосчастную фотографию. Дьявол! Еще чуть-чуть, и даже мое ангельское терпение закончится, и я прикрою этот чат вместе с конкурсом к чертовой матери! Снова посмотрел на фото, которое надеялся больше никогда не увидеть, во всяком случае здесь. Да, оно было достаточно провокационным, и первое впечатление заставляло напрячься, но на деле, перо надежно защищало все, что нужно, от чужих глаз, и хоть дуй на экран, хоть не дуй, лишнего увидеть там было невозможно. Но это ничего не меняло! Я не собирался терпеть этот беспредел!

Снова позвонил системщику и попросил очистить чат от фотографии ещё раз и поставить запрет на выкладывание любых файлов. Доиграются они у меня все!

От злости и раздражения не находил себе места. На глаза попались документы по последним сделкам, которые я завизировал накануне. Степан должен был утром отнести их в бухгалтерию.

Вот тоже еще одна проблема! Очередной заумник попался! После того как в кабинете поселилась Адель, он старался сюда не заходить. А если и заходил, то исключительно бочком, спиной к отцовской фантазии, которую Градов никак не мог забрать к себе домой.

Я схватил документы и прошёл мимо увлеченного чем-то Степы-недотепы.

Уже у лестницы попытался вспомнить, на каком этаже у нас бухгалтерия. Чёрт. Давно же я не покидал свой двадцатый этаж.

Спустившись на восемнадцатый и толкнув дверь, чтобы выйти в коридор, услышал этажом ниже, на площадке семнадцатого, возмущенный голос Крюковой.

— Нет! Сколько раз можно повторять! В долг ставки не принимаю!

— Наталья Петровна! Голосование вот-вот начнется! Зафиксируйте мою ставку, пожалуйста! А деньги я завтра принесу.

— Прием ставок на первую десятку я закрыла. Сейчас можно поставить только на пятерку финалисток.

— Но ведь еще не известна десятка!

— И что?

— Это слишком рискованно!

— Короче, Пономаренко, как деньги найдешь, так и звони. Нечего меня без толку дергать! У меня между прочим работы полно!

Каблуки Крюковой застучали по ступенькам, когда она начала подниматься по лестнице. Отмер и я. Прислонившись плечом к стене, засунул бумаги под мышку и, сложив руки на груди, снова застыл в ожидании этой парочки.

Вот они появились на площадке между этажами и начали подниматься ко мне. Крюкова, вцепившись в перила, смотрела себе под ноги, а вот ее будущий клиент замер с занесенной над ступенькой ногой.

— Добрый день, Наталья Петровна.

— Ай! — от неожиданности визгливо вскрикнула Крюкова и, споткнувшись, начала заваливаться назад на Пономаренко. Мне же достался ее испуганно-удивленный взгляд.

Ее подельник, очнувшись, успел лишь слегка присесть и в последний момент подхватить немаленькую тушку Натальи Петровны под мышки, после чего они плавно осели на пол возле первой ступеньки.

— Помочь? — поинтересовался ради приличия, наблюдая сверху, как эта круглобокая букмейкерша скатилась с Пономаренко на колени и попыталась встать.

Спустя пару минут, под звуки кряхтения и бубнеж тихо матерящегося Пономаренко Крюковой все же удалось принять вертикальное положение.

— Вы? — Она резко вскинула голову и впилась в меня злым взглядом.

— Не ушиблись, Наталья Петровна? — Быстро стёр улыбку с лица, но в голосе все же скрыть ее не удалось.

— Нет, — выплюнула она и начала медленно подниматься по лестнице.

— Отлично. Раз вам моя помощь не нужна, помогите вы мне. — Добавил в голос стальные ноты. — Объясните, пожалуйста, что здесь происходит?

Пономаренко бледной тенью маячил за Крюковой, а та застыла напротив меня с притворным удивлением на лице.

— Что тут может происходить? Возвращаемся с Владимиром с обеда.

— Пешком? На восемнадцатый этаж? — Настала моя очередь наиграно удивиться.

— Ну что вы. В мои годá уже не до марафонских забегов. Нас с Володей вытолкнули из лифта на шестнадцатом, вот мы и решили не ждать, а подняться пешком.

— Занятная история. А у вас, Пономаренко, такая же версия? — Перевел взгляд на парня.

— Я… — Тот слегка побледнел. — Ну, мы тут поговорили… Нам нужно было…

Он никак не мог придумать правдоподобную историю, но ясно, что и бредовую поддерживать не хотел. А у меня не было желания играть в школьного учителя, поэтому сразу расставил все точки над и.

— Ита-ак, — тянул паузу, во время которой Крюкова нервно сжимала и разжимала пальцы, сплетенные в замок под грудью, — Наталья Петровна, я закрою глаза на этот беспредел, но только при одном условии.

— Каком условии? Вы вообще о чем, Владислав Андреевич? — Эта матёрая продажница прищурилась. С такой сцепиться, будь мы на равных, себе дороже.

— Я, Наталья Петровна, о тотализаторе, который вы, судя по всему, устроили. У вас есть разрешение от меня или Олега Павловича, я уж не говорю про государственные органы, на осуществление подобной деятельности?

— Вы сгущаете краски! Какой тотализатор? Так, поспорили между собой да сделали пару ставок, вот и все!

— А вы знаете, что подобная деятельность наказывается штрафом, либо обязательными работами на продолжительный срок, либо ограничением свободы до двух лет?

Надо было отдать должное Крюковой, кроме небольшой бледности и скрюченных пальцев под грудью, больше ничто не выдавало ее волнения.

— Но, даже если я закрою глаза на букву закона, и на то, что вы решили заработать за счёт своих же сослуживцев, вы понимаете, что дестабилизируете работу коллектива?

— Я никого не дестабилизирую! — От возмущения ее щеки окрасились в ярко-красный цвет. И, прищурившись, она напала на меня в ответ. — Вы на себя посмотрите! Этот конкурс ваша затея!

Та-ак. Я прекрасно помнил, что Крюкова старейший сотрудник нашей компании, что в продажах ей нет равных, но… Всему есть предел! Под моим яростным взглядом запал Натальи Петровны быстро сошел на нет, но она все равно продолжила жалить.

— Скажете, не так?

— Сейчас, Наталья Петровна, от увольнения вас спасают исключительно предыдущие заслуги перед компанией. Но учтите, если вы еще раз позволите себе нечто подобное, вылетите отсюда без выходного пособия, ясно?

Бросил взгляд на Пономаренко, который застыв, боялся, по-моему, даже вздохнуть.

— Не в обиду вам, Владислав Андреевич, но не вы один принимаете в этой компании решения. Я пойду к… — Она подняла на меня взгляд, а мне показалось, что ее зрачок вытянулся, а изо рта готов высунуться раздвоенный язык.

— Достаточно! Единственное место, куда вы сейчас пойдете, это ваше рабочее, Наталья Петровна. Что же касается тотализатора, устроенного вами… — Видел, как она недовольно поджала губы. — Завтра, после окончания голосования, вы опубликуете в чате все сделанные на каждую участницу ставки, коэффициенты, условия или что-там у вас есть, а заодно и процент комиссии, который решили взять себе за организацию тотализатора. Будем легализовывать вашу деятельность. А после окончания конкурса вы, Наталья Петровна, будете депремированы. О сумме вам сообщит Зверев. Но уже сейчас могу сказать, что она будет напрямую зависеть от суммы собранного вами банка. Сами понимаете, в ваших же интересах прекратить принимать ставки. Все понятно?

— Все понятно, — зло процедила Крюкова. — Но я считаю, что вы переваливаете с больной головы на здоровую…

— Я был лучшего мнения о вашей сообразительности, Наталья Петровна, — уже не сдерживаясь, прорычал я. — Можете отдать собранные деньги Пономаренко и идите к Коршунову, писать заявление об уходе.

— Владислав Андреевич, — ее наконец-то пробрало, губы затряслись, щека задергалась, — я прошу прощения, если сказала лишнее. Мне все понятно. Чуть позже в чате все напишу.

— Я рад, что мы наконец-то поняли друг друга.

Бросив последний взгляд на застывшего Пономаренко, дернул на себя дверь и ушел, оставив эту змею изливать свой яд на парня.

У себя в кабинете устало опустился в кресло. Что за неделя! Чувствовал, что конкурс и предстоящий корпоратив добьют меня окончательно.

Поработав еще пару часов, перед уходом заглянул в чат проверить, удалены ли фото Кэт. Не найдя ни одного, выключил компьютер и ушёл, выбрав в качестве средства для снятия нервного напряжения на этот вечер тренажерку.

Ни на следующий день, ни еще через день страсти не утихали. Причем моя фотка даже перекрыла основную тему — корпоратив по случаю десятилетнего юбилея компании, который должен был состояться уже в эту субботу.

Для этой цели был снят огромный банкетный зал, вмещающий более сотни гостей, приглашена какая-то крутая то ли звезда эстрады, то ли рок-звезда. Пятница была объявлена коротким рабочим днем, чтобы все сотрудники смогли успеть подготовиться к мероприятию.

Помимо сотрудников были приглашены клиенты, партнеры из Германии, крупные поставщики. Праздник обещал быть грандиозным.

Медленно, но верно к среде фокус внимания чата сместился на это мероприятие. Все гадали, какая звезда приглашена, будет ли Кох, третий учредитель компании на празднике, и какую сумму составят премиальные выплаты победителям, так как помимо победительницы идиотского конкурса Ветрова должны быть поощрены лучшие сотрудники во всех отделениях.

В среду я с самого утра была на месте, проверяла и сверяла данные, которые мы собрали с девочками за два года для выявления передовиков производства. На четверг у меня была назначена встреча со Смолиным, до которой еще нужно было сделать кучу дел.

Работа шла полным ходом, когда на пороге нашего кабинета возникла Дашина подруга. После проводов Градова Дашка перестала с нами общаться, найдя себе единомышленницу среди любимок из другого отделения.

— Началось! — с восторгом воскликнула влетевшая девица. — Голосование началось!

Даша вскочила, и, обнявшись, они начали кружиться по кабинету.

— Ура! Наконец-то!

Еще секунда, и их как ветром сдуло.

Переглянулись с девчонками. Вика покрутила у виска пальцем, а Инга, выгнув бровь, покачала головой. Я была согласна с обеими, поэтому просто кивнула.

— Сейчас апрель сведу и посмотрю, что там творится, — сказала Вика.

Через пятнадцать минут мы слушали в ее исполнении инструкции Ветрова.

«Коллеги и участницы конкурса, сообщаю, что голосование начнется сегодня в двенадцать часов. Первый этап завершится завтра, в четверг, в это же время. Через два часа будут объявлены десять работ, вышедшие в полуфинал, и мы приступим ко второму этапу, где выбор нужно будет сделать из отобранных фотографий. В пятницу в двенадцать дня голосование завершится, и в два будут объявлены пять работ, прошедших в финал. Из них я выберу победительницу и обладательниц второго и третьего мест. Окончательные результаты сообщу на праздничном вечере.

Внимание! Голосование за приз зрительских симпатий начинается одновременно с основным, вторым этапом в четверг, в два часа дня. Завершится оно также в пятницу в два часа дня.

Предвосхищая ваши вопросы по поводу фотографии, из-за которой споры не утихают уже три дня, сообщаю, что данное фото не будет допущено к участию в основном конкурсе. Но может участвовать в конкурсе зрительских симпатий при условии, что к началу голосования все репосты будут удалены из всех тем чата.

Уверен, что каждая из вас достойна победы! Удачи!!!»

Он что, сошел с ума? Зачем допустил Красный пушок к участию в конкурсе? А если тот выиграет? Я что, должна буду выйти на сцену и сказать в микрофон: «Спасибо, что так высоко оценили мой лобок в перьях, коллеги! Я счастлива работать с вами в одной компании!»?

После таких новостей все валилось из рук. Желание сходить к Ветрову и сначала заставить изменить условия голосования, а потом убить его мучило меня до самого обеда. Но я не могла этого сделать. Мы ни разу не виделись после последней ссоры, и дурацкое чувство вины, приправленное тоской по мерзавцу, до сих пор преследовало меня.

Я практически перестала спать. Лежа по ночам в кровати, вспоминала нашу близость, наш разговор около «Каприза» и в его кабинете. А если я не права? Что, если из-за своих фобий я могу потерять того, кто мог бы стать смыслом моей жизни? В голове постоянно звучали его слова: «Ты или доверяешь мне, или нет. Решение я оставляю за тобой».

Ну как? Как мне решиться отдать своё сердце такому человеку, как Ветров?

Устав от этих разрушающих мыслей, решила вернуться в самое начало, в тот день, когда я в первый раз встретила его горящий взгляд. С тех пор я ни разу не позволяла себе анализировать чувства, возникшие в тот момент. В то время я встречалась с Артемом, и ничего, что могло бы хоть на миг поколебать наши отношения, я просто не допускала. Поэтому, испугавшись своих непонятных ощущений, тут же спрятала их в самый дальний уголок сознания, и закрыла навсегда на три пудовых замка. И вот теперь пришло время признать, хоть мне этого и не хотелось делать, что я запала на него с того случайного и единственного взгляда. А позже, запретив себе любые мысли об этом бабнике, постоянно крутящимся вокруг нас, я за неприязнью скрывала свое раздражающее меня саму волнение в его присутствии. Я злилась, убеждая себя, что именно его потребительское отношение к разномастным девицам, скачущим вокруг него на задних лапах, бесило меня, а не его вдруг ни с того ни с сего проснувшееся внимание к моей подруге. Когда мы собирались все вместе, я всегда ощущала себя не в своей тарелке, несмотря на то, что Артем был рядом. Злилась, потому что меня тянуло к Ветрову как магнитом. Я была в постоянном напряжении, стараясь контролировать эмоции в его присутствии. Как он сказал? «Сумасшедшее притяжение». Пожалуй, теперь, я могла решиться и признать это. Ведь тогда в «Капризе», в том кабинете мои чувства взяли верх над разумом, моментально воспользовавшись первой же представившейся за столько лет возможностью.

А теперь он заговорил о доверии… Черт! Разум кричал об опасности, а чувства рвались к мерзавцу, бурным потоком тоски сметая всё со своего пути.

Утром в четверг, дождавшись, пока макушка Кэт исчезнет под козырьком, сел за рабочее место и снова зашел в чат. Теперь, чтобы проверить, выполнила ли Крюкова свое обещание.

Итак, все данные она разместила, а итоговый банк, собранный ею, просто шокировал. Смотрел на шестизначную цифру и охреневал. Стало ясно, что разговора со Смолиным мне не избежать. Вот змея старая!

Прокрутил ленту чата. Голосование шло вовсю. Оставалось ещё несколько часов и, судя по количеству сообщений, которое перевалило уже за сотню, нужно было начинать подсчет.

Ну что ж, пора Степану пройти проверку боем, столкнувшись с первыми трудностями на посту моего помощника.

В приемной стояла тишина. Бражников уткнулся носом в монитор. Был слышен лишь тихий шелест прокручиваемого колесика мышки. Все же работоспособность неоспоримый плюс всех заумников.

Бесшумно подошёл к новому помощнику и увидел, что, а точнее кто, заставил его столь пристально всматриваться в экран сквозь стекла очков, не замечая ничего вокруг. И это были далеко не градовские регламенты.

— Ну и за кого проголосовал? — поинтересовался, стараясь скрыть насмешку в голосе. — Или еще не определился?

Палец Степана замер над колесиком, и теперь в приемной наступила гробовая тишина.

— Я… — нарушил он ее, пытаясь выдавить из себя какие-нибудь оправдания, — я…

Краска, стартуя с шеи, покрыла все лицо Бражникова.

— Владислав Андреевич, я просто зашел… Ну, на секундочку… — Он запрокинул голову и посмотрел на меня взглядом побитой собаки.

— Прекращай мямлить, Стёпа. Можешь не волноваться, я все понимаю. Дело молодое. Кстати, ты уже как, вкусил радости плотской любви?

Теперь молодой человек передо мной резко побледнел, и от предыдущего румянца остались лишь алеющие пятна на щеках.

— Кхм-кхм. — Стёпа провел ладонью по влажному лбу. — Нет еще…

— Так я и думал! — Еле сдерживался, чтобы не выдать свои эмоции и не обидеть парня. — Ну что ж, будем кардинально менять твою жизнь, Стёпа.

— Что? — дрогнувшим голосом спросил взявшийся откуда-то на мою голову заумник, сложив брови домиком и глядя на меня испуганно-умоляющими глазами. — Может, не нужно? Я с-сам как-нибудь…

— Как-нибудь это к пенсии, что ли? Если ты до сих пор сам не справился, вряд ли дальше дела у тебя пойдут лучше. А значит, необходимо потихоньку выводить тебя на новый, взрослый уровень общения с женщинами. И для начала сделаем так. — Я положил руку на его плечо, намекая на торжественность момента. — С этой минуты ты на законных основаниях назначен главным счетоводом конкурса. На твои плечи ложится подсчет голосов после первого и второго тура.

— Я? — Румянец Стёпы возвратился на его лицо. — Но, Владислав Андреевич, я не уверен, что смогу…

— Не дрейфь. Сможешь. А для закрепления уверенности в себе будешь оглашать результаты на сцене во время корпоратива.

Смотрел на Стёпу и параллельно нащупывал в кармане телефон на случай, если понадобится скорая.

— Вла… Вла…

— Ты только представь, — прерывал его заикания, — сколько красоток будут смотреть на тебя, как на бога, решающего их судьбу, ожидая, когда же ты произнесешь ник одной из них.

— Ну не знаю…

— А после у тебя будет прекрасная возможность утешить какую-нибудь красавицу из проигравших. Ты пока подсчитываешь результаты, присмотри себе лузершу по вкусу, желательно из десятки. Остальные тебе не нужны, они будут обиженно умирать от зависти. А вот в десятке самое то. И вроде как есть победа на первом этапе, и в то же время есть чувство разочарования и, как следствие, необходимость в утешении.

— Я не смогу, Владислав Андреевич! Не смогу! — Он умоляюще смотрел на меня. — Может быть, вы сами…

— Нет, на меня не рассчитывай. Поручаю эту важную миссию тебе. Я сошел с дистанции и, как видишь, перешел на тренерскую работу. За советом милости прошу, но все остальное сам, сам.

— Ну не зна-а-а-ю-ю, — простонал мой девственник.

— Не стони. Все будет хорошо. С чего-то же нужно начать. А может, если повезет, и кончить, — уже не сдерживаясь, рассмеялся я.

— Владислав Андреевич!

— Так, хватит разговоров. Садись, начинай подсчет. Я к Смолину, а позже, когда ты закончишь, объявим десятку и откроем второй тур.

У Смолина в приемный столкнулся с Петром Ивановичем, тоже пришедшим на нашу встречу.

— Привет, Владислав Андреевич!

— Салют.

Пожали руки и ввалились к Олегу.

— Влад! Что опять за хрень творится, а? — тут же наехал на меня Смолин. Я даже не успел дойти до стула. Коршунов вздернул бровь.

— Я что-то пропустил?

Смолин молчал, и мы уселись напротив друг друга. Взглянул с ехидной улыбкой на Коршунова. Было самое время перевести стрелки.

— Ты не пропустил, а упустил, Петр Иванович.

— Что? — хмурился тот.

— А то! Ты знаешь, что сотрудники, за которых хочешь не хочешь, но ты несешь ответственность как руководитель отдела кадров, устроили подпольный тотализатор? — посмотрел на Смолина. — Ты же об этом, Олег?

— Об этом, об этом, — ухмыльнулся тот, — только не понимаю, причем здесь Петр Иванович?

— Как причем? А кто отвечает за нравственную составляющую в нашем коллективе?

— Хм, ну уж точно не ты! — хмыкнул Смолин.

— Вот-вот. Так что с меня и взятки, как говорится, гладки.

— Стоп! Объясните мне наконец, что происходит? — уже возмущенно спросил Коршунов.

— Крюкова у тебя от рук отбилась, вот что! Устроила подпольный тотализатор.

— А я-то тут причем? Она сотрудник твоего отделения, Владислав Андреевич!

— Все, Влад, прекрати ломать комедию. Рассказывай нормально.

Вкратце рассказал о нашей встрече на лестнице. С тем, что Крюкова слетела с катушек, согласны были все, поэтому решили лишить ее премии в размере оклада, и это как минимум.

— Я сейчас встречаюсь с Соболь, — вздрогнув, вскинул взгляд на Смолина, — она принесет мне списки эффективных сотрудников за два года. Я уверен, что Наталья Петровна будет в их числе.

— Ну и что? Она каждый год в лучших. Пусть передохнет, дай дорогу молодым. — Бросил взгляд на Коршунова. — Согласен со мной, Петр Иванович?

— Да, пусть отдохнет. Кстати, Влад, что в итоге ты решил по поводу Соболь и Бражникова? Искать им замену или нет, я так и не понял.

Коршунов ударил по моим нервам не хуже, чем я по его в начале встречи. Олег впился в меня внимательным взглядом.

— Нормально все. Не нужно никого искать.

— Ну вот и отлично. — Петр Иванович довольно потер руки, переглянувшись с Олегом. — Тогда все? Можем расходиться?

Уже в дверях меня догнал вопрос Смолина:

— На встречу с Екатериной не хочешь остаться?

Вышел, молча мотнув головой в отрицательном жесте. И тут же наткнулся на нее в приемной. Дьявол! Деланное безразличие далось мне с огромным трудом. Резко кивнув в знак приветствия, быстро отвел взгляд и покинул приемную, несмотря на то, что все тело требовало сейчас же приклеиться к ней магнитом.