Я слышу, как ты дышишь

4.34.6 Сын Дока в опасности

За спиной внезапно грохнуло и она обернулась, перепуганная до дрожи в груди — у портала сгибался Док, мокрый от пота, весь мятый и в кровище от груди до колен, как будто в него плеснули из ведра, с халата капало на пол.

— Вера! Верочка, благослови, я тебя… я тебя прошу, быстрее! — и упал на колени, то ли от усталости, то ли от ужаса, глаза безумные, бледный. Она ощущала его страх ледяной бездной под ногами, ее стало колотить, она мелко закивала и стала благословлять его, сцепив пальцы, почти оглохнув от давления, даже не сразу услышала голос министра Шена, он кричал, она не могла разобрать слов, ругался.

— Шен, я тебя не слышу, Шен… у меня сын умирает, я тебя… прошу… — Док качался на коленях, министр выскочил из-за стола, схватил его и поднял, встряхнул, она услышала бессильный крик Дока: — Шен, он умирает! Сделай что-нибудь!

— Что случилось?! — потребовал министр.

— Дуэль! — провыл Док, схватился за лицо, оставляя следы крови с ладоней, — Вера, пожалуйста!

Она не могла ничего сказать, только кивала, или ей казалось, что она кивает.

Министр еще раз встряхнул Дока, снял с себя несколько амулетов и надел на него, громко сказал:

— Скажи дежурному, пусть секретаря пришлет сюда срочно!

— Я вырубил дежурного, он меня не пускал, — выдохнул Док, посмотрел на амулеты, кивнул: — Спасибо. Я пойду, там… Вера?

— Да, я уже, — прошептала она.

— Сделай что-нибудь, — прохрипел Док министру и вышел в портал, качаясь, как пьяный.

Министр вернулся за стол, бледный и окаменевший, отодвинул вещи, взял три чистых листа, расписался на каждом, оставляя следы крови с халата Дока, достал печать и проштамповал все три, спрятал, взял перо и замер в сосредоточенности, на секунду закрыв глаза, открыл и стал быстро писать. Вера закрыла свои, крепко- крепко сжала кулаки, посылая столько удачи, сколько только сможет, под веками кипело сияние, желтое, солнечное. Министр скрипел пером, она приоткрыла глаза и опять зажмурилась от стыда.

"Он реально что-то делает, а я только и могу, что молиться несуществующим богам и надеяться на чудо."

— Я скоро вернусь, — он взял листы и побежал к порталу, она осталась одна, над брошенными вещами и пустыми листами с отпечатками пальцев в крови.

Он вернулся буквально через полминуты, взмыленный и напряженный, протянул руку:

— Пойдемте туда, сядете поближе.

Она дала ему руку, он поднял ее на бегу и вошел в портал, понес дальше, не останавливаясь, даже не пытаясь привести в чувство. Она пришла в себя в какой- то из палат, они здесь все были похожи друг на друга — каменные стены, сильный свет, две узкие кровати, на одной из которых она сидела, опираясь спиной о стену, министр тряс ее за плечи и шепотом просил взять себя в руки. Она кивнула, показывая, что в порядке, он протянул ей кружку с водой, сам стал раздвигать белую тканевую ширму, отделяя ее угол от остальной комнаты. В щель между шторками ширмы она видела большой стол в центре комнаты, на нем лежал без движения кто-то, залитый кровью, но еще живой — она чувствовала это своей силой сэнса, парень был очень слаб, но в сознании.

На полу в бессильной тряпичной позе сидел Док, опираясь спиной о металлическую ножку стола, смотрел в пространство невидящим взглядом и шептал: "Давай, ну давай, ну…", губы дрожали, по ножке стола медленно текла капля крови.

Кто-то бегал по коридору мимо двери, то один, то толпа, министр сидел на кровати рядом с Верой и быстро что-то писал на толстой гербовой бумаге.

Дверь грохнула о стену, ворвался незнакомый мужчина в пижамных штанах и куртке на голое тело, быстро разделся и стал мыть руки, напряженно позвал:

— Касим?

— Я работаю, — промямлил Док.

— Я понял.

Вошел еще один мужчина, молча стал одевать первого в подобие передника, повязал ему на голову платок-бандану, закрепил булавками, так ловко, как будто делал это сотню раз, они подошли к столу, закрыв пациента от Веры спинами, и парень тихо застонал.

И Веру скрутило такой болью, как будто в нее вогнали ржавый болт от груди до живота, но сразу же стало легче, она очнулась в руках министра Шена, с черным амулетом в кулаке.

Мужчина в пижамных штанах хмуро спросил:

— Касим, ты здесь?

— Здесь, — прохрипел Док.

— Получается?

— Нет.

— Выходи, я попробую.

Док встряхнулся и осмотрел комнату, безошибочно поймал взгляд Веры сквозь ширму и пополз к ней, не поднимаясь с пола и протягивая руку умоляющим жестом:

— Верочка, пожалуйста, он умирает.

Она закрыла глаза, посылая еще больше удачи, всем в этой комнате, но ничего не менялось, ее тошнило от страха, это казалось кошмарным сном, вот только что они сидели за столом и подкалывали друг друга, а минуту спустя — весь мир в крови и безысходности, она мечтала проснуться.

— Что с парнем, Док? — потребовал министр.

— Его на заклинание-"шпагу" насадили, как на вертел, я не могу ее вытащить, не могу даже нащупать — это делал маг сильнее меня. И утечку силы остановить не могу — он сам маг сильнее меня, я не перекрою его каналы, у меня сил не хватит.

— У меня тоже, — медленно произнес мужчина у стола, обернулся и виновато посмотрел на Дока: — Даже близко не хватит. Прости, Касим.

— А если Барта попросить? — прошептал Док, мужчина качнул головой:

— Он его скорее убьет, здесь опыт нужен. Есть еще варианты?

— Сейчас приедут, — кивнул министр, — пять минут.

— Нет у нас пяти минут! — прорыдал Док, смахнул в сторону ширму и схватил Веру за руку, заглядывая в глаза своими голубыми глазами, такими яркими, как у ребенка, и такими же верящими в чужое всесилие, в прошлый раз она не смогла ему отказать, не смогла и сейчас.

— Хорошо, хорошо… — она протянула ему обе руки, позволяя делать что угодно, он дернул ее к столу и на пол, она упала на колени рядом с ним, он растекся в трансе, слабым голосом продолжая шептать:

— Давай, сейчас, давай.

Она разжала кулак с амулетом, позволяя ему упасть на пол, сцепила зубы от боли и закрыла глаза. В нее врезалась оглушительной волной вся его безысходность и надежда, она знала эти чувства и понимала его полностью — она так же молилась за столом после взрыва в музее, утопая в тошнотворном ужасе и собственном бессилии, но Док, в отличие от нее, мог что-то сделать. Наверное.

Она его почти видела, с закрытыми глазами и его ладонью в руках, чернота и темно-золотая дымка, как пылевое облако в космосе, которое становится ярче, когда она дает ему свою силу. Ярче, ярче… Она поняла, что ей не чудится, картина была не в ее голове, она действительно стояла перед глазами, Вера поворачивала голову и видела — темное золото Касима-Дока, фиолетовое пятно мужчины в пижамных штанах, алая искра министра Шена, размытые движения где-то далеко за стенами… Док становился ярче.

Вера нащупала точный способ, как именно она на это влияет, и стала влиять сильнее, еще сильнее, пока не уперлась в предел, как будто мышца сократилась до максимальных возможностей сустава, дальше давить бессмысленно, только держать. Он разгорался до сияния, золотая дымка стала плотнее черноты вокруг, затопила, поглотила весь мир. В ушах звенело, она ничего не слышала, но открыла глаза, когда по всем чувствам сэнса шибануло волной — у Дока получилось.

В глазах мерцали черные точки, она смотрела на него, а он смотрел на нее, по щекам текли одна за другой слезы, промывая дорожки в кровавых следах от пальцев, Док поднял голову и прохрипел:

— Ты видел, да? Получилось?

— Да, да, — дрожащим голосом повторил мужчина и обошел стол, — а теперь отошли от стола оба.

Док сгреб Веру и оттащил в сторону, наступил на упавшую ширму, чуть не упал, тихо рассмеялся, усадил на кровать, осел на пол рядом, не отпуская ее руки и глядя на стол, где двое мужчин копались в бессознательном парне, он наконец отключился. Открылась дверь и незнакомый парень в белом халате крикнул:

— Кровь пришла!

— Давай сюда все! — скомандовал мужчина у стола, в двери вкатили грохочущий стол с банками и инструментами, министр встал и поставил на место ширму, Вера посмотрела на его лицо. Он выглядел так же, как раньше, самую малость лучше, самую крошку.

— Я скоро вернусь.

Она кивнула, он ушел. Она сидела оглушенная и равнодушная, смотрела сквозь щель на незашнурованные ботинки мужчины, колдующего у стола. Док проследил за ее взглядом, встал и завязал ему шнурки. Вернулся, сел на кровать рядом с Верой, посмотрел на нее, странным растерянным взглядом, как будто сам не мог понять, что они тут оба делают и что произошло, тихо сказал:

— Я же не врач, Вера. Я фельдшер, я два года учился, я умею только латать дырки, которые здоровые люди друг в друге ковыряют, и все. А он хирург, — кивнул на мужчину у стола, который уже руководил целой командой вокруг, шепнул: — Его Вахид зовут.

Она кивнула и стала посылать удачу всем присутствующим, особенно хирургу, но ощущала, что переломный участок пути по краю уже пройден, дальше будет трудно, но решаемо. Приходили еще какие-то люди, вернулся министр, проверил состояние Веры и Дока, задал вопросы врачам, опять ушел, опять пришел. Время шло, люди за ширмой стали двигаться медленнее и говорить тише, все устали, но расслабились, она стала различать звук дыхания парня на столе.

Док вышел из-за ширмы и стал говорить с другими врачами, все прощались, грохотали столами, шуршали бумажками, кто-то мыл пол, попытался сложить ширму, но его остановил министр. Вера ждала.

Наконец ушли почти все, министр разговаривал с одним из последних, мужчина говорил медленно, как будто язык был для него не родным:

— Глава Кан очень щедрый. Но я отдал бы это все за возможность поговорить с мастером, который сидит за ширмой.

— Я дал бы вдвое больше, если бы вы забыли о том, что мастер за ширмой существует, — голос министра Шена звучал мягко, очень необычно было это слышать, обычно он в любой ситуации приказывал, но не в этот раз.

— Да я и сам дал бы вдвое больше за этого мастера-за-ширмой, — мужчина говорил шутливо, но отступать не собирался, министр сказал чуть тверже:

— Мастер-за-ширмой не продается, простите.

— Глава Кан богат, а мой народ — нет. Это дает несправедливые преимущества.

— Ваш народ мог бы жить гораздо лучше, если бы вы работали со мной чаще.

— Я обдумаю твое предложение, — тихо рассмеялся мужчина, — а вы обдумайте мое приглашение — в гости, на чай, я, глава Кан и мастер-за-ширмой. Тогда и поговорим.

— А давайте я, вы и десять тысяч золота авансом, и обойдемся без мастера-за- ширмой?

— Жадность тебя погубит, — рассмеялся мужчина, — такой богатый и такой жадный.

— Потому и богатый, — шутливо улыбнулся министр.

— Потому и погубит, — вздохнули в ответ. Повисла тишина, Вера ощутила нарастающее напряжение, попыталась увидеть говорившего, но сквозь щель удавалось рассмотреть только складки ткани и длинные седые волосы. Мужчина обернулся и сказал ей: — Мы с вами обязательно встретимся на дорогах судьбы, не так, так иначе, вы не пройдете мимо моего храма, госпожа. До встречи.

Она замерла, не зная, как реагировать, а он поклонился ширме, поклонился министру Шену и вышел из комнаты. Министр вышел следом за ним, Вера осталась в тишине. Дверь почти сразу открылась и вошел Док, убрал ширму и плюхнулся к ней на кровать, умытый, в чистом халате, какой-то нелепо-удивленный и радостный, улыбнулся Вере, сполз пониже, скосил на нее глаза и шепнул:

— Будет жить. Рассказал бы кто — я бы не поверил. Я и сейчас не верю.

Она улыбнулась и стала осматриваться — стол убрали, кровь вытерли, комната выглядела невинной и спокойной, даже мусор уже кто-то вынес, нигде ни капли крови, ни грязной тряпки, только пустые баночки и влажные столы, и висящий в воздухе запах дезинфекции, к которому невозможно принюхаться. Док тоже осмотрелся, устроился удобнее и махнул рукой:

— Завтра будем думать, как это получилось, а сегодня я посплю чуть-чуть.

Открылась дверь, заглянул министр, с усталой улыбкой осмотрел Дока, вошел и сделал суровое недовольное лицо:

— Поспишь, конечно. Сразу после того, как расскажешь мне, как так получилось, что у меня под носом годами пасся маг такой огромной силы, а я о нем не знал.

Док открыл один глаз, поморщился и закрыл, зажмурился покрепче и отвернулся к стене:

— Меня до завтра нет.

— Нет, Док, ты есть. И до завтра ты придумаешь сказку, а сейчас скажешь правду. Почему ты мне не сказал?

— Тебе скажи, — пробурчал Док, повздыхал, развернулся и посерьезнел, стало видно, насколько он устал и вымотался, как давно нормально не отдыхал и сколько всего сегодня пережил. Вера сочувственно погладила его по руке, посмотрела на министра, но тот на нее и не глянул.

— Док, этого не случилось бы, если бы ты не скрывал его уровень силы.

— Ага, если бы я не скрывал его уровень силы, ты бы его уже давно к рукам прибрал, как Барта. А я хочу, чтобы у ребенка было детство, понимаешь? Право выбора профессии, друзья, семья, каникулы…

— Возможность умереть от потери крови, — мрачно продолжил министр, Док поморщился:

— Иди ты, обошлось и не вспоминай даже, — хмуро замолчал, глядя в пространство и видя что-то свое, неприятное и неудобное.

Министр подошел и сел на вторую кровать напротив, тоже откинулся на стену, повисла тишина, стало слышно, как ходят по коридорам и разговаривают через стену.

— Это из-за тебя, — неохотно сказал Док, министр приподнял брови, Док кивнул: — Мне предложили сотрудничество, сегодня утром.

— Кто?

— Я не помню, мне потерли память. За кого — неизвестно, но точно против тебя. Я отказал. Мне сказали, что я пожалею. Ты… сделай так, чтобы я не пожалел, ладно?

— Твой дом под охраной.

— На него напали не дома.

Министр нахмурился и повысил голос:

— Потому что он каким-то загадочным магическим образом ушел от группы сопровождения! — Вера сжалась от его тона, он заметил и сказал чуть тише: — Потому что ты указал в его документах третий уровень, и я поставил в его свиту магов четвертого, которых он обвел вокруг пальца и смылся, потому что на самом деле он пятый-плюс. Теперь я буду это учитывать и усилю группу. И зайдешь завтра за новыми амулетами для них обоих.

— Спасибо, — тихо сказал Док, на секунду поднял глаза на министра, министр молча кивнул, Док потер лицо и прошептал: — Я твой вечный должник… Хотя, я и так твой вечный должник. У Барта нет больше лекарств, я все потратил.

— Я найду другие. И твоего пацана учту.

— Святой ты человек, Шен, — вздохнул Док, раззевался и опять стал тереть глаза, посмотрел на часы: — Назначь мне дежурного, я отключусь на пару часиков. Хотя, нет, я должен поговорить с тобой, наедине, — он со значением скосил глаза на Веру, она вопросительно посмотрела на министра, готовая уйти, если он скажет, он качнул головой:

— Пойдем выйдем, — посмотрел на Веру, — сидите здесь, я сам вас заберу.