Я тебя отвоюю

Глава 17

Той ночью чай так и остался стоять на столе — холодный, недопитый. Даша со Стасом долго сидели, обнимаясь, целуясь, ни о чем толком не говоря, просто наслаждаясь. Вернулись в спальню, только когда начал заниматься рассвет.

Для Даши все происходящее было фантастичным, нереальным, заставляющим трепетать по-особенному и пугаться от мысли, что это вдруг может оказаться сном.

Уже засыпая, она отчаянно впилась пальцами в обнимавшую ее руку Стаса, чтобы… Чтобы не сбежал. Чтобы утром, проснувшись, не остаться у разбитого корыта… В своей кровати. В своей пижаме. В своей беспросветной реальности, еще недавно казавшейся идеальной.

Утром же, только открыв глаза, Даша непроизвольно затаила дыхание… Не потому, что не поняла, где находится и почему видит незнакомый потолок, а из-за моментально пришедшего осознания — это его квартира, его футболка, их реальность, кажущаяся идеальной уже сегодня.

Даша повернула голову туда, где должен был спать Стас, но его рядом не было. Девушка приподнялась на локтях, прислушалась, расплылась в улыбке. Потому что слышно было, что где-то далеко, на кухне, играет легкая, еле слышная музыка, а еще пахнет… Очень вкусно пахнет едой. Настолько, что сама собой начинает выделяться слюна, а желудок издает жалостливый продолжительный звук.

Даша соскочила с кровати, глянула на нее — беспорядочную, снова заулыбалась отчего-то, вспоминая… Не столько секс с долей отчаянья, сколько трепет от свершенности факта. От того, что пути назад нет, а вперед… Через тернии, конечно, но ведь к звездам.

Прежде, чем проскочить максимально незаметно в ванную, Даша заправила кровать, аккуратно вышла, до нужной двери кралась на носочках, да только… В последний момент не сдержалась, сделала несколько шагов в сторону, заглянула в кухню. Стас стоял спиной к двери, у плиты, жарил что-то… Определить, что у него с настроением, было невозможно, но Даша заулыбалась еще сильней. Потому что у кофемашины стояли две чашки, а еще явно купленное этим утром молоко, посреди стола — наполовину разобранный пакет… Сам он — в джинсах и футболке…

Это все так ладно сложилось в невероятную картину, что Даше пришлось силой заставить себя все же отдать предпочтение ванной, а не тому, чтобы снова подойти, обнять со спины, прижаться к нему своей улыбающейся моськой…

Кажется, он встал пораньше, понял, что кормиться им нечем, сходил в магазин, а теперь…

Когда Даша стояла под теплыми струями воды, то и дело ловила себя же на такой широкой улыбке, что впору пришивать завязочки. Она никогда в жизни не была обделена заботой. Ни-ко-гда. Но ни один подобный акт не вызывал в ней такой трепет, как то, что делал сейчас Стас. Ведь вопрос не столько в исключительности действий, сколько в исключительности человека, совершающего те самые действия.

После душа был новый приступ нежности и трепета, потому что рядом со стаканом, в котором стояла зубная щетка Стаса, Даша увидела другую — возможно, тоже купленную сегодня, новую, упакованную. А еще небольшой пакет косметического магазина…

Вероятно, гостье не положено бы в него лезть, но Даша не удержалась, а потом снова заулыбалась — сверху лежал листик, на котором выведено ровным почерком: «Я не очень силен во всяких женских штуках, но попросил собрать «вещи первой необходимости. Пользуйся, Носик».

И, конечно же, собрали ему совсем не то, чем пользовалась Даша, но разве это имеет хоть какое-то значение? Никакого. Только множит желание быстрее сказать «спасибо», и заставляет пятки вжимать сильнее в пол, чтобы вдруг не взлететь.

Из ванной Даша вышла с мокрой растрепанной головой и сияющим взглядом.

Снова заглянула на кухню, на сей раз застав Стаса уже не у плиты, а у стола.

— Привет, — и собиралась сказать спокойно, тихо, ласково, а получилось… Что пискнула, и тут же в улыбке расплылась. А когда он улыбнулся в ответ — еще сильней.

— Привет. Хотел будить как раз, а потом услышал, что ты в ванной уже. Нашла все необходимое?

— Да. Спасибо. Ты… Утром все это? — Даше сложно было заставить себя оторвать взгляд от его лица, но и стол привлекал — уже накрытый на двоих. Ничего выдающегося — яичница, тосты с сыром, помидоры с огурцами… Без шкурки… Как в детстве… — Ты помнишь, что ли?

— Помню, — Даже объяснять не пришлось, о чем речь. Стас проследил за взглядом Даши, сам тоже хмыкнул. — Ты всегда меня бесила этим — кто серединки огурцов выедает?

— Я… — вопрос был риторическим, но Даше отчего-то жизненно важно было ответить. А на глаза вдруг слезы навернулись. — Я выедаю… А ты помнишь… — не проведи она пальцами по нижнему веку — скатились бы по щекам, а так…

— Эй, ты чего? — Стас подошел в несколько шагов, к себе притянул, обнял, в макушку поцеловал.

— Ты помнишь просто… И в ванной… И встал утром… И… — Даша пыталась сбивчиво объяснить, что растрогана заботой, но вряд ли получалось очень удачно. — И я бы со шкуркой съела…

Стас явно улыбнулся, снова поцеловал в волосы, чуть хват ослабил, в лицо заглянул.

— Мне не сложно, Даш. И мне хочется…

— Спасибо, — можно было и дальше на него смотреть, но Даше вдруг стало страшно, что опять расплачется, а ему это вряд ли в радость, поэтому уткнулась лбом в грудь на пару мгновений, собралась, из объятий высвободилась, улыбнулась.

— А я помню, что ты любишь черный крепкий. Давай, я сделаю? — подошла к кофемашине, стала изучать…

Пусть всего пару секунд тому назад была совсем рядом с ним, а когда он вновь подошел со спины, почувствовала, как по телу бегут мурашки.

— Вот сюда насыпаешь зерна, здесь выбираешь режим. Вот эта емкость для молока, эта для воды, она полная… И мне черный крепкий, да.

Провел короткий инструктаж спокойным, тихим, таким любимым голосом, собрал рукой влажные волосы, чуть потянул влево, наклонился, коснулся губами голой шеи… Отпустил, отошел…

А потом следил, как Даша делала кофе, всячески пытаясь скрыть, что руки трясутся.

Они ели преимущественно молча. Оказалось, оба зверски голодные. Оказалось, Стас умеет мастерски делать яичницу. И тосты. И огурцы почистить тоже умеет идеально. А Даша идеально варит кофе. Перебросились всего парой не особо значительных фраз, уделяя куда больше внимания тому, чтобы смотреть друг на друга и чувствовать… Что-то неуловимое в воздухе.

— Я приехала к тебе, потому что не хотела оставаться дома. Боялась, что родители, Артём, может даже Богдан приедут и будут… Уговаривать что ли…

Даша вспомнила вдруг, что не объяснила, как вообще оказалась в квартире Волошина.

— Ты собиралась просидеть здесь год? — он же кивнул, хмыкнул. Спросил без злобы и язвительности. Просто пошутил над тем, что и сама Даша знала, было глупостью.

— Нет. Я собиралась забронировать номер в каком-то комплексе под городом, спрятаться там…

— Но все же на год?

— Почему на год? Нет. На пару дней хотя бы. Я и отпуск взяла… Не хотела просто, чтобы разом все набросились… И я знаю, что это не самая смелая позиция. Но я вообще… Редко смелая, — «только, когда речь идет о тебе, Стас Волошин». Закончила фразу Даша мысленно.

— И что теперь? Поедешь за город?

Стас задал вопрос, пристально глядя на Дашу. Ей, пожалуй, хотелось бы, чтобы опустил взгляд в тарелку, но он не умел читать ее мысли… Или не хотел. Смотрел, ждал ответа…

— Я не успела забронировать… — она же передернула плечами, понимая, что и с ним ее смелость тоже дает сбои. Даша не сомневалась, что оба прекрасно понимают, чего она хотела бы сейчас, но… Чувствовать себя навязавшейся было бы невыносимо.

— Вот и хорошо. Побудешь тут? Если хочешь — съездим за вещами. Или я сам съезжу. Возьму, что скажешь, по списку, привезу…

Стас так предложил, что у Даши в очередной раз за утро оборвалось сердце. Она с немым обожанием следила, как он встает из-за стола, собирает свою пустую посуду, выцарапывает из ее пальцев вилку, которой Даша последнюю минуту бессистемно елозила по блестящему дну своей тарелки… Несет к мойке, уже там разворачивается, бровь вздергивает. Видимо, все же нужно что-то ответить.

— Ты не должен, Стас. Я же понимаю, что тебе сейчас не до меня. Я свалилась, как снег на голову. Только усугубила все… Тебе и так непросто, а тут еще и я со своими…

— Хватит, Даш. Не решай за меня, главное. В остальном разберемся. Соберешься и съездим за вещами?

— Давай хотя бы я посуду помою… — и снова надо было ответить, но Даша… Не смогла. Просто потому, что сложно перестроиться за день. Сложно принять, что недосягаемый Стас может вдруг сам предложить ей пусть на пару дней, но переехать к нему. Вот так просто… Когда их связывает один единственный секс.

— Давай… — Стас не сразу ответил, смотрел еще какое-то время, потом хмыкнул, чуть подвинулся, освобождая место у мойки. Но далеко не отошел, остался рядом, следил, как Даша усердно моет приборы, то и дело вспенивая губку. Краснеет нещадно, смотреть на него боится почему-то.

Дождался, пока закончит, руки стряхнет, возьмет полотенце, которое сама же и забросила еще недавно в корзину во время их хозяйственного шоппинга…

Пискнет, когда Стас, наверное, довольно неожиданно, за талию ее к себе притянет, развернет, буквально подбросит на кухонный стол, разведет колени, вклиниваясь между…

Не успей он положить ладонь на верхний шкаф — Даша непременно стукнулась бы о него затылком, когда инстинктивно попыталась отпрянуть, просто из-за неожиданности.

— Ты чего? — задаст самый неуместный сейчас вопрос.

— Ты же не веришь пока, правда? Ждешь, когда на попятную пойду?

В этом, наверное, был весь Стас — умел видеть то, что Даша пыталась скрыть, как можно лучше.

— Мне кажется, я тебя заставила…

— Руки подними…

Даша сглотнула, но ослушаться не посмела. Сделала, как сказал, а потом покрывалась волнами мурашек, потому что он стянул с нее футболку, сначала не больно-то романтично выдернув из-под задницы, оставил совершенно голой… Кажется, она от кончиков пальцев краснела и до самых корней волос, когда он взглядом по телу бродил, пока не сфокусировался на глазах…

— Уже можешь опустить, — чуть улыбнулся, чем заставил ее покраснеть еще сильней. Даже ведь не заметила, что так и застыла — с поднятыми… — Если мужчина не хочет женщину, его невозможно заставить, поверь. И если рядом с собой не хочет — тоже невозможно. Я не говорю, что это просто, но я хочу. Вопрос закрыт?

Даша кивнула.

— Тогда воспользуемся сэкономленным тобой временем с пользой.

— А пре…

— Я купил. Как думаешь, зачем?

Можно было ответить.

Конечно, можно было, но Даша просто потянулась навстречу. К тому, кто чистит для нее огурцы, кто покупает «вещи первой необходимости», целует в основание шеи, когда она готовит кофе, лишает сомнений, хочет видеть рядом и просто хочет. А еще заставляет сначала вышептывать, а потом и выкрикивать свое имя в его полуоткрытые губы, то и дело вжимаясь затылком в вернувшуюся на верхний шкафчик руку.

В квартиру Даша поднялась сама, Стас остался в машине.

И пусть Красновская понимала, что вероятность застать здесь кого-то из близких не стопроцентная, все равно мандражировала. А когда убедилась, что квартира пуста — выдохнула… Собрала в небольшую сумку несколько комплектов одежды, косметику, с уколом в сердце заметила, что в ее чашке для зубных щеток стоит две… Ее и Богдана…

Перед ним было стыдно, но спроси у нее сто миллионов человек сто миллионов раз о том, вернулась бы в прошлое и изменила все? Даша ответила бы категорически — нет. Лучше испытывать стыд, чем рушить свою и его жизнь, когда понимаешь — ничего хорошего уже не получится.

Стас ждал ее у автомобиля, забрал сумку, бросил в багажник. Заметил, что руки трясутся, поймал за них, заглянул в глаза.

— Что? — задал максимально широкий вопрос. Что хочешь — то и отвечай.

— Веду себя, как подросток… Бегу от сложностей…

— Все бегут, Даш. На то мы и люди.

Она кивнула, обошла машину, устроилась на пассажирском, пристегнулась. Дождалась, пока то же сделает Стас, заведет машину, поедет…

— Но тебе все равно придется со всеми говорить, Даш. Ты должна это понимать…

— Я понимаю. Просто пока не готова. Они будут убеждать, жалеть, пытаться вразумить. А мне это не нужно.

— Так и объясни. Ты имеешь на это право…

Стас говорил правильные вещи, но Даша прекрасно понимала, что к любой формулировке можно сделать оговорку. К примеру, в их случае — оговорка о том, что ее по-прежнему считаю несамостоятельным ребенком. Все.

— Нам всем нужно остыть. А потом… Я приеду к родителям, мы поговорим…

— И с Артёмом?

— Нет. То, что он тебе наговорил… Он не имел права, — Даша сказала, пожалуй, излишне резко. Настолько, что Стас оторвался от дороги, сосредоточил взгляд на ней.

— Имел. Он твой брат. Он заботится…

— В задницу его заботу!

— Дашка… — Стас попытался обратиться мягко, девушка же только фыркнула. Видно было, что разозлилась.

— Не хочу о нем говорить. И с ним пока тоже не хочу. Пусть поймет сначала, что я — не его детская игрушка. Не щенок или котенок. Не сраный Носик. Что я взрослый человек, в жизнь которого он вмешиваться права не имеет, пока я не попрошу. И тебя осуждать за то, что…

— Сделал из тебя любовницу? — Даша запнулась о формулировку, которую употребил сам Артём, Стас же озвучил без проблем.

— Ты разводишься…

— Но еще не развелся.

— Я сама к тебе пришла…

— Мы это уже обсудили вроде бы…

— Что ты делаешь, Стас? Хочешь, чтобы я бросилась тебя осуждать?

— Нет, Дашка… Я хочу, чтобы ты видела всю картину, а не только ее часть. Артём во многом прав. Мы глупости делаем.

— Это наши глупости, Волошин. Наши. Не его. Не родителей. Не Богдана. Не Дины. Наши. И мы сами будем нести за них ответственность.

Стас снова глянул на нее. Задумчивым долгим взглядом, потом же улыбнулся еле заметно — уголками губ.

— Ты не представляешь, Носик, что начнется…

— Наверное. И представлять не хочу. Мне все равно.

Стас ничего не ответил. Но не потому, что согласился, просто решил не спорить. Он и сам был бы не против оказаться неправым, но сердце подсказывало, что это вряд ли.

— Пообещай мне, что позвонишь им… Кому-то… Кому сама захочешь. Матери, отцу, Артёму, Лиле… Просто скажешь, что у тебя все хорошо. — Стас следил за дорогой, говорил тихо, даже ласково. Даша же бросила на него злой, мятежный взгляд. Хотела головой мотнуть, сказать, что не станет звонить… — Не унижай их незнанием, Даш…

А когда он закончил, будто язык проглотила. Кивнула просто, ощущая, что щеки загораются. Рядом со Стасом она чувствовала себя странно. Небывало хорошо, но странно. Будто тот самый семнадцатилетний Носик, который… Слишком глуп, чтобы понимать некоторые вещи, пока взрослый Стас их не озвучит.