Я тебя отвоюю

Глава 25

День был безвозвратно испорчен. Даша вернулась на работу, умудрялась ненадолго сосредоточиться, но стоило дать себе слабину — мысли то и дело сворачивали к стыдному разговору с Диной.

А теперь он казался именно таким — стыдным, грязным, пошлым, недостойным. Дина будто вывернула на голову Даше ведро помоев, навязала свою игру, и теперь… Прямо как в песне — учись обтекать или впитывай.

Пожалуй, лучше чувства Стаса понять Даша не смогла бы. И ведь ему приходится вести такие разговоры на постоянной основе, да и ранят они его намного глубже, потому что для Даши Дина — это враг, подлая стерва, а для Стаса — женщина, которую он долго за что-то очень сильно любил. Сейчас, вероятно, и сам не объяснит — то ли он был слеп, то ли она притворялась, но факт оставался фактом. Дина умела вносить в жизни и мысли нехилый раздрай, сеять зерна гадостных сомнений, когда вроде бы понимаешь, что врала, но то и дело чувствуешь, как больно колет страх…

Дашино дыхание каждый раз прерывалось, когда в голову начинали лезть шальные вопросы.

Стас же не мог смеяться после той ночи, когда Дашка пришла к нему признаваться в любви. Точно не мог. Но откуда Дина-то узнала об этом?

Стас же не мог приезжать к ней, чтобы… Чтобы испытать страсть, которой, возможно, не хватает с Дашей. Они ведь за этот месяц и не поссорились-то толком ни разу. Их жизнь не была пресной, во всяком случае, для Даши, скорее плавно-сладкой, но… Но вдруг ему действительно не хватает эмоций?

Что Дина имела в виду под «пожалеешь» Даша даже думать боялась. Вариантов была масса. И самое страшное, что Волошина вполне могла не ограничиться местью Даше. Есть же еще Артём с Лилей, есть родители… Не имеющие никакого отношения к тому, что делают они со Стасом, но те, кому, возможно, придется нести за это ответственность из-за того, что одна наглая предательница не может смириться, что «хер ей, а не Стас».

Вечером Стас привычно ждал ее на парковке рядом со стоматологией. Стоял у машины, ни о чем не подозревая. Улыбнулся, когда увидел…

А Даша потратила уйму сил, чтобы не «спалиться» сходу. Понимала, что сначала согласившись, а потом сходив на встречу с Диной, сделала то, за что Стас ни в жизни по головке не погладит. И, положа руку на сердце, уже жалела об этом своем опрометчивом поступке, но что сделано — то сделано.

— Привет, — тоже улыбнулась, сама потянулась к губам… С каким-то внезапно возникшим аналитическим рвением пыталась понять — как целует? Формально-ритуально или соскучился? От этих мыслей сразу стало гадко и зло… Оказалось, Дине нужно всего-то забросить наживку, а она сама с радостью подсаживается на крючок сомнений… И тяни, куда хочешь.

— Привет. Ты дергаешься, Даш. Будто каменная.

Стас же… Как всегда, проницательный. Отрывается от ее губ, придерживает за плечи, заглядывает в лицо… Наверняка ведь фиксирует, что Дашин взгляд сначала загорается испугом, а потом и вовсе соскальзывает на третью пуговицу его рубашки, а сама она судорожно сглатывает.

— Все хорошо?

— Да. Хорошо. Просто… День сложный был, устала. Отвезешь в мою квартиру?

Стас еще какое-то время держал ее не то, чтобы в объятьях, скорее просто в своих руках, потом Даша боковым зрением зафиксировала, что кивнул. Сегодня ей впервые хотелось провести вечер не с ним, а наедине с собой. Собраться, разобраться, разбросать всю полученную информацию по логическим корзинкам и потом уже прийти к Стасу с повинной, хотя…

Даша шумно выдохнула, снова поднимая взгляд на Стаса. Дина… Она ведь коварная. Она могла и сама ему позвонить, сказать, что… Да что угодно. Что это Даша вызвала ее на разговор, все перекрутить, переиначить, вывернуть…

— Я виделась с Диной, — чистосердечное слетело с уст моментально. Стас еще улыбался несколько секунд, после чего Даша имела возможность будто в замедленной сьемке следить за тем, как улыбка сползает с его губ, а взгляд сначала зажигается удивлением, потом проблеском страха, после этого — злостью.

— Бл*ть, Дашка. Я же просил.

И самое время прижать уши.

Даша не знала, Стас сознательно проигнорировал ее просьбу или просто забыл о ней, но поехали они не к Красновской, а в сторону его съёмной квартиры. Можно было спросить, но Даша не рискнула. Во-первых, было стыдно, во-вторых…

После короткого «бл*ть, Дашка. Я же просил» Стас не сказал больше ни слова. Открыл ей дверь, дождался, пока сядет, захлопнул с силой. Восприимчивая в тот момент ко всему Даша вздрогнула от звука, а потом обошел машину, стал у багажника, закурил…

Даша то и дело бросала взгляды в зеркало заднего вида, кусая губы следила, как скуривает одну, достает вторую, вытаскивает из кармана телефон… Наверное, хотел набрать, но передумал. Снова спрятал, выбросил второй окурок, обошел машину с водительской стороны, сел за руль.

Не сказал ничего, поехал. И Даша тоже не сказала. Потому что нечего.

Они молча поднялись в квартиру, Стас разулся, пошел в ванную, а Даша замялась на пороге. Впервые с тех пор, как пришла сюда, воспользовавшись доверительно врученными ей ключами.

Стояла, сжимая пальцами клатч… И не знала, что нужно делать в такой ситуации. Подойти с извинениями или ждать… Просто ждать, когда Стас переживет все в себе и первым подойдет с разговором?

— Почему застыла? — он вышел из ванной, глянул на нее все так же серьезно, собрав брови на переносице.

— Я просила отвезти меня к себе… — Даша же снова не выдержала взгляд — опустила свой. Еще днем была такой борзой, воинственной, готовой открыто дерзить Дине, а теперь… Опять чувствовала себя глупо и виновато.

— Черт. Прости, — Стас ругнулся в ответ, потер руками лоб.

— Снова голова болит? — он никогда не жаловался, только таблетки пачками пил, а Даше это было ножом по сердце.

— Пройдет. Отвезти тебя? — Стас отмахнулся, подошел опять, взял с тумбы оставленный там ключ от машины. Не особо-то смотрел на Дашу, явно собирался опять обуться, выйти, так же молча отвезти, куда просила… А потом думать здесь о чем-то своем. Долго и нудно. Куря и хлеща кофе. Обеспечивая себе же очередную бессонную ночь.

— Нет. Прости меня. Пожалуйста, — но Даша меньше всего хотела именно этого. Поэтому выпустила из рук сумочку, которая со стуком шмякнулась о пол, открылась, позволяя разлететься содержимому во все стороны, перехватила Стаса поперек туловища, прижалась лбом к груди, зажмурилась, укрепляя объятья. Стало страшно, что он может злиться настолько, что снимет с себя ее руки, настоит все же на исполнении ее просьбы…

Он же застыл на несколько мгновений, стоял, как истукан, не пытаясь ни поощрить, ни отказать, потом же устало выдохнул, одной рукой прижал к себе, вторую опустил на поникшую голову, провел пару раз по волосам.

— Зачем, Даш? Я ведь действительно просил… Я не хочу, чтобы ты лезла во все это…

— Она сама мне позвонила, Стас. Взяла на слабо. Сказала, что… Что взрослые девочки не отказываются от встреч…

Даша еще сильней зажмурилась, потому что рука Стаса застыла, а сам он не сдержал еще один шумный выдох. Теперь-то Даше и самой было стыдно повторять, на что она повелась. Это было максимально глупо, сейчас она прекрасно это понимала, но тогда… Тогда ведь ее было не остановить.

— Я знаю, что должна была просто игнорировать, прости меня. Я не смогла. Я надеялась, что смогу объяснить ей…

— Ей никто и ничего не может объяснить, Дашка. Поверь моему опыту, — Стас старался говорить спокойно, Даша понимала и была безумно за это благодарна. — Что она тебе наплела?

И если раньше тело выдавало напряжение Стаса, то после вопроса напряглась уже Даша. Подняла голову, губу закусила, видно было, что не хочет говорить. И не из вредности, а просто потому, что это заставит его еще сильней беситься, а сама… Вдруг не сможет скрыть, что засомневалась на какое-то мгновение. Он вообще простит сомнение?

— Много всего… — Даша попыталась увильнуть от ответа, но Стас не дал. Зафиксировал пальцами подбородок, чтобы ни отвернуться не могла, ни снова уткнуться куда-то, будто в норку прячась.

— Конкретно, Дарья. Давай. Днем была смелая? Вот и сейчас продолжай в том же духе.

Его слова не были грубыми, и тон тоже не показался бы постороннему человеку слишком требовательным, но Дашины щеки все равно загорелись бордовым из-за стыда.

— Сказала, что… Что я должна от тебя отстать. Что у вас такое случается, это временно. Что вы помиритесь. Что ты просто…

— Говори, — Стас видел, что Даше фактически приходится выдавливать из себя каждое слово.

— Ты любишь поострей, тебе не хватает страстей и это ваши страсти…

— С-с-с… — он скривился, начал, но сдержался. Каким-то чудом. Только им, Даша не сомневалась. Потому что видела только внешнюю обертку того, как Стас любит эти «страсти», а что в душе творилось у него — страшно было даже представить.

— Что приезжал к ней в субботу, и вы…

— У меня не встает от злости, Дашка. Надеюсь, ты понимаешь… Я был у родителей.

— Понимаю. Прости меня, Стас. Правда, прости… Это было очень глупо с моей стороны, я…

— Проехали. Что еще она говорила тебе?

— Ничего. Сказала, что либо я отступлюсь, либо пожалею.

— А ты что? — Стас спросил, продолжая смотреть на нее серьезно и пристально, у Даши же вырвался нервный смешок. Вспомнилось, как уверенно она выпалила свой ответ на угрозу. Наверное, со стороны смотрелось более чем комично.

— Нахер послала, — ответила, будто удивленно.

— В смысле? — складка между бровей Стаса чуть разгладилась. Это еще не были вздернутые брови, но явно ожидал он другого ответа.

— В прямом. Сказала, что хер ей, а не ты… — и уточнение тоже Даша проговорила, не веря до конца, что то же самое совсем недавно сказала в лицо женщины, являвшейся его официальной женой. Никогда ведь наглой не была, а тут…

— Ты серьезно? — эмоции Стаса невозможно было считать, поэтому и предугадать, какой ответ он хотел бы получить, не удалось. А значит, выход был один — отвечать чистую правду, хотя бы кивнув…

Они с минуту стояли молча. Даша изо всех сил закусывая уголок губ, чтобы не расплыться в улыбке — истеричной, Стас же все пытался разглядеть что-то на дне ее глаз.

— Боже, какая ты смелая дурочка у меня, — а потом сказал, уже сам за затылок притянул голову назад к своей груди, устроил подбородок на макушке…

У Даши же сердце забилось совсем хаотично. Сначала кольнув обидой — не хотелось быть дурочкой. А потом теплом — потому что смелая. И потому что его…

— Я не боюсь ее, Стас. Что бы ни делала, у нее все равно не выйдет нас поссорить. Я верю тебе. Я знаю, что ты мне не врешь. И я тоже не вру тебе. Прости, что не позвонила сразу. Понимаю, что ты хотел бы, чтобы я сделала именно так, но… Мне очень хотелось защитить нас. Я ведь тоже могу. Ты не должен все делать сам.

— Ты и не должна бояться. И да. Я хотел бы, чтобы ты не контактировала с Диной. Она токсичный человек. Я пока не могу совсем с ней не общаться, но ты не обязана.

— Я больше не поведусь. Обещаю. Я поняла, что с ней нет смысла разговаривать. Она бьет по больному, а ты потом… Чувствуешь себя, будто…

— Есть такое дело. Она не сказала, откуда в курсе?

— Нет. Я не спросила. Это может как-то помешать тебе с разводом?

— Не может. Она сама об этом не заявит — какой ей смысл? Она ведь хочет сохранить брак. А я просто дождусь, когда закончится отведенный на примирение срок и подтвержу исковые требования. А потом… Давить на меня уже точно будет нечем. Да и незачем, надеюсь.

— А сейчас зачем? Я так и не поняла, Стас, зачем она так цепляется за этот брак?

— Такого лоха, как я, Дашка… Попробуй найти… — Стас не очень долго думал с ответом, говоря же будто даже размяк. Даша уже без посторонней помощи подняла голову, отмечая и что взгляд стал чуть ласковей, и что уголки губ тронула усмешка — пусть не полноценная, но хоть что-то. Он приблизился своим лицом к ее лицу, сначала боднул легко носом, потом не увернулся, когда Даша потянулась навстречу губами, чуть приоткрыла их, как бы приглашая, и испытала трепет, когда приглашение было принято, его язык скользнул навстречу с ее, а руки скатились по бокам до подола платья, под него, собирая ткань гармошкой, горяча голую кожу под ним.

— Я руки не мыла, Стас… И мы не ужинали ведь, — Даша прошептала, закрывая глаза, чуть откидывая голову, с дрожью отмечая, как левая мужская рука, успевшая оказаться у пупка спускается вниз, оттягивает белье, ныряет под, закушенная губа не помогла сдержать «ох».

— Я мыл, Даш. А поедим потом.

Протест и без того был слабым, а после озвученных аргументов и вовсе стих. Стас поднял Дашу над полом, развернулся, держа путь в спальню, но как-то не дошли — остановились на диване. И там убедились, что от злости у Стаса не встает. А вот от желания — прекрасно. И что лох вряд ли он, а вот добровольно отказаться от такого мужчины точно может только лохушка.

Возможно, от этих мыслей Даше стоило бы испытать триумф, она же… Просто забыла обо всем на свете. Дина и весь прочий мир исчезал, когда они со Стасом оставались вдвоем.

Ночью Даша проснулась из-за того, что по ногам гулял холод. Еще не успев открыть глаза, потянулась рукой туда, где должен был лежать Стас, но вместо горячего тела, которое притянуло бы к себе, укутало — своим теплом, а потом и одеялом, нащупала только пустоту.

Глаза открылись, Даша приподнялась на локтях, щурясь, оглядываясь. Поняла — одеяло слетело на пол, а Стаса в спальне действительно нет. Зато легонько тянет прохладой и дымом. Опять не спит. Снова курит.

И минуты не прошло, как Даша услышала щелчки закрывающейся балконной двери, потом легкую поступь голых ног по полу, следом звук приоткрывающейся двери…

— Почему не спишь, Даш? — Стас сходу просек, что Даша проснулась, следит за тем, как он подходит к кровати с ее стороны, поднимает одеяло, укрывает. — Крутишься, как юла, — бросает безобидное замечание, наклоняется, упирается руками чуть ниже ее головы, тянется к губам с поцелуем, который немного отдает табаком.

Наверняка хотел просто поцеловать, обойти кровать со своей стороны, попытаться заснуть, но Даше хватило наглости на то, чтобы внести в план коррективы — избавиться от одеяла, настойчиво потянуть на себя, держась за твердые бока, а когда практически упадет сверху, обвить уже ногами.

— Вот неугомонная, — на второе замечание ответить усмешкой, заткнув рот поцелуем, гуляя руками по голой спине под футболкой, позволяя себе даже легонько царапать кожу…

Тепло Стаса рядом действовала на Дашу всегда одинаково — заводило моментом и до невозможности остановиться. Неважно, ночь сейчас или день. Лишь бы наедине. И Стас никогда не отказывался, а может и сдерживался даже, все продолжая искать их совместный оптимум.

И что бы Даша ни говорила, ее задели слова Дины о том, что Стасу может не хватать страсти с ней. Задели настолько, что именно сейчас вспыхнули сначала воспоминанием, а потом желанием доказать — в первую очередь себе — что все у них отлично со страстью. Что Стас больше не улыбается, целуя все настойчивей, что пусть между ними ткань — но она не мешает понять — даже прелюдии им особо не нужны.

Стас не ожидал, что Даша продолжит руководить. Наверное, только поэтому ей и удалось перевернуться вместе, оказаться сверху, потянуть вверх свою майку, улыбнуться, увидев огонек и поощрение в ответном взгляде. Упереться уже по обе стороны от его головы руками, склониться к губам — касаясь… И отрываясь. Снова касаясь… Снова отрываясь. Почувствовать дрожь, когда мужские руки пользуются ситуацией, тянут за резинку шорт вниз, скатывая вместе с бельем…

А справившись, терпеливо устраиваются на талии, мягко поглаживая кожу…

— Мне страшно спрашивать, Дашка, что тебе снилось. Одеяло на полу, а ты на мне, — Стас продолжал подтрунивать, а Даша игнорировать это, бросая на него лукавые взгляды, устраиваясь поудобней. Подняла руки, чтобы схватить мешавшие волосы резинкой… И сделала это очень зря, потому что Стас довольно резко сел, фиксируя ее за спину, чтобы не упала, они оказались лицом к лицу, но ненадолго. Губы встретились с губами, а потом мужские поползли вниз к шее, прикусили кожу, по ключицам, к груди… Девичья рука дрогнула — резинка лопнула, волосы снова рассыпались по плечам, Дашка же зарылась в мужские, ненадолго закрывая глаза.

— С сегодняшнего дня, если ты не спишь, то только по этой причине. Я решила.

Нехилых усилий Даше стоило снова притянуть лицо Стаса к своему, сменяя ласки поцелуями, оторваться, чуть толкнуть, как бы предлагая занять исходные.

Глядя глаза в глаза проследовать сначала указательным пальцем от подбородка по шее, груди, торсу до резинки штанов, а потом губами.

— Инициатива наказуема. Слышала такое?

И опомниться толком не успеть, как ее снова дернули вверх, вернули на самые-самые исходные — прижав спиной к матрасу… Стас целовал, умудряясь держаться на локте и свободной рукой справляться с оставшейся одеждой, тянуться к тумбочке.

— Ты все испортил, — Даша шепнула после первого движения навстречу. Нетерпеливого и даже немного болезненного.

— Ты просто не знаешь, как смотришь и как выглядишь, Дашка. С тобой невозможно долго играться, хочу так, что скулы сводит.

Даша потерялась в словах, щеки запылали, живот связало в узел, в легких будто воздух кончился. Сейчас вроде бы не до разговоров, но Стас замер, скользя взглядом по лицу. Когда-то он просил учиться чувствовать, раз она не верит словам, а теперь… Даша внезапно поняла, что и словам тоже верит.

— Только и думаю, как бы трахнуть побыстрей… — усмехнулся, к губам потянулся, срывая с тех самых губ стон вторым движением… А потом третьим… И четвертым… И Даша перестала считать. Впилась в плечи, закрыла глаза, подавалась навстречу, чувствуя дрожь и из-за приближающейся с нарастающим темпом вспышки, и из-за самых пошло-сладких в ее жизни слов, звеневших в ушах, убивающих любое сомнение в том, хватает ли им страсти.