Я тебя отвоюю

Глава 24

Надеяться на то, что Дина до самого развода ничего так и не узнает, было сродни вере в Деда Мороза, когда тебе уже далеко за…

Поэтому иногда, в минуты задумчивости, Даша размышляла о том, как это произойдет — от кого все еще Волошина узнает, что ее муж «закрутил роман на стороне», и что будет делать.

Спрашивать у Стаса, что думает по этому поводу он, было и страшно, и больно. Ему все никак не удавалось свести свои эмоции касательно жены на нет, а сознательно волновать его Даша ни в жизни не стала бы. Поэтому прокручивала варианты исключительно в своей голове. И каждый раз приходила к выводу, что она-то, вероятно, и вовсе об этом моменте не узнает. Стас в привычной своей манере оставит все за порогом — входной или балконной двери. И в такой же привычной манере разбираться будет сам. Это не обижало Дашу, как женщину (ведь такая модель поведения была максимально мужской), но вот как партнера, чувствовавшего свою ответственность за все, что они творят вдвоем, это Дашу царапало.

У них не было общего штампа в паспорте, не было брачного договора, не было даже ясных перспектив, но Даша впервые в жизни чувствовала связь такой силы и небывалую ответственность за то, чтобы эту связь сохранить, а лучше — укрепить до достижимого максимума.

Каждый раз вздрагивала, когда телефон Стаса издавал хоть какие-то звуки, выдыхала, если Волошин брал трубку и говорил с кем-то по работе или о чем-то своем с родителями. А вот когда смотрел на экран, хмурился, выходил… Иногда начинала злиться до состояния, когда костяшки белели из-за силы, с которой сжимались кулаки, скулы сводило от давления зубных рядов друг на друга, а в голове взрывались фейерверками вспышки ярости и желания… Огромного желания зайти на балкон, забрать из его рук телефон и высказать ей в трубку все, что Даша думала.

Когда эти эмоции стало практически невозможно контролировать, Красновская начала уходить в спальню, затыкать уши наушниками, включать какую-то монотонную мелодию на максимум и ждать… Когда Стас придет сам, устроится рядом, позволит забраться на колени, начать привычную для двоих процедуру «оттаивания» — поцелуями, касаниями, искренним отчаянным шепотом о том, что все у них будет хорошо, просто еще чуть-чуть… Еще немножечко… Пара заседаний…

Даша готова была обводить даты этих заседаний красным маркером и зачеркивать все дни до… Только бы это все быстрее закончилось. И думать не хотелось о том, что даже официальный развод Дину не угомонит, хотя… Как объяснил сам Стас, он держал с ней контакт только затем, чтобы ощущать хоть какую-то степень контроля над ситуацией. А когда контролировать будет уже нечего — станет легче.

В хорошие дни размышления неизменно выводили Дашу на этот полнящийся надежды вывод. И потом…

С каждым днем Даша позволяла себе мечтать о том, что будет дальше, все более дерзко.

Из-за всей этой катавасии с разводом Стас не брал летом отпуск — сначала было незачем (ведь работа позволяла загрузить мозг менее деструктивной и депрессивной информацией, чем раньше лезла в мысли), а потом у них с Дашей закрутился неожиданный роман… И возможностей вытеснить из мыслей ненужное стало в разы больше, но в то же время позволь они себе такую вольность, как поехать куда-то вдвоем, — это каждый в их окружении оценил бы, как плевок… На институт брака, на мнение родственников, на социальные нормы и моральные устои.

И пусть сейчас это было еще сродни запретного сладкого плода, но в своем «и потом…» Даша бессовестно мечтала, что однажды утром они проснутся… А всех этих преград не будет, зато вот возможностей — бесконечное множество. До самого горизонта.

После почти что сделанного предложения же так и вовсе весь следующий день провела, улыбаясь. Благо, пациенты не видели, как губы доктора, который сверлит им бесценные зубы, то и дело расплываются в мечтательной улыбке, иначе вряд ли часть посетителей еще вернулась бы к ней. Но что поделать, если и в стоматологах ходят влюбленные девушки?

За час до обеденного времени Даша вышла в холл стоматологии, приблизилась к стойке, за которой сидела Алла, собиралась пригласить девушку выйти вдвоем покушать, так как Стас написал чуть раньше, что совместная дневная трапеза у них сегодня не получится, но застыла на полпути — в руках зажужжал телефон.

От первой мысли губы снова «поплыли», но, как выяснилось почти сразу, зря — звонил не Стас, а неизвестный номер.

Даша поколебалась буквально несколько секунд, но все же взяла, разворачиваясь, возвращаясь в кабинет.

— Алло.

— Алло, Дарина? — сначала все поняло сердце — пропустило удар, а потом уже мозг узнал голос Дины. Никогда не казавшийся Даше певучим, а сейчас и вовсе — будто скребут металлом по стеклу.

— Дарья. Не Дарина.

— Не столь важно. Узнала меня? — Дина отмахнулась от своей же бестактности так, будто это в порядке вещей.

— Зачем ты звонишь мне? — Даша же не считала нужным отвечать на ее вопросы. Стоило услышать ненавистный голос — и тут же стало потряхивать. Столько хотелось ей сказать, так отбрить, и вроде бы вот он — шанс, а отчего-то становится страшно.

— Поговорить хочу естественно. Или ты только по койкам женатых мужиков можешь скакать, а на разговоры не способна?

— Если ты звонишь мне, чтобы оскорбить, я кладу трубку. — Даша очень надеялась, что ее голос звучит так уверенно, как ей того хотелось бы. Для нее было невообразимо важно сейчас сохранить достоинство… И спокойствие… И не скатиться… И доказать себе в очередной раз, что она не такая. Сначала себе, а потом Стасу.

— Подстилку не нужно оскорблять. Она сама справляется, — Дина же, кажется, не испугалась.

За что получила. Даша исполнила обещание — скинула. Отняла телефон от уха, уставилась на экран…

Ее не задели сами слова, скорее… Она просто не готова была к тому, что Дина может позвонить именно ей. И телефон ведь нарыла где-то… Потрудилась…

Первым порывом было тут же набрать Стаса. Даша не сомневалась, что он хотел бы именно этого — чтобы набрала, подробно повторила все, что ей было сказано, а потом… Он пообещал бы, что со всем разберется сам и стребовал слово, что Даша больше ни в жизни не возьмет трубку, если звонит этот или любой другой неизвестный. Да только… Не успела. Дина снова набрала. И впору бы скинуть, но Даша…

— Алло. Я предупредила, Дина, я не собираюсь выслушивать от тебя…

— Ведешь себя, как маленькая. Или ты и есть такая? Как уводить чужого мужа — смелости хватило, а как поговорить с той, у которой пытаешься увести, нет? Конечно, легче скинуть и сделать вид оскорблённой невинности.

С каждым словом Даша все больше убеждалась в том, что все рассказы о Дине были правдой. Умеет выкрутить, поставить с ног на голову, вывести… На что угодно — эмоцию, действие, результат.

— О чем нам говорить? Ты сделала все, чтобы Стас…

— А это ведь не твое дело, Дарина. Ничье, я бы даже сказала. Только наше с ним. А ты… Воспользовалась ситуацией… Или еще раньше в штаны забралась?

— Оставь его в покое. Просто оставь. Чего ты хочешь? Он ведь ни на что не претендует даже…

— Ты посмотри… И все знаешь, значит… Жалко, да? Что квартира тебе не достанется…

— Я кладу трубку, Дина. Это бессмысленный разговор. Нам вообще не о чем с тобой говорить. Не звони мне больше. И Стасу тоже, если… Если у тебя хоть капля совести плещется где-то на дне души — оставь нас в покое.

Дина ответила не сразу. Даша закончила свою пусть короткую, но довольно пламенную речь, а потом с полминуты слушала, как собственное дыхание преображается в шипение в трубке.

— Какая ты наивная, девочка. Это прямо-таки умилительно. Неужели искренне думаешь, что только что «толкнула» желание Стаса? Считаешь, он не общался бы со мной, если не хотел бы? Думаешь… Думаешь вопрос решен? Ну-ну… Не собираюсь по телефону распинаться, но, если найдешь в себе силы встретиться, — расскажу. Много интересного. И заодно в глаза твои посмотрю, бесстыжие. Ну что? Ты достаточно взрослая для этого? Или боишься?

Дина с точностью ювелира оттоптала поочередно все Дашины мозоли. И страхи, и стремления. Быть достойной, внести свою лепту, избавиться от сомнений…

— Где и во сколько? — так искусно, что Красновская согласилась прежде, чем успела себя одернуть.

Когда Даша подошла к нужному заведению, Дина была уже здесь. Сидела на террасе кофейни, с усмешкой следя за тем, как вроде бы соперница переходит дорогу, поднимается по ступенькам, перебрасывается парой слов с администратором и направляется к ней.

Это выражение — ухмылка и расслабленность — стали для Даши очередным поводом разозлиться еще раз… И еще сильней…

Вообще все то время, что прошло после звонка, она только то и делала, что повышала градус собственной злости. Вроде бы лучше сохранять хладнокровие, а Даша накручивала себя до состояния готовой взорваться атомной бомбы. Это не давало сохранить холодный ум, но… Помогало забыть о страхе. А страх ведь был.

— Надеюсь, ума хватило Стаса не посвящать в нашу встречу? — Дина не утруждала себя вежливостью. Как смотрела на Дашу — надменно улыбаясь, так и продолжила, когда Красновская опустилась на стул напротив, заказала чай, посмотрела в ответ.

— Оставь нас в покое. Просто оставь…

Даша проигнорировала вопрос, сама же… Начала с требования, которое Дина, кажется, ни в жизни не исполнит.

И получила ожидаемую реакцию — несколько секунд серьезного взгляда, а потом смешок.

— А ты наглая, девочка… Прийти к жене и требовать, чтобы она оставила вас в покое… — проговорила задумчиво. — А может ты нас оставишь?

— Стас к тебе не вернется. Если еще не поняла — мне тебя жаль.

— Ну-ну. Не спеши меня жалеть, лучше оставь жалость для себя.

Даша не сдержалась — фыркнула, откинулась на спинку стула, сложила руки на груди… Это был первый в жизни опыт общения с Диной с глазу на глаз. В общих компаниях они даже не пытались сделать вид, что их объединяет хотя бы симпатия. А теперь… Теперь они и вовсе были официальными соперницами.

— Что ты хочешь от него? Неужели не понимаешь, что сама все испортила и пути назад нет? Он не простит.

Дина снова усмехнулась, на сей раз глядя уже не на Дашу, а на неспешно опускаемую официантом чашку с чаем.

— Ты так уверенно рассказываешь мне о том, чего стоит ждать от моего мужа, Дарина… Это умиляет… Не забывай, что мы с ним почти десять лет вместе прожили. А вы? Пару раз потрахались, да?

— Не твое дело…

— Думаешь? А чье тогда? Тебе не стыдно вообще? Вроде бы такая примерная девочка… Мамина гордость, папина радость, а тут…

— И это тоже не твое дело…

— Знаешь, что… Носик… — Дина сделала паузу перед обращением, а потом произнесла его с особенным презрительным нажимом, облокотилась о стол, посмотрела прямо в глаза, прищурившись. — Тебе ведь сто лет тому назад Стас уже дал отворот-поворот. Думаешь, сейчас что-то изменится? Мы ссоримся. Это не впервые. Но раньше ни одна наглая прошмандровка не позволяла себе того, что позволила ты. Но ничего. Наверное, это даже к лучшему. Теперь Стас знает, что каждый может оступиться. Не только я, но и он…

— Господи, ты реально так считаешь? — Даша не выдержала, перебила. Слушала Дину и не могла поверить, что кто-то может на полном серьезе гнать ту пургу, которую гнала Волошина.

— Не считаю. Знаю. Стас любит драматизировать. Раз любит — получит. Поиграется немного, а потом вернется.

— Он не играется, Дина. Ты его предала… — Даше показалось, что на корне языка собирается горечь, настолько Дина казалась ей непрошибаемой и неправой в своих рассуждениях. Как может человек, проживший со Стасом те самые проклятые почти десять лет, настолько не знать и не понимать его?

— А вот это уже совсем не твое дело. Мы как-то без тебя разберемся, а ты… Тебе повезло, на самом-то деле. Я предлагаю тебе по-хорошему — отойди. В сказке побывала, удовольствие получила — ну и вали нахер из нашей жизни.

— Нет никакой «вашей жизни». Есть наша.

Дина застыла на несколько секунд, челюсти сжала, а потом рассмеялась…

— Вот ты дурочка… Совсем ума нет… Ты хоть представляешь, как мы смеялись с ним, когда ты пришла тогда уговаривать от свадьбы отказаться?

Даша понимала, что Волошина специально пытается выбить ее из колеи, но одного только понимания было недостаточно, чтобы уверенно устоять на двух ногах.

— Не ври.

— А зачем мне? Ты же сама прекрасно все понимаешь, какой смысл врать? Ты что тогда ему не нужна была, что сейчас — чисто так, чтобы было, кого трахать, пока у нас проблемы.

— Тебе не противно нести такую чушь о мужчине, которого вроде бы пытаешься вернуть?

— Я за честность, Дашенька…

— Сначала врать, что забеременеть не можешь, а потом сделать аборт было очень честным. Ты права.

— Рот закрой свой.

Дина произнесла последнюю фразу спокойно и даже с улыбкой, а у Даши по спине холодок прошел. Поняла — перешла черту. И вроде бы хорошо… Не только ведь Дине этим заниматься, да только… Стало страшно, потому что Красновская понятия не имела, что находится за той самой чертой… А еще стало неуютно. И только сейчас Даша в полной мере ощутила, что соглашаться на встречу было глупостью.

— Закрыла? Умница. А теперь слушай меня внимательно. Считай это последним китайским предупреждением. И неважно, что оно же первое. Либо ты сегодня же говоришь Стасу, что уходишь… Ты же, кстати, замуж собиралась? Неужели такая дура, что бросила жениха ради интрижки? Либо пожалеешь.

— И что же ты сделаешь? Раньше только Стасу мозг сношала с утра до ночи, а теперь и мне будешь? — в разговоре с Диной тормоза у Даши отказывали капитально. Куда умнее было ляпнуть что-то нейтральное, собраться, уйти, рассказать обо всем Стасу и, поджав хвост, ждать его реакции, но ее понесло. Дина ударила ее упоминанием о том, как они «смеялись» после ее признания в семнадцать? Даше тоже есть, чем бить.

И явно в цель, ведь Дина в очередной раз позволила себе маленькую слабость — скривилась. Неужели неприятно слышать о том, как эти звонки выглядят со стороны?

— Стас получает от этого удовольствие, идиотка ты. Вот такой он у меня. Любит, когда шкалят эмоции. Я ему это даю. А потом секс знаешь какой? Ммм… Тебе и не снилось.

— Заткнись лучше…

— Что? Правду слушать не хочешь? Тогда продолжим. Ты знаешь, где он был в прошлую субботу?

Даша полоснула по Дине взглядом, ничего не сказав. Умом Красновская понимала, и что Дина сейчас будет врать, и о чем именно будет врать тоже понимала, но… Следующие слова все равно сделали больно.

— Домой заезжал. За вещами. Ну мы и… Было классно. Страстно так… Почему смотришь на меня, как Ленин на буржуазию? Это вообще-то ты любовница, а я жена. Это мне он с тобой изменяет, а ты обижаться права не имеешь. Знала ведь, на что шла…

— Ты же себя унижаешь сейчас… Не меня даже… — Даша тихо сказала. Отчасти потому, что в горле пересохло, отчасти потому, что и эти слова выдавить из себя было сложно.

— Я просто хочу, чтобы ты… Как недоразумение… Убралась из нашей жизни. А мы уж разберемся.

Даша опустила взгляд на белую кружевную скатерть, гипнотизировала ее несколько секунд, собраться пыталась, потом снова посмотрела на Дину.

— Хер тебе, а не Стас, — сказала уверенно, встала, достала из кошелька купюру, засунула под чайное блюдце.

— Пожалеешь ведь, — Дина не пыталась ее остановить. Только смотрела прямо в глаза — будто предупреждающе.

— Смотри, как бы ты не пожалела…

Даша надеялась, что прозвучало именно так, как ей хотелось — убедительно. Потому что, когда она шла прочь из кафе, у самой тряслось все — руки, дыхание, поджилки. В ушах раз за разом «проигрывались» отрывки пережитого только что диалога, спину продолжал жечь недоброжелательный взгляд. Сердце рвалось из груди. А сама она… Так и не поняла, кто вышел победителем в этом, несомненно, только первом раунде борьбы за Стаса.