Я тебя отвоюю

Глава 36

— Станислав, идите отсюда, и чтобы я вас больше никогда не видел, — лечащий врач Стаса — Артур Мустафаевич, мужчина средних лет и огромных размеров, которому впору быть гренадером — протянул левую руку для пожатия еще одного пациента, который отныне обязан ему жизнью. С которого ему не нужна ни плата, ни даже благодарность. Лишь бы не просрал.

Выписка получилась массовой. Стас сидел в кресле, за спиной которого Артём, держась за ручки, старшие Волошины и Даша. Она шепталась о чем-то с Милой, медсестра инструктировала тихим голосом, Даша кивала, делая пометки в телефоне… Это одновременно вызывало в Артёме восхищение и страх. В очередной раз младшая… Цветочек… Будто доказывала, что брат не знает и доли той силы, решительности и отчаянности, которая в ней живет.

— И бросайте дурить. Поверьте, разговоры вам необходимы. Потом помолчите, а сейчас давайте… Переступайте через себя.

Стас хмыкнул, кивнул. Да только… Не послушался. Напечатал снова, повернул телефон к врачу:

«Спасибо вам большое. С меня пиво.».

Артур прочел дважды, после чего рассмеялся. Профессия давно и пожизненно выбила из него хоть какую-то сентиментальность, но эта история почему-то проняла даже его.

Девочка, ночующая в приемном покое, парень, чья упрямство неизвестно, в ту ли сторону повернет… Его друг… Который с завидной периодичностью вставляет п*здюлин всем, кто по его скромному мнению ведет себя не так… Нарванный, но намерения-то благие. Ему бы во врачи… Ведь часто именно это и спасает. Артуру почему-то очень хотелось, чтобы эта история закончилась хорошо. Все предпосылки для этого были.

— Договорились, Станислав. Буду ждать приглашения на пиво. Только смски я не читаю. Так что лично позвоните…

Стас снова хмыкнул, его мать потянулась к руке врача, поблагодарила, следом отец… Они пошли в сторону выхода, а Даша с Милой отстали. Заговорились, не заметили, что «процессия» тронулась…

Артур сделал шаг ближе, окликнул…

— Дарья… Позволите два слова? — девушка встрепенулась, так получилось, что он перебил ее на полуслове, но она не обиделась и не раздразилась. Кивнула, подошла, посмотрела… Чистым взглядом, который будто орал криком: «ко всему готова!». Откуда в ней столько энтузиазма — загадка. Но он есть — это главное. — Вы уже договорились о реабилитации?

— Да, конечно. Сегодня дома, а завтра приступаем. Физиотерапевт, ЛФК, магнитная стимуляция, электростимуляция, логопед, психолог… — начала перечислять, как заведенная. Наверное, в университете была отличницей.

— Хорошо-хорошо. И дома…

— Да. Я помню. Никаких послаблений. Вы хотите побыстрее получить свое приглашение на пиво… — Артур улыбнулся. Не ожидал. Думал, девочка погружена в беседу с Милой, оказалось — каждое слово в их «беседе» не осталось без ее внимания.

— Хочу, Дарья. Вы правы. И вы… Вы молодец. Правда. Вам есть, чем гордиться, — он редко позволял себе переходить границы с пациентами. Но именно эту девушку захотелось подбодрить. А получилось, что она кивнула, взгляд опустила, сделала глубокий вдох…

— Дальше будет больше, — а когда снова посмотрела на него — глаза блестели. Не плакала, но было видно, что расчувствовалась. Поблагодарила, попрощалась, направилась вслед за родными.

Артур проводил ее взглядом, боковым зрением поймал момент, когда Мила тоже подошла, встала рядом.

— Мне их жалко так… — они никогда не вели доверительных бесед, но сейчас Мила почему-то не сдержалась. — Он ведь молодой совсем.

— Жалость им сейчас не поможет. Пусть борются.

Медсестра, кажется, хотела возразить, но сдержалась. Уже открыла рот, набрала в легкие воздух… И закрыла, просто кивнув.

Когда-то давно, в прошлой жизни, Даша собирала вещи, чтобы с абсолютным осознанием — все делает правильно — перевезти их на съёмную квартиру Стаса. Теперь же…

Два дня тому назад собрала уже там все вещи (и свои, и его), чтобы вернуть в свою квартиру, отдать ключи хозяину, отделавшись сухим объяснением, с чем связано такое решение и с благодарностью принять его слова поддержки, а также залог за последний месяц, который он мог бы и не возвращать — имел право, но совесть не позволила.

Тем же составом, что присутствовал при выписке, они оказались в Дашиной квартире. Кажется, совершенно не годящейся для подобных сборов.

— Дашуль, у меня в багажнике поручни, я прикручу их, пока вы будете располагаться? — не успевший разуться Елисей обратился к хозяйке, дождался кивка, вышел, Артём ввез коляску на кухню… Стас ничего не требовал и не просил, был крайне спокоен, озирался по сторонам, явно думая о чем-то своем.

— Как ты, сынок, не укачало? — мотнул головой, когда к нему подошла мать, провела по лбу, убирая волосы.

— Ну вы даете, Вера Андреевна… Меня еще никто так не обижал… Я тут стараюсь, значит, доставить клиента в лучшем виде, а вы…

Артём говорил очень бодро. Не знай его Даша так хорошо, подумала бы, что энтузиазм этот абсолютно искренний. Но и она знала, и Стас знал. И понимали, что по нему случившееся ударило почти так же, как по ним.

Тёма был растерян и испуган. Ему было больно. Ему было страшно. Он снова ринулся преображать страх в злость. На сей раз, на Дину. Поклялся себе же, что она поплатится за то, чему стала виной… И собирался дожимать.

Стас, зная, что Артём неплохой юрист, сознательно даже в целях консультирования ни разу не обращался к другу. Не хотел впрягать в процесс лишний раз тех людей, для которых это не просто очередное дело, профессиональный вызов, а эмоционально значимая история.

Теперь же… Артём уже не спрашивал у Стаса. Во всяком случае, до поры до времени. В голове потихоньку зрели планы, кое-что нужно было проверить, где-то дождаться, где-то дожать… И потом он пришел бы с одним единственным вопросом: «уничтожаем?», очень надеясь получить положительный ответ.

Он не сомневался — эра всепрощения закончена. Во всяком случае, что касается поступков Дины так точно. Она так отчаянно боролась… А потом так просто выбросила его из жизни. Попортила кровь, испортила жизнь, поставила на колени… И гордо ушла, взметнув в воздух средний палец.

Оставлять все так Артём не собирался. Средний палец имелся и у него. А еще мстительность и настойчивость. И ярость, которой суждено было на нее излиться.

— Я не сомневаюсь в тебе, Тёмочка. Просто Стас задумчивый, вот я и…

Не только Даша, но и Вера еще глубже изучили каждый полутон взгляда Стаса. Теперь это было уже необходимо, как воздух.

Он же хмыкнул, взял в руку телефон, написал:

«Осматриваюсь».

Повернул к матери, та кивнула, потом глянул на Дашу, которая застыла в дверном проеме, прислонившись плечом к косяку. Как-то подзабыла, что он внимательный. Смотрела на него, думала о чем-то своем… Когда поняла, что он ей улыбается, встрепенулась. Первая мысль в голове — только бы не увидел во взгляде страха. Только бы не придумал сомненья…

Снова напечатал, повернул уже к ней:

«Устала?».

— Нет. Нет, совсем не устала, — Даша подошла, взяла его за руку, наклонилась, чтобы поцеловать в щеку. — Сейчас твой папа установит поручни, а мы пока пообедаем, потом отдохнем. Пойдет?

Кивнул, еле ощутимо, пока довольно неуклюже, поглаживая ее ладонь пальцем.

— А всех кормить будут, мелкая? Или только избранных?

Ни от кого не скрылся этот еле заметный жест, у всех ком в горле встал, и только Артёму первому удалось его вытолкнуть наружу со словами. Опять излишне радостными.

— Спит?

— Да. Пока я крутилась — заснул уже…

Даша вернулась на кухню, где за столом в тишине сидели Вера с Елисеем и Артём, опустилась на стул, с которого встала не так давно, чтобы проводить Стаса…

Он отлично держался, но похвастаться излишней энергичностью еще не мог. Поэтому в какой-то момент повернул телефон к Даше, демонстрируя экран, на котором: «Я полежу немного». Наверняка хотел бы, чтобы его решение (да и персона в целом), вызывали меньше ажиотажа у тех, кто собрался в квартире, но пока об этом и мечтать не было смысла. Его спину и медленную поступь с помощью ходунков сканировали четыре взгляда людей, даже не подозревающих о том, насколько красноречиво жалостливые эти самые взгляды.

— Ой… Ключи. Пока не забыла.

Даша на пару секунд зависла, оживляя в памяти эту сцену, а потом встрепенулась. Снова встала — вышла в коридор, взяла дубликаты, которые сделала специально, чтобы были у каждого из тех, чья помощь может понадобиться, вернулась, вручила.

— Я коляску завезу обратно, — первым тишину вновь нарушил Артём. Крутил на пальце ключи, больше не пытался делать вид, что не устал и не раздавлен. Так же, как остальные.

— Да. Хорошо. Спасибо. А завтра…

— Я вас утром заберу, Дашенька. Вам к девяти нужно? — вопрос задал Елисей, глядя на хозяйку квартиры, та кивнула.

— Да. Договорились, что в девять будем. Подпишем бумаги, пообщаемся с врачами, определимся со сроками, процедурами, попробуем уже что-то…

— Ты точно сама справишься? Может мне с вами побыть? — на сей раз спросила Вера.

— Там нет смысла толпиться, Вера Андреевна… — Даша сказала, потом только поняла, что прозвучать могло грубо, вскинула взгляд — уставший, сожалеющий… — Простите. Я не хотела обидеть. Это ваш сын. Вы не толпа. Просто…

— Я поняла, что ты хотела сказать, Дашуль. Не волнуйся. Говори, как говорится, зайка.

— Спасибо… — Даша вымучила полуулыбку, потом опустила взгляд, будто с удивлением отмечая, что выводит круги по дереву столешницы. — Если вы мне доверяете, я сделаю все сама. Вы можете отдохнуть. И в любой момент мои двери открыты. И телефон я тоже возьму, хоть ночью. Я знаю, что вы волнуетесь не меньше моего, просто…

— Мы знаем, что так будет лучше и тебе, и ему, Дашенька. Это для нас главное. Но и ты не переусердствуй. Если нужна помощь — говори.

— Да. Обязательно…

В разговоре наступила пауза, которую Даша провела, одновременно прислушиваясь к звукам, доносившимся из спальни (точнее к тишине), одновременно пытаясь собрать мысли в кучку и вспомнить, должна ли она была еще что-то сказать.

— Мы еще один вопрос не обсудили… — но голос подал Артём. Первой, с кем встретился взглядом — была Даша. Он еще не сказал, а она уже понимала. Он смотрел сурово, она отчаянно зло. Потому что… Очень хотела крови той, которая устроила им всем сладкую жизнь. И одновременно очень боялась, что принесенная справка окажется правдой.

— Ты имеешь в виду Дину? — Елисей спросил вроде бы спокойно, но по тому, как побелели костяшки пальцев, стало понятно — чувства она во всех вызывает одни.

— Да. Ее. Судья объявил перерыв, хотя должен был вернуть иск. У Стаса хороший адвокат, я с ним общался, это он настоял. И судья тоже вменяемый. Теперь мы хотим подготовить ходатайство о привлечении врача, который выдал Дине эту писульку, в качестве свидетеля. Я уверен, что нет у нее никакого ребенка. А если и есть — то успела организовать без участия Стаса. И если она идет во все тяжкие, совсем потеряв берега, то он… Вряд ли будет врать под присягой. Потому что только хуже себе сделает.

— Стас больше не пойдет туда, — Волошины внимательно слушали Артёма, периодически кивая. Даша тоже, но когда брат сделал паузу — сказала то, что было для нее сейчас максимально важным.

— Это не нужно, Даш. Адвокат уполномочен выступать от его имени. Как он мне объяснил, раньше Стас считал необходимым присутствовать лично, чтобы его позиция не вызывала сомнений у суда. Сейчас… Сейчас дело уже не в позиции, а во лжи. Я хочу, чтобы на суд вызвали врача, если окажется, что и врача-то такого нет — проверили саму писульку. А когда выяснится, что она липовая — и писулька, и беременность — я сделаю все, чтобы Дину привлекли и за лжесвидетельство, и за фальсификацию документов тоже. А еще… Она ему платить будет. Всю жизнь платить будет, если он захочет, — речь Артёма с каждым словом становилась все более жесткой… И разливалась бальзамом по душам тех, кто никогда не считал себя злыми людьми, но простить ей то, что она сделала — не могли.

— А если нет? Если окажется, что не липовая? — задать этот вопрос оказалось не так сложно, как Даша думала. — Его же не сам перерыв так долбанул. И даже не то, что развод, возможно, не случится. Ему ведь, может, всю жизнь придется быть связанным с ней общим ребенком. Ты понимаешь, что он это не выдержал?

Чтобы осознать эту простую истину, не нужно было иметь семи пядей во лбу. Да и на подумать у Даши было много времени. И в своих выводах она не сомневалась. Чуть не убило Стаса именно это — его растягивало на дыбе все эти долгие месяцы. Даже не в четыре стороны, а в миллион и одну.

Растягивала одновременно Дина своим маниакальным нежеланием отпускать мужчину, удобство которого внезапно осознала, Даша своими порывистыми желаниями, Артём своими местами уместными, но так больно бьющими замечаниями, сам Стас вечными муками совести. Тянули все… А порвало его. В тот момент, когда накрыло с головой пониманием безысходности. Реальным жизненным цугцвангом, когда перед глазами пробегает дальнейшая жизнь… И ты понимаешь, что не вытянешь.

Наверняка Стас и сам успокаивал себя тем, что справка скорей всего липовая, но одна мысль о том, что «а вдруг нет»… И затопило. Потому что оказаться на крючке человека, готового тебя уничтожить, лишь бы добиться желаемого, когда тебе казалось, что свобода так близко — это ситуация, способная взорвать мозг. Как оказалось, в прямом смысле этого слова тоже.

— Зная Дину… Если справка не липовая, она уже пошла и сделала аборт. Потому что… Ты все сама слышала.

Даша кивнула — слышала. «Еб*тесь сами… С инвалидом», брошенное с презрением ненавистным голосом, даже будить умудрялось на протяжении этой недели, делая отношения со сном еще более сложными.

— По этим статьям ее не посадят, на это надеяться смысла нет, скажу честно, но кровь… Я этой суке попорчу. А если попытается еще и взятку кому-то дать, чтобы замяли… Вот тогда она у меня уже точно попляшет. Узнает, как это, ночами не спать, бояться… Я весь ее район объявлениями заклею о том, с кем люди рядом живут. И на работе ее тоже узнают… Нужно будет — на центральных телеканалах сюжетом пущу. Пусть родители посмотрят, какую дочу воспитали… — Артём говорил язвительно и зло, не считая нужным скрывать эмоции. И Дашу, Веру, Елисея это почему-то… успокаивало. Они ему верили. И искренне хотели, чтобы так все и было.

— От нас что-то нужно, Артём? — Вера смотрела на Дашу, а вопрос задавала ее брату.

— Только добро. Дальше я сам.

— У тебя оно есть. — Ответила тоже Вера, переводя взгляд на Артёма. Даша с Елисеем же просто кивнули.

— Отлично, — большего Артёму и не требовалось.