Я тебя отвоюю

Глава 23

— Привет, Даш, все хорошо?

— Привет. Все… Да, все хорошо. Почему звонишь? Ничего не произошло?

— Нет. Ничего. Тревожно немного, решил набрать…

Даша улыбнулась, привычно уже ощущая победный желудочно-сердечный кульбит. Их отношениям со Стасом исполнился месяц. Он был не самым простым, но таким сладким… Главное достижение, которым Даша точно гордилась, а Стас мог бы, было то, что они научились ограждать свое «вдвоем» от окружающего мира. Подчас довольно враждебно настроенного.

Общение с Артёмом Даша так и не возобновила. Сама не считала нужным делать первый шаг навстречу, брат же продолжал дуться на крупу, считая сестру легкомысленной дурочкой, которую поманили, и она побежала навстречу, а Стаса предателем, который посмел нарушить данное сто лет назад идиотское слово…

От родителей Даша больше не пряталась. Они не приняли новость о том, что у дочери со Стасом отношения, с радостью, но выбрали тактику невмешательства. Возможно, просто ждали, когда все само собой сойдет на нет, возможно, не вмешивались, пока не запахло жаренным. Возможно… Давали ей шанс действительно поступать так, как считает нужным она. Мотивов могло быть великое множество, но последствие было одно — она приезжала в отчий дом несколько раз на протяжении этого месяца, убедившись предварительно, что не пересечется с братом, всегда брала трубку, реагируя на звонки, не навязывала разговоры о том, что, очевидно, не доставило бы им удовольствия, и они отвечали тем же. Стас для них остался будто за скобками.

Сам он относится к этому с пониманием. Признался даже как-то Даше, что поступи его дочь так, как поступила Даша, скорей всего вел бы себя, как старшие Красновские. Дашу разозлило это его правдиво-меланхоличное замечание, но спор ничем не закончился. Переубедить Стаса девушка не смогла. Так же, как принять его позицию.

Симметрично тому, как Стас был вынесен за скобки в отношении Даши с родителями, Дашу не касалось его общение с Диной.

Стас продолжал время от времени принимать ее истеричные звонки, с каждым разом реагируя все резче и резче…

Даша продолжала боязно вжимать уши, когда слышала, что в спальне, в гостиной, на балконе он шипит в телефонную трубку…

После таких разговоров у него всегда портилось настроение, иногда до трясущихся рук и побелевших губ. Вытягивать его в реальность было сложно, но Даша радовалась каждой такой своей победе — ласковым словом, нежным взглядом, поцелуями, бесконечными попытками размять закаменевшие плечи, она выдавливала из него болезненные остаточные.

Все, что Красновская знала о бракоразводном процессе, это то, что он начался… И почти сразу был поставлен на паузу. Стасу с Диной определили двухмесячный срок для примирения. Стас, конечно, злился, но… Как ему объяснили и как он сам прекрасно понимал, это стандарт для пар, в которых один из почти что бывших партнеров настаивает на необходимости сохранить брак. А Дина настаивала. По-прежнему.

Несколько раз Даша не выдерживала, слишком эмоционально скорей всего спрашивала у Стаса, зачем жена это делает, но он не знал… Рационального объяснения у Волошина не было, а эмоционально она уже выжала из него все соки, не оставив ни любви, ни уважения, ни веры в человечность, ни даже ненависти.

Даше было безумно обидно за него. А еще зло… Зло настолько, что она даже порывалась позвонить Дине и… Дальше воображения не хватало. Верила ли в возможность убедить женщину просто отпустить… Благородно (насколько это слово вообще применимо к ней), отпустить человека, который хочет только возможности полноценно вдохнуть, не чувствуя себя псом, которого то и дело дергают за цепь, сдавливая горло? Нет.

Поэтому пусть порывалась, но хватало выдержки отказаться от идеи. Стас не оценит, да и это только все усложнило бы, потому что… Насколько знала Даша, их отношения со Стасом для его еще не бывшей жены пока остались в тайне. Просто потому, что о них никто не знал, кроме Дашиной родни и Богдана.

Это было предложение Стаса, с которым Даша согласилась — не афишировать, пока вопрос развода не будет решен.

Чего в Даше точно не было — так это амбиций утереть Дине нос. Пройти мимо, держа за руку Стаса, глядя сверху вниз, будто говоря: «выкуси». Нет, ей хотелось того, к чему стремился Стас — спокойствия и права… Потом, не оглядываясь и не чувствуя даже намека на муки совести, гулять по улицам, взявшись за руки, целоваться в ресторанах, летать на параплане, на сей раз представляясь Мише уже не «сестрой Артёма Красновского», а «девушкой Стаса Волошина». А лучше невестой… Еще лучше — женой.

Вот об этом Даша запретить себе мечтать не могла, а еще…

— Все хорошо, Стас. Нет повода для тревоги.

— Хорошо. Ты сегодня до семи?

— Да. Может задержусь немного, у меня на шесть сложный случай.

— Хорошо. Тогда подожду, пока расправишься со своим сложным. Поужинаем дома?

— Да…

Даша скинула, улыбалась еще несколько секунд, а потом тяжело вздохнула, переводя взгляд на тест с одной полоской.

Тревожиться, кажется, действительно нечего. Их пронесло.

После того, первого, дерзкого «беззащитного» раза, они больше не рисковали. И вопрос этот тоже не поднимали. Стас прекрасно понимал, что если вдруг… Даша скажет. А Даша… старалась не анализировать, не накручивать себя, не придумывать на свою голову… То, что объективно рано придумывать. Рано и все тут.

Месячные пришли, как по часам. Даша восприняла это спокойно. Разве что самую малость укололо сожалением. Наверное, укол был незначительным отчасти потому, что Даша знала — это еще не гарантия. Поэтому купила тест только сегодня, выбежав на обед в ближайшую аптеку, проверила… Получила одну полоску и звонок от Стаса.

И снова неплохо бы отделаться уколом сожаления, а по факту… Тяжелый вздох… За ним еще один… И еще…

Даже слезы на глаза навернулись, но удалось сдержаться.

Даша оторвала салфетку, провела под глазами, в зеркало на себя глянула… На нее смотрела девочка-Носик с успевшими чуть покраснеть глазами, которая зря позволяла себе в этот месяц немного мечтать.

Но дело в том, что как бы Носику ни хотелось, ДарьАлексевне некогда расклеиваться — у нее через пять минут следующий клиент. Да и нет причины особо-то…

Тест отправился в мусорную корзину. Сверху — скомканная салфетка, Даша снова подняла взгляд на свое отражение в зеркале, прорепетировала улыбку, вышла из уборной…

— Дашуль, бледная что-то… — повернулась к Алле, которая посмотрела на нее слегка тревожно, еще и ей улыбнулась.

— Спала плохо, не переживай, — потом зашла в свой кабинет. Услышала за спиной приветствие, обернулась, кивнула, направилась к умывальнику… Потом маска, перчатки… И любимое дело, которое позволяет отвлечься лучше любого занятия.

— Привет, — Стас привычно ждал Дашу на парковке рядом со стоматологией. Стоял у капота своей машины, уткнувшись в телефон, поднял взгляд ровно, когда она вышла из-за угла, улыбнулся, дождался, пока приблизится, притянул к себе, поцеловал…

Пожалуй, это поведение не совсем вписывалась в тактику конспирации, но Стас не хотел перегибать. И так считал себя ответственным за то, что они с Дашей пока во многом ограничены, поэтому доводить до абсурда себе не позволял.

— Привет, — Даша оторвалась от губ первой, провела пальцами по короткому ёжику — только после стрижки, отметила, что так та самая седина, которая рвала ей душу все это время, бросается в глаза куда меньше.

— В перерыв постригся. Нравится? — Стас ответил на незаданный вопрос, оценил обстановку на парковке, понял, что они одни, позволил себе еще раз поцеловать Дашу, пробежаться руками по бедрам.

— Да. Тебе идет.

— Спасибо. Голодная?

— Не особо.

— Опять? — Стас чуть отстранился, брови свел, глянул неодобрительно… Весь этот месяц они вели друг с другом борьбу. Стасу казалось, что Даша вечно недоедает. Даша то и дело пыталась заставить его пройти обследование, потому что мало спит, много нервничает, работает, срется с Диной. Борьба была… А победителя пока не было.

— Аппетита нет сегодня. Почему-то.

Даша постаралась ответить одновременно честно и легкомысленно, пока не касаясь главной темы, почему нет аппетита.

Понимала, что должна успокоить Стаса, сообщив, что сегодня узнала окончательно — залет не случился, но в очередной раз отложила. Так же, как днем, когда он позвонил. Самой себе сложно было объяснить, в чем смысл тянуть, но Даша отчаянно боялась, что скажет слишком расстроенно, что ли…

— Накатаем тебе аппетит, значит, — Стас усмехнулся, подтолкнул ее к пассажирскому, дверь открыл, дождался, пока устроится, занял водительское. Поначалу они ехали молча, Даша смотрела в телефон, проверяя, что пропустила по части новостей за время работы, Стас был увлечен дорогой. Быстро попали в тянучку, стали плестись…

Даше было совершенно неважно, куда поедут сегодня — к ней или к нему. Важно, что вместе.

Они не съезжались. Стас не предлагал, а Даша понимала, что нет смысла настаивать, пока сам не придет к этому решению. А придет, скорей всего, уже после развода. И пусть ждать было сложно, но Даша знала, ради чего делает это, поэтому держалась. Тем более, большую часть вечеров они все равно проводили вместе за исключением случаев, когда Стас задерживался на работе или кто-то из них решал навестить родителей.

— Расскажи что-то, Носик. Ты тихая…

Стас бросил на нее короткий взгляд, улыбнулся, потянулся рукой, щелкнул по носу, получил в ответ цоканье языка и неодобрительный взгляд, а еще передергивание плечами. Даше как-то неожиданно нечего было рассказать.

— Опять «Носик», Стас… Я же просила столько раз…

— Просила. Прости. Сорвалось, — так же, как десять миллионов раз до этого. Сколько бы Даша ни просила — продолжало «срываться». И пусть Стас не хотел ничего плохого, сама Даша после каждого такого обращения вспоминала о ссоре с братом. Которая… Пусть на мировую идти первой она не была готова, но состояние вещей ее напрягало. А еще напрягало, что между Стасом и Артёмом все не лучше.

После того памятного разговора у Волошина в квартире они с Артёмом ни разу словом не обменялись. Даша долго ходила вокруг да около, прежде чем решилась задать этот вопрос Стасу.

— Мне нечего рассказать. Настроение не очень…

— Почему? — Стас спросил привычно участливо. Его вообще всегда интересовало все, что оказывалось связано с ней. Ее настроением, мыслями, вкусами. По прошествии месяца Даша бесповоротно убедилась в том, что пусть в юности понятия не имела, почему ее сердце выбрало именно его, но выбрало оно самого заботливого в мире. Интересующегося не на отцепись, а потому что для него это важно. Так же, как та гармония, которую они сумели вдвоем создать. Теперь Даша была уверена — она и тихая гавань, и новый шторм. Пусть Стас по-прежнему не признавался ей в неземной любви, но Красновская видела, как ростки — необъяснимой тяги и готовности рискнуть — с каждым днем все прорастали.

— Просто… — Даша ответила коротко, передернула плечами, перевела взгляд в окно.

— Дашка, говори, я же вижу.

— Нечего говорить. Расскажи лучше, как дела дома… Ты не успел.

Стас не торопился с ответом. Несколько секунд потратил на то, чтобы изучить задумчивым взглядом ее профиль, потом же принял решение не наседать. Во всяком случае, пока.

— Дома хорошо. Думают затеять ремонт, показывали мне какие-то дизайны, образцы обивок, штор…

— Тебе понравилось?

— Ну… Я кивал, — Стас честно ответил, Даша же не смогла сдержать улыбку. Ясно представила, как именно он кивал. С ней тоже не раз проделывал такой фокус. Например, давным-давно в магазине, когда соглашался на идиотские тапочки и постельное, которое Даша выбирала, не позволяя себе даже мечтать, что когда-то те самые тапочки станут официально ее, и постельное тоже сминать пальцами будет она — выгибаясь дугой от удовольствия.

— Как мать тебя терпит — ума не приложу… — возмутилась для виду, хотя на самом деле, прекрасно понимала. И как мать терпит, и как сама терпит. Хотя и слово-то тут неуместное совсем.

— Спросишь у нее… При случае, — Стас продолжил шутить, а вот Даша снова нашла повод приуныть.

Она-то знала родителей Стаса со времен своего детства. Конечно, не проводила в их квартире столько же времени, как Артём у друга, но крепкая дружба сыновей связала их семьи вполне жизнеспособным товариществом. Они иногда выезжали семьями на пикники, дважды ездили компанией на море, были приглашены друг другом на масштабные мероприятия — юбилеи и всеобщие сборища. А так как Артём со Стасом приобщали Дашу к своим развлечениям далеко не всегда так охотно, как ей хотелось бы, куда чаще «подружками» для Даши-Носика становились Софья Леонидовна и Вера Андреевна — мать Стаса.

Что Даша, что Софья считали ее замечательным человеком — тактичным, мудрым, добродушным. С возрастом Стас приобретал все большей схожести именно с ней, даже, наверное, не подозревая об этом.

Уже после того, как Стас женился, а Даша выросла и поводов пересечься с Верой Андреевной и Елисеем Сергеевичем (отцом Стаса) стало куда меньше, каждая встреча где-то в городе или во дворе, в котором когда-то жили Волошины и Красновские полным составом, а теперь урезанным, заставляла Дашу искренне улыбаться, нестись навстречу, узнавать, как здоровье, дела, что нового и аккуратно… Что там у Стаса.

Вера Андреевна не жадничала, и сама рассказывала с искренним удовольствием, и у Даши расспрашивала с таким же. Когда узнала, что Красновская выходит замуж — поздравляла от души, желала отметить золотой, а то и бриллиантовый юбилей… А теперь…

Теперь о свадьбе речь уже не шла. Теперь Даша стала для Волошиных вроде бы куда ближе, но следующую встречу почему-то не столько ждала, сколько опасалась.

Стас был скрытным. Даже от родителей. Напрямую Даша не спрашивала, но интуитивно чувствовала, что он старается не обсуждать дома ни тему развода с Диной, ни тему внезапно случившихся новых отношений. Знают ли они о том, что у их сына завязался роман с девочкой, которая когда-то прибежала в дождь уговаривать его не жениться? Либо уже знают, либо узнают совсем скоро. Как ей себя вести в этой связи Даша откровенно не представляла. Требовать у Стаса представить себя им в новом статусе считала великой глупостью — доверяла ему и не хотела наседать там, где можно этого не делать, а встреться она с Верой Андреевной снова где-то на улице… Растерялась бы, наверное.

— Когда-то обязательно спрошу, — Даша вымучила из себя еще одну улыбку, а потом снова уткнулась взглядом в телефон. Разговор в машине все же заглох.

Сегодня их «дома» обозначало квартиру Стаса.

Готовить ужин в четыре руки стало для них хорошей традицией. Это было быстрее, да и дополнительный повод коснуться друг друга, пошутить о чем-то, что-то обсудить.

Стас жарил мясо, Даша нарезала салат. Увлеклась, не заметила, что он подошел сзади, «окружил» руками — устроив по обе стороны от доски, вжался своим телом в ее спину и ягодицы довольно ощутимо — тазовые косточки больно уткнулись в столешницу.

— Говори, Дашка. Что не так? — чуть склонился, шепнул на ухо. Даша же… Застыла с занесенным над лежавшим на доске сыром ножом, сфокусировала взгляд на узоре плитки кухонного фартука, вздохнула…

— Я тест сделала сегодня. Он отрицательный.

— Какой тест?

— На беременность.

Стас не сразу ответил. Явно задумался.

— Месячные были ведь…

— Были. Но оставалась небольшая вероятность, что… В общем, вероятности больше нет. — Даша чуть повернула голову, выдавила из себя улыбку. — Можем официально выдыхать.

— Да мы вроде бы и не вдыхали…

Его ответ одновременно заставил сердце сжаться и от нежности, и от досады.

— Не успокаивай меня, Стас. Я прекрасно понимаю, что сейчас не вовремя. Рано да и вообще… Просто чуть расстроилась. Не думала, что так отреагирую. Это пройдет.

— Я не успокаиваю, Дашка. Я правду говорю. Стараюсь всегда.

— Я знаю. Просто не могу настроиться, что именно это сейчас правильно.

— У нас все немного неправильно. Или много. Зависит от того, как посмотреть.

— Не поспоришь, — Даша хмыкнула, отложила нож, развернулась, устроила руки на шее Стаса, в глаза посмотрела. — Пообещай мне, Стас…

— Что разведусь и заделаю тебе ребенка? — Даша хмыкнула. Иногда ее любимый Волошин становился «мастером» романтических предложений.

— Приблизительно… — но суть точно передал.

— Обещаю. Женюсь только для начала.

Даша, продолжавшая мягко улыбаться, внезапно рот открыла. Надо было сказать что-то, а она только и смогла, что закрыть его беззвучно, а потом опять открыть.

Они со Стасом никогда раньше не говорили о далеких перспективах их отношений после его развода. Точнее если и говорили, то о всяких мелочах — полетах на параплане следующим летом, поездках куда-то, где оба уже были или еще не были. Но ни о женитьбе, ни даже просто о совместном проживании Стас пока не заикался, а Даша не рисковала спросить. Он старался говорить правду. Всегда старался. И страшно было, что его правда доставит боль.

— Чего смотришь, Носик? Я довольно консервативен, если ты не заметила. Мне кажется, детей стоит делать в браке. Ты против?

— Я? — Даша же все никак не могла собрать мысли в кучку. О романтическом предложении руки и сердца от Стаса она не мечтала никогда. Даже боялась в какой-то степени, ведь… В ее жизни уже было одно романтическое предложение, воспоминания о человеке, сделавшем которое, до сих пор отзывались в сердце болью. А в случае со Стасом такой сценарий и вовсе казался нереальным. Слишком он… Задолбан, погружен в проблемы, да и вообще…

— Ты, — Стас видел эту растерянность. Скорее всего, она была настолько очевидной и отчасти забавной, что не смог удержаться от улыбки — легкой, ласковой.

— Ты замуж меня зовешь?

— Я не могу обещать тебе то, чего пока нет. Значит, и замуж звать, пока женат, права не имею. Но я вижу все так.

— И не боишься?

— Чего? Тебя? — снова улыбнулся, приблизился к ее лицу, легко боднул носом ее нос. — Нет.

— Снова жениться, после… Дины.

— На тебе — нет.

— А если я окажусь… Той еще стервой?

— Зачем ты меня отговариваешь, Дашка?

— Потому что дура, кажется…

Даша ответила, сохраняя максимально серьезное выражение на лице. Стас же не сдержался — расплылся в самой настоящей улыбке, за затылок к себе притянул, лицом в волосы зарылся… По-прежнему пахнущие для него сладостью и счастьем.

— Будем считать, что предварительная договоренность достигнута. Но мне к сковороде надо, а то к чертям все сгорит.

Коснулся губами лба, отпустил, вернулся к плите, с шумным треском переворачивая схватившееся корочкой за время их разговора мясо, Даша же еще с минуту стояла, напрочь позабыв о доске и сыре. Смотрела на него и улыбалась.

— Что? — Стас, конечно же, заметил этот взгляд. Посмотрел в ответ.

— Люблю тебя.

Усмехнулся, кивнул, протянул к ней свободную руку, дождался, пока вложит свою, дернул на себя, вжал в бок, потянулся к губам.

— Это хорошо, Дашка. Это ты правильно.

И привычно уже не признался в любви в ответ. Потому что не нужно, на самом-то деле.