Я тебя отвоюю

Глава 18

— Алло, па…

— Алло, Даш, ну ты чего? Пропала, всех на уши поставила, что происходит?

Даша сдержала слово, пусть не сразу, пусть пришлось настроиться, но в тот же день позвонила… Почему-то отцу. Показалось, что именно с ним поговорить будет легче всего.

Стас деликатно вышел на балкон, покурить, она же осталась в гостиной. Смотрела на его спину за стеклом, держала телефон у уха, слушала… И толком не знала, что ответить.

— Ты же все знаешь, пап. Хочешь, чтобы я повторила?

— Нет, Даш. Хочу, чтобы сама все объяснила, чтобы мы немного поняли, что происходит. Потому что пока… Хоть убей — не понимаем.

Даша вздохнула, продолжая смотреть на спину за окном. Вид Стаса будто уверенности придавал что ли…

— Я передумала выходить замуж за Богдана. Мы расстались…

— Он тебя обидел? Он что-то сделал? Вы же вчера буквально… Маму поздравляли… Говорили о всяком…

— О брачном договоре говорили, папа. А я не хочу… Ни брака, ни договора. Я хочу… Другого, — того, кто докурил одну, достал вторую, оглянулся, поймал ее взгляд, потом снова повернулся спиной.

— То, что Артём говорил о Стасе…

— Не слушай Артёма. Никого не слушай, пап. Попытайся меня… Пожалуйста… Услышать… Это мое решение. Я не собираюсь ни с кем его обсуждать. Даже с вами, пусть и люблю очень сильно. Я не выйду замуж. Мне стыдно перед Богданом, что тянула, но я не жалею. И не передумаю. И Стас тут ни при чем.

Даша говорила неожиданно даже для самой себя спокойно. Отец же… Пару раз готов был перебить — это слышно было по тому, как набирал воздуха в легкие… И сдерживался. После того, как договорила — не бросился переубеждать, чего Даша, наверное, боялась больше всего. Долго молчал. Думал, наверное.

— Это выглядит… Ты сама знаешь, как это все выглядит, правда?

— Правда, па. Выглядит ужасно. Но я знаю, что сделала правильно.

— Почему сбежала тогда, если правильно?

— Потому что мне так легче. И я имею на это право. Я устала быть во всем правильной, оправдывать ожидания. Честно, устала. Мне кажется, вы всю жизнь относились ко мне снисходительно, потому что я же маленькая, я же глупая… А я… Может, это моя самая большая глупость, но я в ней абсолютно уверена. Больше, чем во всей умности, которую делала раньше.

— Я очень надеюсь, что ты знаешь, что делаешь, дочка. Потому что… Я не уверен.

Даша очень надеялась на то, что отец поймет. Наверное, с ним одним был шанс, что поймет. Но случилось не так. Он произнес три последних слова, а у Даши сердце ухнуло в пятки. Семья Красновских, как всегда, выступила единым фронтом. Жаль только, что она на сей раз по ту сторону. И пусть войной они не пойдут, но понимания… Понимания ей не видать.

— Я знаю, па. Я уверена…

Разговор затух почти сразу. Алексей попытался задать дочери еще хотя бы пару вопросов, она же растеряла все свое красноречие. Ждала, что первым скажет: «подумай еще, Дашка… Не руби», скинет, положила телефон на диван, выдохнула, долго сидела, глядя на свои руки, потом хмыкнула даже. Вот так, оказывается, выглядит взрослая жизнь, о которой она так мечтала.

Ты делаешь, что считаешь правильным, а вокруг… Никто не понимает. Все против. Всем есть дело… Это сложно.

— До чего договорились? — Стас увидел, что она закончила разговор, выглянул в комнату с балкона.

— Ни до чего.

— Знакомо… — он усмехнулся, потушил сигарету, подошел, сел рядом. Даша, по волшебным образом наработанной за день привычке, прижалась к его боку, дождалась, пока обнимет, опустив голову на плечо, глаза закрыла.

— В смысле?

— Я знаю, как это, общаться с человеком, который не понимает тебя… И понимать не хочет.

После того, первого, пьяного разговора на площадке под домом Артёма, Стас больше не говорил о своих отношениях с Диной. Даже когда Даша пыталась благородно сделать вид, что ее уши готовы поработать в этом направлении, Стас не менее благородно сворачивал разговор в другую степь.

В какой-то момент Даша просто поняла, что, видимо, уже получила верх откровенности, который мог позволить себе Стас, и даже испытала разочарование, ведь искренне хотела ему помочь. А как помочь, когда ничего не понимаешь? Но теперь… Когда Дина стала намного дальше от него, и в то же время страх стать для него следующей Диной — огромным… Просить добавить хоть что-то к сказанному Даше было боязно. Она даже губу закусила, да только… Вопрос сам сорвался.

— Дина не хочет развода?

— Нет. Не хочет. Звонит мне, моим родителям, угрожает, шантажирует.

— Чем?

— Всем. До абсурда доходит…

— А может… Может она любит тебя так… — Даша сама себя ненавидела, когда произносила эти слова, но слишком хорошо знала, сколько боли может принести любовь к Стасу Волошину. И даже допускала, как бы гадко ни было, что Дина испытывает то, с чем сама Даша жила долгие годы.

– Нет, Дашка. Не любит. Может любила когда-то… В самом начале. Во всяком случае, мне кажется, я помню то время. А теперь это просто гордыня и нежелание отдавать свое.

— А ты ее любишь? Тебе больно ведь… — это был вопрос камикадзе, но рано или поздно Даша все равно задала бы его.

— Больно, но не потому, что люблю. Просто… Она и так разрушила мне мир. А теперь будто топчется. Это сложно. Я хотел бы иначе.

Они замолчали, каждый думал о своем, потом снова заговорил Стас.

— Я знаю, что есть таблетки, которые можно принять после, и последствий не будет.

— Ты хочешь, чтобы я выпила?

— Я не хочу, чтобы ты доказывала мне что-то. Это ненужно.

— Я себе доказываю, Стас. И доказала уже, если честно. Я не буду пить. И жалеть тоже не буду. Не пугайся только, но я хочу… Тебе рожать, кофе готовить, с работы ждать. Держу голову на плече — и отлипнуть не могу. Испугала, да?

Стас хмыкнул, но на испуг его реакция смахивала меньше всего. Опустил щеку на ее макушку, продолжая выводить известные только ему узоры на девичьем плече.

— Не испугала. Не по-человечески все как-то только… Ты ведь свиданий хочешь, цветов, это я тебя добиваться должен…

— Не хочу. Тебя хочу. А больше ничего. И добиваться меня не нужно. Нам бы от других отбиться…

— Отобьёмся, Даш. Будет сложно, но отобьёмся.

— Дашка…

— Ммм?

— Мне вставать пора. Вчера прогулял, сегодня опоздаю… Выгонят к чертям.

— Пусть выгоняют, — Стас искренне надеялся на разумность Носика. На то, что послушается, пусть и вздохнет предварительно тяжело, что снимет с него заброшенную ногу, что голову с груди уберет, что откатится на свою половину кровати, которая, кажется, совершенно ее не заинтересовала… Во всяком случае, если судить по двум проведенным вместе ночам. Но надеждам не суждено было оправдаться.

Вместо того, чтобы отпустить, Даша еще сильней вжалась ухом в грудь, обняла руками, держа крепко-крепко.

— А за квартиру кто платить будет? — Стас подшучивал, с улыбкой глядя на усердно делающую вид, что спит и ни за что глаза не откроет, Дашу.

— Ко мне переедешь… — она же ответила одновременно легкомысленно и совершенно серьезно. Делить с ним территорию казалось… Счастьем. А мысли о том, что она тут временно, расстраивали. Они провели вместе день, но Даша уже успела привыкнуть. К приготовленному им завтраку, к утреннему сексу с ним на кухне, к совместной поездке за ее вещами, потом к приготовленному вдвоем обеду, посмотренному фильму, тихим разговорам, опять сексу — теперь ночному, засыпанию в объятьях.

— Никогда не был альфонсом, новый опыт… — Стас же снова все в шутку свел. Изогнулся так, чтобы в лоб поцеловать, все же высвободился, встал.

Как бы ни не хотелось, но Даше пришлось открыть глаза, подтянуть подушку повыше, проводить взглядом до двери спальни — в одних боксерах, разминающего явно затекшую спину… Стало чуть стыдно, ведь это из-за нее он спал в неудобной позе, а потом… В животе вспорхнули бабочки, потому что ради нее готов терпеть…

Значит, и она должна.

Даша быстро встала, собрала волосы на макушке, набросила найденную в постельном гнезде футболку, понеслась на кухню.

Возможно, чистить огурцы ему не нужно было, но… Почему-то Даша не сомневалась, что в последнее время он понятия не имел, что такое забота женщины о своем мужчины. А ей неистово захотелось заласкать этой заботой — простой и обыденной.

Поэтому, пока Волошин плескался в душе, Даша изо всех сил старалась угодить. Снова тосты — но на сей раз с секретом. Его были суховаты, а она умела сделать идеально — небольшой кусочек масла творит чудеса. Опять яичница, тут без замечаний. Черный крепкий кофе…

— Ого… — и Стас, застывший на пороге кухни, в удивлении… На Дашу глянувший, на часы, на стол… — Я не завтракаю обычно, некогда, рубашку погладить надо, но ты…

— Садись. А я пока поглажу, раз надо… — у Даши задрожали пальцы и голос, потому что по нему было видно — удивлен и тронут. Пришлось быстро брать себя в руки, чтобы не заметил. Подходить, привставать на носочки, целовать в гладко выбритую щеку, а потом опять трепетать, когда мужские руки ложатся на не до конца прикрытые футболкой ягодицы, сжимают, а через секунду вместо щеки губы ловят уже губы.

— Спасибо, Даша. Ты не обязана.

— Я хочу. Ешь… — от него в прямом смысле пришлось отрываться. И снова трепетать, когда обернулась на полдороги в гостиную, и поймала взгляд — достаточно темный, чтобы понимать, о чем думает.

На окрик из гостиной: «какую гладить?», Стас ответил, уже явно жуя, чем заставил Дашу заулыбаться с новой силой. Она никогда не считала себя курицей-наседкой, отчаянной домохозяйкой или потенциально покорной женой, но для Стаса, вдруг, очень захотелось стать именно такой. Хотя бы на одно утро.

Благодаря работе в четыре руки, Стас был готов даже раньше, чем мог надеяться. Позавтракал, оделся, собрался.

— Ты будешь дома? — спросил у Даши, которая, стоя в двери кухни, наблюдала, как проводит пару раз по волосам расческой, обувается, проверяет карманы на предмет того, все ли взял.

— Не знаю еще. Может, дома. Может, в парке погуляю каком-то.

— Хорошо. Если что — звони.

— И ты… — Даша не знала, где находится грань позволенного ей, поэтому прежде, чем задать следующий вопрос, замялась… — А ты когда… домой?

Стас глянул мельком, улыбнулся, подошел…

— Около восьми, но постараюсь раньше.

Коснулся губами кончика носа, вторым поцелуем — губ, отступил, взял в руки ключи и портфель.

— Хорошо… — кивнул, вышел. Даша же… Выждала несколько секунд, чтобы снаружи точно слышно не было, а потом запищала… Как-то неистово радостно и по-детски. Так, как пищат те, чьи мечты вдруг сбываются.

Когда твой любимый мужчина, сытый и довольный благодаря ночи с тобой и твоему же завтраку, в выглаженной тобой рубашке, поцеловав тебя на прощанье, идет на работу, говоря тебе напоследок «постараюсь раньше».