Разговор с мамой больше не клеится, от слова совсем. Ей есть, что еще мне сказать, впрочем, как и всегда, а я опять слушать не хочу, и не слушаю. В конце концов, она сдается и устало целует меня в лоб.
— Ты только с решениями не торопись…
— Попробую…
Через час родители уходят, на прощание опять переобнимав и перецеловав сначала детей, а потом уже и меня с Сашкой. Папа щелкает меня по носу, как делал это, когда я была совсем малявкой, и как будто заклинает: «Не вешай нос, Шурка, прорвемся». И так хитро мне подмигивает, что я даже задумываюсь — действительно ли он настолько не в курсе происходящего?
А пока папа занят мной, мама больно и с силой оттягивает Чернову ухо и что-то шепчет, а тот виновато морщится и согласно кивает и тоже что-то тихо отвечает. Эй, кто-нибудь, научите меня читать по губам! Срочно. Готова отдать в качестве оплаты одну почку и двух хомяков.
За родителями закрывается дверь. Мы вдвоем еще какое-то время стоим в тесной прихожей, а потом Сашка разворачивается и уходит к детям. А я в свое убежище — на кухню. Делаю что-то по хозяйству, в десятый раз протираю столешницу, проверяю холодильник, пытаюсь прикинуть, что готовить на завтра, составляю список покупок… и совсем ни разу не прислушиваюсь к девчачьему смеху за стенкой. Можно подумать… дождались своего героя!
Под конец измаявшись от безделья, ловлю пса и пытаюсь пойти с ним гулять, но тут в прихожую выскакивают Рома с Дамиром, и последний деловито заявляет:
— Мы сходим.
Тоже что ли сбегают? Вон Стас до сих пор где-то блуждает. Но мальчишки держатся вполне спокойно, поэтому я не нахожу причин спорить. И опять сижу на кухне и в шестой раз подогреваю чайник. Что это за мука-то такая?!
Сашкин приход замечаю не сразу. Он стоит в проеме двери, прислонившись плечом к косяку, и разглядывает меня. А я лишь могу только предположить, как выгляжу в этот момент — уставшая, помятая, мрачная…
— Опять кричать будешь?
— А смысл? — вымученно замечаю я.
Сашка жмет плечами:
— Не знаю, но если тебе от этого станет легче, я готов выслушать.
— Тоже мне рыцарь нашелся, готов он… Нет, Саш, не станет.
Ответить ему нечего. Вместо этого он заходит на кухню и садится на диван рядом со мной, но меня не касается, и на том спасибо.
— Что там в школе произошло?
Бросаю на него непонимающий взгляд, поэтому Сашка поясняет:
— Кир сказал, что Стас что-то натворил.
— Ему предложили за деньги списать контрольную, ну он и согласился. А потом второй пацан запаниковал и сдал Стаса. Ну, Стас ему за это и двинул.
Сашка противно хмыкает:
— Я бы тоже двинул.
— Вот только ему этого не говори, а то, боюсь, что мы и в новой школе надолго не задержимся.
— Так ты только из-за этого документы забрала?
Я не отвечаю, но он слишком хорошо меня знает, поэтому спрашивает:
— Сань, что там еще произошло?
Мне неловко отвечать. Все эти годы я всячески старалась лишний раз не показывать Саше, как меня задевает чужое мнение. Я еще со времен первой беременности привыкла к тому, что являюсь идеальным объектом для чужих пересуд.
— Сань?
— Публичная порка. В итоге все разбирательства свелись к перечислению наших семейных недостатков. В общем, у нас с тобой не дети, а — монстры, а я как мать малахольна, неопытна и некомпетентна. И все бы ничего… Но все это было попыткой вернуть Стаса в футбольную команду гимназии…
Чувствую, как Чернов рядом напрягается, аж желваками заиграл. Кажется, мне в очередной раз достанется из-за футбола. Но Сашка меня удивляет:
— Значит, правильно сделала, что ушли оттуда, — пытается спокойно сказать Сашка, но все равно получается как-то дергано и напряженно. Интересно, это он так злится на меня, но не хочет затевать новый скандал?
— Думаешь? — уточняю я иронично.
Опять пауза. Мы теперь всегда будем общаться с такими вот тошнотворными паузами? Если да, то я пас… лучше вообще не разговаривать. И, как будто прочитав мои мысли, Сашка все-таки продолжает тему:
— Сань, я в этой жизни точно знаю только две вещи. Первая — у нас с тобой замечательные дети. Подумаешь, что немного со странностями, — неловко шутит он и даже пытается улыбнуться. Вижу, как раздражение начинает отпускать его. Может быть, он и злился не на меня? — И то, что они совершают ошибки, не делает еще нас плохими родителями. По крайней мере тебя, — опять шутит. — У моих детей самая замечательная мама в мире.
С недоверием смотрю на него.
— Если это попытка подмазаться, то она не засчитывается.
— Да, блин, я же не об этом… Сань, перестань уже людей слушать, если в гимназии не смогли оценить то, какие у нас крутые дети, то пусть они на хер идут…И в качества доказательства Сашкиных слов, открывается входная дверь, через которую в прихожую буквально впадает наш пьяный и «замечательный» сын. Правда, Стасу везет, и Дам, идущий за ним следом, успевает его поймать на самых подлетах к полу.
Сашка первый выскакивает из кухни, пытается так же поймать Стаса, но тот вырывается.
— Стас, какого черта?! — рычит Чернов. Но тот его не слышит — дергается, брыкается и в итоге бьет отца в лицо.
Сначала мне кажется, что это просто случайность, неконтролируемые выпады пьяного человека. Стаса выдают глаза — полные злости и печали. Он заносит свой кулак еще раз и еще раз. Правда, движения его получаются смазанные, но что-то Сашке все равно перепадает. Дамир пытается поймать руки Стаса сзади, но ему мешает Бакс, который решает, что мы играем в куча-мала.
— Рома, убери собаку!!! — это уже я кричу. — Стас, да прекрати же ты немедленно!
Ромке удается утащить пса в подъезд, тот заливается восторженным лаем. Сашка матерится, злится, но все же перехватывает Стаса, прижав его к стене.
Из комнат повыскакивали младшие дети, вот только их не хватало!
— Кир, в комнату живо!
На удивление, слушается и утаскивает девочек за собой.
Дамир помогает Саше удерживать Стаса, тот все пытается вырваться. И откуда только силы берет?! На ногах же еле стоит.
— Стас! Да что б тебя! Прекрати немедленно! — рычит Чернов.
— Ненавижу… — рычит ему в ответ.
Спустя пару часов в квартире наступает долгожданная тишина. Сашку я выгнала почти сразу, он, конечно, был против, но других вариантов не оставалось — он был для Стаса хуже красной тряпки. Рома с Дамом помогли затащить сына в комнату. Впрочем, после ухода отца он стал вполне податлив и послушен.
Сложнее всего справиться оказалось с девочками. Те, задавая мне пятьсот вопросов в минуту, никак не желали засыпать. Но вот, наконец-то, все уснули, и я вернулась на кухню. Квартира была двухкомнатная, а нас — семеро. Поэтому спали мы так: в одной комнате близняшки и Кирилл, который очень активно рвался в соседнюю комнату, в которой жили Стас, Дамир и Роман. Сама же я решила спать на кухне, где был хоть и не совсем удобный диван, но зато только мой.
Разобрав диван, я наконец-то рухнула. Господи, какой же длинный день.
Сейчас бы уснуть без задних ног, но мысли опять роятся в голове. И на что я надеялась? Что сбегу от Сашки, и буду жить с детьми в нашей пещерке? Ан нет, оказывается, у меня не только с мужем проблемы, тут всей семье голову лечить надо. То, что сегодня выкинул Стас, настолько противоречило его обычному поведению, что до сих пор не укладывалось в моей голове. Ребенок, да что же с тобой такое?
Сашка прав, это и его дети тоже. И значит беда не только у меня: им тоже плохо, они тоже в растерянности, но ведь им как раз-то никто не изменял. Значит, причины происходящего с ними — это отголоски моих поступков. Ой, нет-нет, Сань, что-то мне совсем ход твоих мыслей не нравится, сейчас додумаешься до того, что ты виновата во всем и пришла пора проситься обратно под крыло мужу. Самое смешное, что как раз муж совсем не против…
Из мыслей меня выбивает Ромка, появившийся в дверях кухни.
— Стас? — подскакиваю я на диване.
— Спит, — бурчит другой мой ребенок. — Но, мам, от него воняет… Я отказываюсь возвращаться в этот вытрезвитель.
Только тут я замечаю подушку у него в руках. Понятно, не судьба мне спать одной. Двигаюсь в сторону, и Рома плюхается ко мне на диван. Спать с Ромой вместе — это отдельное удовольствие, а спать на узком диване — значит спать чуть ли не на полу. Но что поделаешь? Зато можно больше не думать, а попробовать уснуть. И опять не судьба — под подушкой завибрировал сотовый. Только один человек может звонить мне сейчас.
— Ответь, — бурчит Ромка. Но я игнорирую телефон. — Мать, ответь, иначе он нам спать совсем не даст.
Кто бы сомневался, что Рома и его комфорт превыше всего.
— Да, — отзываюсь я в трубку.
— Сань, как у вас там дела? — раздается усталый голос Сашки в трубке.
— Подожди, я сейчас, — я откидываю одеяло и слезаю с дивана.
— Да, ладно тебе, я и не подслушивал, — правильно понимает мой уход Ромка.
Запираюсь в ванной, не включая свет.
— Я тут…
— Как он?
— Все спокойно, спит пока. Пока не рвало, но я его тазами на всякий случай обставила.
И опять наша тишина. А что еще? Цель разговора достигнута, он узнал, что сын жив, а больше нам сказать друг другу нечего. Но мне все еще не дают покоя последние слова Стаса, знаю, что Сашке было тяжело это слышать.
— Саш, я им ничего про тебя говорила… Не настраивала. Честно…
— Знаю… — просто отвечает он.
Но я все равно не нахожу себе места. — Не могу понять, почему он так поступил! Даже представить себе не могла… — мне надо с кем-то поговорить обо всем этом. А с кем я еще могу обсуждать своего сына, если не с его отцом.
— Ему больно… и страшно, — поясняет мне Сашка на том конце трубки. — А еще он себя виноватым чувствует…
— Виноватым? С чего ты взял это?
Чернов даже хмыкает:
— Уж поверь, я знаю все о саморазрушающихся мальчиках… Знаю, до чего могут довести вина и отчаянье, — он говорит это так, что я тут же верю его словам. А еще в памяти всплывает другой пьяный и отчаянный мальчик, однажды пришедший в мой дом.