Я. Ты. Мы. Они

Глава 27

Галина Петровна! — взволнованно вскликиваю я, а больше ничего сказать не могу.

— Что, Саш? Мне кажется, что это идеальный вариант. Или ты где-то уже работаешь?

— Нет…

— Вот и отлично. Ну чего ты там испугалась?

Ну правда, что мне же каждый день предлагают работу… в школе. Так и хочется что-нибудь съязвить, но все же сдерживаю себя.

— У тебя есть какие-то возражения?

Если честно, миллион, это же очевидно!

— Или работа в школе тебе не подходит по статусу?

— Галина Петровна, какой статус? Дело же не в школе…

— А в чем? Или ты английский забыла?

— Нет, не забыла! Просто посудите сами… Опыта у меня ноль, я же никогда не работала особо со школьниками.

— Скажи еще, что ты с детьми общаться не умеешь. Или ты дома со своими в молчанку играешь? Еще возражения?

— Ну а как же… я. Наша история со Стасом, Сашкой.

— А что за история? — упрямится Галина Петровна.

Я лишь безнадежно вскидываю руками.

— Александра, прошло почти 17 лет с тех событий. Я никого ни во что посвящать не собираюсь. А если ты думаешь, что район только вами до сих пор и живет, то смею тебя разочаровать. Не ты первая, не ты последняя. К тому же, важно не то, что было, а какими вы выросли. А с этим у вас все в порядке, я же вижу.

А чего я, собственно, боюсь? Школы? Так я теперь с ней лет на одиннадцать точно неразрывно связана — пока девочки не выпустятся, мне от нее никуда не деться. Сплетен, пересуд? Так дети однозначно что-то вытворят, и опять мне выслушивать кучу претензий относительно своей банды. Или того, что не справлюсь? Но ведь жизнь научила, что безвыходных ситуаций не бывает, и справиться можно со всем, иначе, клянусь, Кирилл был бы последним ребенком в нашей семье.

Прошлого я своего боюсь, воспоминаний. Оказаться в начальной точке, где все и началось. Но уже поздно метаться, я и так погрязла в этом с головой. Мало того, что не просто в город вернулась, так еще в бабулину квартиру. Нет тут пути обратного, нет.

— Я согласна, — сама себе выношу вердикт.

Квартира обнаружилась вполне целой. Не скажу, что уровень грязи в ней значительно снизился, но, по крайней мере, не стало хуже. В коридоре нас встречает одинокий Кир.

— Где все?

Кирюха немного жмется, но поясняет:

— Бакса выгуливают.

Он слегка краснеет, благо девчонки пулей проносятся мимо нас в свою комнату. Не хочется устраивает допрос при них, они ж потом все доложат, кто, кого и кому выдал.

— А если по правде?

Сын печально вздыхает, но молчит.

— Кир?

— Гулять ушли.

— Давно?

— Угу.

— Ясно. Дамир ужин приготовил?

Кивает. Хоть что-то.

— Ладно, моем руки и кушать. Не будем их ждать.

На плите обнаруживается обычный суп из курицы. А я-то в душе надеялась на что-нибудь поэкзотичней, хинкали там или долму. Я когда-то в своих порывах развития у Дама этнической идентичности пыталась приучить готовить его что-нибудь из кавказской кухни. Раньше мне казалось очень важным, чтобы он не терял корней со своей прежней жизнью, но, кажется, усилия мои прошли мимо.

Кушаем мы вчетвером. Девочки щебечут про школу, а я рассказываю Киру про робототехнику. Тот пока без особого восторга относится к моим словам, но по глазам вижу, что заинтересовался. Что ж, уже какой-то прогресс.

После ужина девочки завалились перед телевизором. Кирюха опять мается вокруг меня, пока я мою посуду.

— Кирюш, может сходим погулять? — идти куда-нибудь нет никакого желания, и так с малявками круги по городу наворачивала. Но смотреть на кислую мину сына совсем уж невозможно.

— А давай до бабушки с дедушкой сходим? — как-то невпопад предлагает он.

— Если ты хочешь. К каким именно? — надеюсь, что к моим. Пожалуйста, пожалуйста…

— К бабе Наде и дедушке Диме.

Черт! Очень хочется притвориться больной и уставшей, но Кир ждет.

— Я завтра к ним на обед собиралась, — пытаюсь выкрутиться я.

— Хорошо, — разочарованно вздыхает ребенок.

Черт! Черт! Видимо надо все-таки идти. Не сегодня, так завтра. Лишние пятнадцать часов перед встречей — это так соблазнительно.

— А давай сходим. Иди, одевайся.

Пока Кир переодевается, договариваюсь с девочками, что они немного побудут одни дома. Пытаюсь вызвонить мальчишек, но они вне зоны доступа. Разрываюсь между всеми, в итоге останавливаюсь на младшем сыне. Девочки устали, поэтому не должны вконец разнести квартиру, они еще пару часов проваляются перед телевизором, если им сейчас «Холодное сердце» включить. Пацанов же просто потом прибить можно, надеюсь, ни во что не вляпались.

Мы выходим из подъезда, и как раз нарываемся на всю честную компания. Замирают, не то чтобы испуганно, но насторожились.

— Мам, а мы тут гуляли, — начинает Стас.

— С телефонами что?

— Сел? — пытается выкрутиться он.

— У всех троих?!

Мнутся. Я на всякий случай принюхиваюсь. После Стасовых выходок мерещится всякое. Но вроде бы алкоголем не пахнет.

— Совпадение, — легко поясняет Дам.

— Ладно, потом поговорим. Мы с Кирюхой ушли, за девочками присмотрите. Поужинайте. И, Стас, с тебя посуду вымыть.

Ребенок в натянутой улыбке скалит зубы. Но не возражает. Все решено, с этого дня будет главным по тарелочкам, трудотерапию еще никто не отменял.

— Собаку покормите! — кидаю я им в спины, замечая уставший вид Бакса. Это что с ним надо было делать, чтобы он, бедный, валился с ног?

До Черновского дома мы идем медленно. Каждый думает о своем. Я вот пытаюсь настроиться на встречу со свекровью. Нет, ну последние годы у нас был холодный мир. Шестеро детей и пятнадцать лет брака, видимо, вселили в сознание Надежды Викторовны неотвратимость моего присутствия в жизни их сына. Но от этого любить меня больше не стали. Нет, меня больше не называли ни девицей, ни сомнительной особой, ни шалавой (да-да, было у нас и такое), но во взгляде каждый раз стояла немая претензия. Поэтому в те редкие разы, когда свекор со свекровью приезжали к нам в гости, мне безумно хотелось сделать вид, что я в домике и спрятаться где-нибудь на чердаке.

Подъездная дверь оказывается открыта, и мы с Киром быстренько проскальзываем вовнутрь, минуя домофон. Если делать сюрпризы, то делать их до конца. Только стоя под нужной дверью, я подумала о том, что следовало бы взять с собой Стаса, он же вчера тоже пропустил визит вежливости. Но с другой стороны, очень уж хотелось развеять именно Кирюху.

Сын нажимает звонок. Тишина. Опять нажимает. Тишина. Я уже успеваю обрадоваться, что по ходу дела дома никого нет, и совесть моя может быть чиста, когда дверь все же распахивается. На пороге стоит Алена, грозно скрестившая на груди руки. Так-с, по ходу дела надо было не из-за Надежды Викторовны переживать, а из-за Алены. На всякий случай выставляю перед собой Кира, не будет же она меня при ребенке убивать?

— Ага, явилась-таки?! — злобненько шипит Аленка.

Я тыкаю пальцем над макушкой Кира, пытаясь донести до золовки информацию типа: «Здравствуйте, Я-Кирюша, не убивайте, пожалуйста, мою маму. Возможно, она нам еще пригодится».

Чернова обреченно вздыхает.

— Привет, Чижик. Как дела? — вот с ребенком она приветлива, а можно мне так же? Ах да, Чижик же не сбегал от ее любимого братца, а потом не прятался ото всех две недели в соседнем дворе. Вернее, сбегал и прятался, но не по собственной воле.

— Здравствуйте, тетя Алена! — счастливо тараторит Кир. Аленку они все обожают.

— Просила же, просто Алена.

— Угу, — все равно «тетькать» не перестанет, знаем, плавали.

— Заходите уже, — сжалились над нами.

Кирюха первый ныряет в квартиру, а я еще стою на пороге и мнусь, как будто мне сейчас предстоит побывать в логове мирового зла. Алена обнимает своего Чижика и кричит куда-то вглубь дома:

— Мам, Саня с Кирюхой пришли.

Вот и все, отступать больше некуда, и я тоже делаю шаг в прихожую, закрывая за собой дверь.

Надежда Викторовна появляется из гостиной, жарко прижимает к себе внука. По непонятной мне причине, именно младший сын был ее любимчиком. Не то чтобы я сомневалась в очаровании мелкого, но все равно логического объяснения себе не находила. Хотя, возможно, дело было в том, что лишь Кир позволял просто любить себя беззаветной любовью? Со Стасом у них было холодное противостояние, по моему страшному подозрению, передавшееся ему от меня. Рома со всеми был кактусом. А третий ребенок, подобно подсолнуху, всегда тянулся к теплу и отдавал его сторицей.

Пока свекровь не обращает на меня внимания, я хорошенько ее разглядываю. Небольшого роста, но со стальным стержнем внутри, это прослеживается по всему — прямой спине, плечам, пронзительному взгляду. Для своих шестидесяти с хвостиком она прекрасно сохранилась — всегда ухоженная, накрашенная, хоть сейчас на торжественный выход.

Становится неудобно за свои «подранные» джинсы и футболку. Надо было, блин, озадачиться своим внешним видом.

— Здравствуй, Александра, — все-таки вспоминают обо мне.

— Добрый вечер, Надежда Викторовна! — честно стараюсь улыбнуться я.

— Мы тебя завтра ждали, — общение, не начатое с упрека, и за общение-то не считается. — Проходи на кухню. Ален, развлеки пока Кирюшку.

Разделяй и властвуй. Надо было больше детей брать, тогда хоть кого-нибудь можно было с собой утащить. Зря я что ли их рожала?

На безукоризненно чистой кухне все стоит на своих местах и блестит от чистоты. Идеальный порядок. Я опять все переношу на себя и чувствую себя никудышной хозяйкой. Если родственники вдруг соберутся в гости, надо будет сжечь кухню, и комнату мальчишек тоже… да что уж там, всю квартиру.

Мне наливают чай, ставят какие-то угощения на стол. Под строгим взглядом свекрови улепетываю в ванную, руки мыть. Я что, виновата, что меня сразу на кухню отправили? Зову Кира и на всякий случай еще тру ему мордаху. Тот, конечно, морщится и фыркает. И вот мы сидим вдвоем на кухне и очень интеллигентно пьем чай. Локти на стол главное не поставить. Ноги еще ровно держим. Спину прямо. Ой, а я что, хлюпнула сейчас? А кружку как держать? Не то чтобы я была деревенщиной, но в компании свекрови всегда приходила паника. Может быть, только поэтому уже стоит уйти от Чернова? Хоть тогда расслабиться смогу. Но кого я обманываю, мы же теперь через дорогу живем. Так что перспектива «сжечь» собственную квартиру будет еще долго висеть дамокловым мечом над моей головой.

Кстати, о моей голове. Когда мне уже начнут мозги-то выносить, приписывая все мыслимые и немыслимые грехи?

Но Надежда Викторовна не торопится, явно оттягивая удовольствие на потом. Выспрашивает меня про здоровье Стаса, про то, как мы устроились, про наши планы на будущее.

И лишь когда я уже допиваю вторую кружку чая, задает тот вопрос, ради которого мы все собрались. Правда, звучит он иначе, чем я ожидала.

— Что он натворил?

— А? — по-идиотски уточняю я.

— Саша, что он натворил, раз ты решилась сбежать от него? — странно, но в голосе совершенно не слышится упрека.

— Мы поругались, — пытаюсь обтекаемо ответить я.

Во-первых, мне стыдно признаваться свекрови в том, что ее сын изменил мне. Зачем давать лишний повод для доказательства своей несостоятельности. Во-вторых, не хочется, подставлять Сашку. Глупо, да. Но пусть потом сам объясняется со своими родителями.

— А все же? — не успокаивается Надежда Викторовна.

— Поругались и все, — не сдаю я своих позиций.

Недовольно морщится, сжимая губы в непроницаемую линию, демонстрируя высокую степень недовольства. Наивысшая — просто начать орать, когда слетают все приличия, и на чужую голову вываливается все что угодно. Надеюсь, до крайней точки мы не сегодня не дойдем.

Между нами повисает напряженное молчание.

А потом Сашкина мама удивляет меня вновь, проявив чудеса прозорливости.

— Он тебе изменил?

Я даже рот от удивления открываю. Интересно, а можно одновременно и бледнеть, и краснеть?

— Так значит, изменил, — правильно понимает меня свекровь. — Вот же свинота!

— Кто, я? — на всякий случай уточняю.

— Да ты-то тут причем! Александр же! Ну что ты смотришь на меня так? Думаешь, я слепая, совсем ничего не понимаю? Если ты сбежала от него со всеми детьми сюда, значит, произошло что-то максимально непростительное. Руку бы он на тебя в жизни не поднял. Сама бы ты ничего такого не натворила. Вот и остается, что изменил.

Я медленно перевариваю полученную информацию. Это что, она на моей стороне? Так, стоп, быть того не может. Но Надежда Викторовна довольно-таки резко продолжает:

— Вот же сволочь какая! Чего ему не хватило? Вот так вот, Сань, растишь их, растишь, а потом родной сын выкидывает такую непристойность.

Я все-таки с прищуром смотрю на нее, ожидая подвоха.

— Приедет, уши откручу! Это же надо было так с тобой поступить!

В данный момент, я, наверное, очень похожа на сову. Сижу и хлопаю круглыми от удивления глазами и безотрывно смотрю на свою свекровь. Остановите кто-нибудь планету, я сойду!

Дальше события развивались достаточно интересным способом.

Сначала пришел Дмитрий Александрович и в качестве приветствия чмокнул меня в затылок. С ним у меня отношения, конечно, были лучше, чем с его супругой, но особой теплотой тоже никогда не отличались. Затем свекор сменил Алену на посту и сам ушел заниматься внуком. Можно подумать, что Кир сам бы не нашел чем себя занять. Но Кирюха явно балдеет от такого количества внимания за один вечер. Мне почти совестно. Почти, потому что удивление ото всего остального просто перевешивает.

Аленка присоединяется к нам на кухне, где уже Надежда Викторовна вовсю накрывает на стол закуски. Откуда-то появляется бутылка вина. Потом, правда, еще одна. И еще.

В общем, мы напиваемся. И не просто напиваемся, а прям-таки набираемся. Если это слово вообще применимо к моей интеллигентной свекрови. Алена с матерью так перемыли кости Сашке, что мы с Кудяковой бы в жизни просто так не смогли.

Как добиралась домой, я помню слабо. Повезло, что Дмитрий Александрович сопровождал непутевую невестку до дома. А потом сдал нерадивую мать в руки Стасу. Странно, что еще Кира не забыла. Хотя возможно, что в выборе между двумя пьяными бабами и одной, он просто выбрал меньшее из зол.