Я. Ты. Мы. Они

Глава 38

Четыре года пролетают как-то совсем быстро. Они, конечно, не такие насыщенные, как предыдущие шесть, но мне это нравится. Мы живем нормальной жизнью, насколько это, конечно, возможно. Дети растут, мы с Сашей решаем какие-то бытовые проблемы из серии: куда поехать в отпуск или какого цвета обои наклеить в коридоре. А еще мы окончательно осели в Москве, купив квартиру, и потеряли бабушку.

Но обо всем по порядку.

Стас. Ребенок идет в первый класс. Я и рада, и горда, и напугана одновременно. Меня переполняют эмоции, когда вижу, как сын в своем новом костюме с бабочкой и цветами в руках топает на свою первую линейку. Для меня в этот момент он самый красивый мальчик в мире, а еще самый умный и сообразительный. Мне нравится, как он серьезно сводит брови и с суровым видом слушает приветственную речь директора.

Такой взрослый. Именно это меня и пугает. Разве может быть у меня такой взрослый сын? А еще школа. Я боюсь школ, боюсь детей, подростков и… их родителей. Я все еще помню, какими жестокими они могут быть. Надеюсь, моих пацанов это не коснется.

— Сань, не загоняйся. С ним все будет иначе, наши дети умнее нас, — говорит мне на ухо Саша. Он как порядочный отец снимает все происходящее на камеру, что всю линейку вызывает во мне недюжий такой прилив смеха. Кто бы мог подумать, что мы будем такими… типичными родителями?

— С такой-то наследственностью? Что-то я сомневаюсь.

Еще Стас ходит на футбол, и тренер говорит, что у него талант. Я к этому как-то равнодушна. Вернее я рада за успехи сына, но мне все равно, будет это футбол, фехтование или балет. Зато Чернов сияет как начищенный пятак, и каждый свободный вечер гоняет с сыном мяч во дворе. Ну и ладно, чем бы дитя ни тешилось… лишь бы не вешалось.

В школе он учится неплохо, не скажу, что с особым энтузиазмом, но мозги у него работают, и это меня обнадеживает. Хотя ему явно больше нравится общаться с другими детьми, Стас в принципе растет очень компанейским. Он всегда в гуще каких-то событий, разборок, приключений. И я не могу понять, хорошо это или плохо. Просто не сидится ему на месте и все. Натереть доску мылом? Легко! Притащить ролики в школу? Без проблем. Подобрать котенка на улице и подбросить его англичанке? Фигня война. Отрезать однокласснице косу? О чем речь, конечно же! Катька, кстати, сама попросила его об этом, и была крайне счастлива, что избавилась от ненавистных длинных волос. Вот только мама ее не оценила.

И ведь все это не со злости, а из любопытства, науки ради.

Эти первые четыре класса я вообще бегаю в школу через день. Однажды даже в шутку предлагаю Стасу спрятать дневник, чтобы лишний раз меня не расстраивать, и ведь спрячет. А потом еще скажет учителю, что я сама попросила.

— Я таким же был, — успокаивает меня муж.

— Ты мне обещал, что они умнее нас будут!

— Ну, так все ж впереди.

— Боюсь, представить, что нас там ждет.

Рома. Ромка тоже не дает мне скучать. Слава Богу, с больницами покончено. Он даже начинает нагонять сверстников в росте и весе, и больше не похож на жертву Холокоста.

Вот только характер. В нем и до этого было мало чего от ангельского, а теперь… Теперь это самое упрямое и вредное создание в мире. Всегда гнет свое. Мозгами я понимаю, что скорее всего это от того, что он привык бороться за себя, буквально вырывая у судьбы каждую новую минуту своей жизни, каждый свой следующий вздох, но от понимания этого мне не легче.

— Рома, наденем эту футболку? Смотри, какая красивая. Нет? Почему? Просто нет и все?

— В пюре нет лука. От слова «совсем»! Что значит, что ты видел, как они лежали вместе?!

— Нет, я не пила из твоей кружки. Точно не пила. И Стас тоже. И папа. Как понять, что она тебе не нравится?

Я пытаюсь быть с ним строгой, пытаюсь договариваться, пытаюсь молчать, пытаюсь плясать вокруг него с бубном, но если Роман чего-то не хочет, его не переубедить.

В садик он не ходит, нас не берут, говорят, плохой диагноз в истории. Меня прям-таки и тянет устроить заведующей такой «плохой» диагноз, но Рома сам объявляет, что не нужен ему этот садик тыщу-миллионов раз. Значит, не нужен. Да и страшно, если честно. Я только еще привыкаю, что над ребенком можно не трястись.

Зато когда он идет в школу, адаптироваться мы будем вместе с ним. Он к людям, а я к тому, что он будет где-то без моего контроля. В школу я теперь буду ходить как на работу.

В первую же неделю Рома доведет до белого каления учительницу. Долго буду разбираться в причинах, пока не выясню, что Рома на уроке заявил, что все умрут. Правда, имел он в виду, что нет ничего вечного на этой земле, а все решили, что он пожелал им сдохнуть.

А потом его кто-то погладил по голове, и тут он уже реально возжелал, чтобы у оппонента отвалились руки. Да, я совсем забыла об этом. Ребенок ненавидит, когда его трогают. Видимо, тоже пошло из больницы, от вечных анализов и необходимости поддерживать постоянную стерильность и бояться любой инфекции.

Иногда так хочется потрепать его по волосам или лишний раз прижать к себе, но Роман тут же выпускает свои колючки и вырывается куда-то.

— Зато он красивый, — шутит Саша.

— Зато умный, — подхватываю я. — Упорный…

— Ну нет, в данном случае это не комплимент.

Кирилл. Кирюшка. Кир.

Наш самый ласковый сын. Самый добрый. Самый верный.

Он еще только ходит в садик, а я уже вижу, какое у него большое сердце. Он несет домой всех животных, я только и успеваю пристраивать собак, котят и… тараканов.

— Мам, смотри, какой холосенький, — говорит он мне и раскрывает свой кулачок с тараканенком. Стараюсь не заорать и не пристукнуть усатую тварь.

Зато из дома постоянно исчезают все конфеты. Он раздает их всем — друзьям из группы, воспитательницам, незнакомым людям с улицы.

Странное дело, он и стесняется, и смущается, и тут же рвется к другим людям.

Он может часами сидеть на Сашкиных коленях, уткнувшись ему куда-то под руку, и ждать, пока тот разберется со своими документами. У них до сих пор сохранилась какая-то особая связь, сложившаяся за ту неделю, что я была без сознания. Иногда мне кажется, что они понимают друг друга без слов, просто на каком-то ментальном уровне, который мне просто не судьба постичь.

Хотя будем честны, но и у меня с младшим сыном тоже очень нежные отношения: мы часто обнимаемся, танцуем, ну или сеемся… просто так. Он единственный, кто готов часами слушать мои сказки, которые я на досуге перевожу с других языков.

Саша. Мой муж. Моя любовь. Моя опора. Мой любовник. Отец моих детей.

Он об этом не знает, но именно им я горжусь больше всего. Из симпатичного юноши, который когда-то создавал, а потом решал мои проблемы, он превратился вполне в преуспевающего мужчину. Во-первых, он стал достаточно востребованным юристом. И как только острая денежная нужда спала, и курс реабилитации Романа завершился, он смог работать не только, потому что надо, а еще и потому, что ему это нравилось. Он очень много читал, вечно что-то писал, висел на телефоне, но все это делало его счастливым, и я не лезла.

Кто бы мог подумать, что у того шебутного пацана, нарушителя правил и спокойствия, будет такая страсть к законам? Хотя знать их и беспрекословно соблюдать — это разное. Нет, никакого криминала, но юлить, договариваться, играть с правилами и вечно решать какие-то проблемы, он явно учится у своей профессии.

Своей упертостью и трудолюбием он становится ведущим специалистом одной из солиднейших контор города. Именно его начальник, Борисов Витя, уговаривает остаться нас в Москве. Помогает с квартирой, кредитами, всем. Он ценит моего мужа, и Сашка отвечает ему сторицей.

Во-вторых, что восхищает меня в Чернове, так это то, что он всегда умудряется совмещать работу и нас, его семью. Он мог вести бурные переговоры с клиентом и при этом укладывать Кира спать, причем в итоге и Кир, и клиент оставались довольны. Он всегда знал, где Стас, каковы его успехи, и как очаровать учителей, чтобы меня потом не распяли на очередном родительском собрании. Только Саша мог зыркнуть на Рому так, что тот в миг переставал искать лук в картошке, и молча жевал свой ужин.

А еще Саша только одним своим присутствием мог разогнать всех моих внутренних демонов. Шутками, речами, действиями, прикосновениями, поцелуями… Всем чем угодно. Когда он был рядом, я знала, что справлюсь со всем.

Бабуля.

С бабулей все вышло вполне забавно. Вернее, мне-то сначала было грустно, но в итоге все вышло так, как вышло.

Киру тогда было чуть меньше года, и у него в очередной раз резались зубы. Он ревел, а я скакала с ним по квартире в надежде хоть как-то успокоить. Стас был в садике, Саша на работе, а бабуля была на плановом осмотре с Ромой.

Из больницы она пришла вся такая сияющая и счастливая. Я, правда, не сразу обратила на это внимание, списала на хорошие новости относительно Роминого здоровья.

А потом она меня огорошила.

— Санечка, я уезжаю!

— Куда, бабушка? Домой, к родителям? Надолго? Может быть, мне с тобой поехать? Так по маме с папой соскучилась. Думаю, что можно взять мальчишек и съездить на малую родину, — мечтательно щебечу я.

— Нет, Санечка, ты не поняла. Я далеко уезжаю, видимо насовсем.

Я теряюсь.

— Как это насовсем? Ба, ты что болеешь? Тебе плохо? Тебе что-то сказали в больнице?

Я так взволновалась, что совсем забыла, что осмотр был у Ромы, а не у бабушки.

— Да, успокойся ты, дуреха. Я здорова как никогда. Я замуж выхожу!

Тут я села, чуть не выронив Кира из рук, тот тоже, видимо, растерялся от такой беспардонности, что даже рыдать перестал.

— Ты что?

— Замуж выхожу! Да не переживай ты. Его Гельмут зовут, и мы с ним уже больше двадцати лет знакомы. Когда еще дед твой жив был, повстречались. Он уже тогда на меня глаз положил, но у меня же семья была.

— Бабушка, но дедушки же нет так давно…

— А он меня все эти годы ждал, периодически замуж звал. Только не могла же я вас бросить? Сначала родители твои укатили неизвестно куда. Тебя воспитывать надо было. Потом Стас родился, потом Рома… Кирюшка. Я вам нужна была.

— Ты нам и сейчас нужна!

— Конечно, нужна. Вот только пора тебе без меня учиться справляться, а то так и останешься дурехой.

Я трясу головой, сюр какой-то получается.

— Бабуль, а почему имя такое странное, Гельмут?

— Ничего не странное, традиционное немецкое имя. Я, кстати, на следующей неделе в Берлин улетаю.

— Куда?!

— В Берлин, он же немец, в Германии живет.

Мне плохо. Сую бабуле утихшего Кирилла и сама бегу к телефону:

— Саша, бабушка с ума сошла!

Впрочем, Гельмут оказался вполне реальным немецким дедом, который всю жизнь сох по моей бабушке. Мы к ним даже пару раз в гости летали. Мне сначала было не по себе от того, что бабуля так легко укатила от нас. Но мама сказала, что не только немец наш по бабуле кис, но и та страдала по нему как минимум лет двадцать. И раз бабушка была счастлива, то и мне большего не надо было.

Хотя, с ее отъездом стало значительно сложнее. Но если искать во всем плюсы, то мы наконец-то зажили своей отдельной, самостоятельной и независимой семьей.

Я. А я — это я. Все что-то бегаю, кручусь между своими мужиками. Теперь у меня новая цепочка: дом-садик-школа. Для полноты ассоциативного ряда, Сашка смог меня уговорить пойти продолжить обучение в университете. Я все-таки получаю диплом учителя иностранных языков. Правда, в качестве второго иностранного языка мне пришлось начать учить немецкий, потому что в группах с французским не было места. Но я рассудила, что надо же мне как-то общаться со своими новыми родственниками.

Муж обнаружил в этом новый знак, и сказал, что немецкий Гарри Поттер уже ждет меня, за что схлопотал хороший такой тычок в бок. Ну уж нет. Никаких больше Гарри Поттеров.

Иногда между домашними делами я развлекаюсь тем, что публикую в интернете свои переводы сказок или занимаюсь с детьми многочисленных Сашиных знакомых. Но это так, развлечения ради, чтобы уж совсем дома не закиснуть.

Вроде бы ничего сильно нового за эти четыре года с нами не произошло. Мы смогли выстроить наш небольшой мир.

Именно об этом я размышляю, когда Стас неожиданно влетает ко мне на кухню.

— Мам, мам, у нас новые соседи.

— Да? Ух ты! Ты уже с ними познакомился?

— Ну, так, немного. Я помог им занести пару коробок.

— Молодец!

Стас мнется, решаясь что-то мне сказать. Интересно, чем это его так зацепили новые соседи?

— А у них сын есть. Мы с ним одного возраста, Дамиром зовут. Его мама сказала, что им нужна будет новая школа, а я ответил, что ты про нашу школу все знаешь. В общем, пригласил их к нам в гости. Можно-можно, они к нам на ужин придут? Это же было бы так круто, если мы с Дамиром будем в одном классе учиться.

— Я, конечно, помогу. Только мне кажется, что им сейчас не до ужинов с нами, люди как-никак переезжают только. Так что пусть как освободятся, к нам заходят. А ты чего так оживился-то? Можно подумать, что у тебя в школе друзей мало.

— Друзей много не бывает, — авторитетно заявляет он. — Просто Дамир, он клевый. Имя у него классное! А еще он борьбой занимается… Пообещал меня приемам научить!

Все понятно, где собака зарыта. Только борцовских приемов нам не хватало. Но сыну я об этом не говорю.