Юхх - ассенизатор, призванный богами

16. Сюрприз гренландского утра: крокодилы старой Европы.

Великая архитектура Парижа, это не только Лувр, Нотр-Дам, Эйфелева башня, и иные красоты в наземном ландшафте города. Это еще Клоака (т.е. канализация), памятник архитектуры, вобравший инженерные решения и тени истории с XVII по XIX век. В романе Виктора Гюго «Отверженные» вторая глава второй книги полностью посвящена всемирной истории клоак. В первой главе третьей книги, Гюго сравнивает Парижскую Клоаку с китайской головоломкой, внутри которой блуждает Жан Вальжан. И это еще слабо сказано. Парижские подземелья включают не только канализацию, и не только тоннели метрополитена (первые из которых построены в конце XIX века), но также и намного более древние сооружения, начиная с римских античных катакомб. Суммарно длина всего этого превышает 3000 километров, и изрядная часть вовсе не исследована.

Юхх давно мечтал побывать в Парижской Клоаке, но повод не подворачивался. И вот: приглашение, в котором фигурировала не только сама Клоака, но и некая тайна (что в текущую эпоху было вообще фантастической удачей). Приглашение пришло на e-mail посреди ночи по Гренландскому времени. Юхх увидел и прочел его лишь утром, когда проснулся – и не смог удержаться от радостного возгласа, разбудившего Эдрин.

– Привет! Тебе что, кошмар приснился? – спросила она, протирая глаза.

– Нет, наоборот. Глянь, что тут, – Юхх протянул ей коммуникатор.

– Что тут?.. – эхом отозвалась она, начала читать, и удивленно подняла брови… – Блин, похоже на розыгрыш.

– Почему ты так решила?

– Потому, что крокодилы в канализации – это известная городская легенда Нью-Йорка.

– Это не легенда, а преувеличение Роберта Дейли в книге «Мир под городом», со слов санитарного менеджера Тедди Мея. В ливневку Нью-Йорка тех времен действительно иногда попадали мелкие аллигаторы, сбежавшие из частных акватеррариумов. Их там держали немало, ведь аллигаторы обитают не так далеко от Нью-Йорка, в Виргинии.

Эдрин села посреди широкого лежбища и энергично покрутила руками.

– Не буду спорить про мелких аллигаторов в канализации старого Нью-Йорка. Но тут говорится про крупных крокодилов в канализации современного Парижа.

– Нет, тут говорится про существ, похожих на крупных крокодилов. Возможно, это не крокодилы, а что-то иное.

– Юхх, ты ведь понимаешь: крокодил, аллигатор, кайман, гавиал – в данном случае без разницы. Любому из этих существ неоткуда взяться в парижской канализации. И они в любом случае не могли бы там выжить. Слишком холодно и слишком грязно.

– Значит, это что-то сильно иное, – сказал он.

– Ага! Например, розыгрыш. Или глюк. Кто-то покурил марихуану.

– Эдрин, я не эксперт по глюкам, однако, точно знаю: глюк не сфотографируешь. А тут приложены два фото. Вот файлы внизу под письмом.

– Верно… Хм… – астронавтка открыла фото, – …Блин! Качество дрянное. Только спина получилась, и та смазана. Но эта тварь точно крупнее человека.

– Ну, как, интригует? – спросил Юхх, – Хочешь поучаствовать?

– Хм… А когда ты летишь в Париж?

– Думаю, завтра каким-нибудь попутным рейсом в Европу.

– Завтра я не готова: хочу еще кое-что обсудить тут с ребятами. Давай, я присоединюсь через два дня. Что скажешь?

– Ну, это нормально. Вероятно, тогда ты как раз успеешь к сафари.

– К сафари? – переспросила Эдрин.

– Ну, а как еще назвать охоту на крокодила? – ответил Юхх риторическим вопросом.

На завтра подвернулся сверхзвуковой рейс в Копенгаген, а там Юхха встретила вполне компетентная и общительная сотрудница французского ADU (agence d'urgence): Лейла Лемар (для коллег просто Леле). Для начала она спросила:

– Ты как переносишь скоростные полеты на сверхлегких джетах?

– Вроде, без эксцессов, – ответил он, – недавно я летел из Квебека в Туле на рофроге…

– Ух как! – она улыбнулась, – Но тут без зверского экстрима. От Копенгагена до Парижа примерно тысяча километров, а самолет у меня Viper-99. Доберемся за час с четвертью.

Разговор продолжился после взлета, в кабине двухместной турбореактивной машины.

– Юхх, какое мнение у тебя сложилось по присланным фото?

– Там мало данных для мнения, – ответил он, – на фото только спина, прокрытая, вроде, щитками. Видно, что эта тварь два-три метра длиной, и что она отлично маневрирует в мелководном потоке, текущем по дну трубы. На крокодила похоже, но не очень.

– Почему не очень?

– Ну… – Юхх подвигал пальцем перед глазами, – …Я иногда болтаюсь на дедушкином ранчо с аллигаторами, и замечаю всякое. Например, когда аллигатор плывет, то держит морду полупогруженной, чтобы глаза были над поверхностью. А тут глаза не видны.

– Может быть, – предположила Леле, – эти фото получились, когда крокодил нырнул.

– Слушай, а как вообще получились эти фото?

– Просто: романтичная парочка юниоров-катафилов гуляли по трубам…

Юхх хлопнул в ладоши, прервав ее рассказ.

– Извини, Леле, а катафилы, это частные исследователи подземного Парижа, верно?

– Отчасти верно. Вообще-то катафилы – одна из многих субкультур Парижа. Так вот, внезапно они увидели странную штуку, и решили подойти разглядеть. Поскольку на касках у юниоров, помимо лампочек, были видеорегистраторы, мы имеем что имеем.

– Так, Леле, эти юниоры подошли поближе, чтобы разглядеть, а дальше что?

– Дальше вот что: у этой твари проявился симметричный порыв разглядеть их поближе. Юниоры испугались, и побежали. Вроде, тварь гналась за ними, но они не оглядывались, поэтому тварь больше не попадала в кадр.

– Ясно, Леле. А какие-то еще наблюдения этого клоаказавра были?

– Клоаказавра? – переспросила француженка.

– Ну, надо ведь как-то называть, – пояснил Юхх свой лексический экспромт.

Леле сделала одобрительный жест ладонью, и сообщила:

– Отмечены еще два подозрительных инцидента. Покусанная собака рядом с горловиной ливневки, и выжранная кухня в катакомбном кафе «Белый спелеолог».

– Собаку могли покусать крысы, и кухню могли выжрать они же, – заметил Юхх.

– Непохоже в обоих случаях, – возразила она, – ту собаку явно укусила крупная тварь. А отверстие в пластиковой задней стене кухни такое, что в него легко пролез бы человек.

– Так, Леле, а что насчет генетики биоматериалов?

– Ничего интересного. И рана у собаки, и пролом в стене, были загрязнены грунтом, это такой коктейль из посторонних экземпляров ДНК, что нет резона анализировать.

– Ладно, и какие у нас варианты узнать об этом больше?

– Я думаю, – ответила она, – есть резон тебе пообщаться с той романтической парочкой катафилов. С тобой они будут более разговорчивы.

– Почему со мной более? – удивился Юхх.

– Потому, что ты, вроде как, ближе к ним по духу.

– Хм… Ладно, почему бы не проверить? А где я найду их?

– В катакомбном кафе «Королева Проклятых», – сказала Леле.