Юхх - ассенизатор, призванный богами

6. Семинар для взрослых: а мы сами понимаем ли, как оно было?

Эволюция высших приматов (действующая примитивным путем проб и ошибок) еще миллионы лет назад, отмерила психофизически безопасную длительность умственной концентрации вообще, и у подростков – в частности. Последние полвека до Неназваной войны, эта безопасность нарушалась повсеместно – в обязательных школах, где детям и подросткам, по дурной 12-летней программе, грузился в мозг информационный мусор. Интенсивность загрузки вызывала повальные стрессы и неврозы. Манифест Открытой Фрагментации и Дерегулирования, принятый после войны – прекратил эту практику, и прочую полит-бюрократию «социально-ледникового периода» (как в шутку называли прошлую фазу хроники человечества). Упразднение общеобразовательной школы и педагогики, как профессии – вызвало определенные сложности. Теперь роль детских и подростковых преподавателей распределилась между всеми взрослыми, способными к подобной деятельности. Вначале это было непривычно, но постепенно стало обычаем. Сформировались примерные программы по предметам, и приблизительные графики…

…Очень приблизительные, но с несколькими железными правилами: в частности, если ученики устали, то занятие прекращается. И в этот раз, как только младшие из учебной восьмерки стали тормозить, Юхх безапелляционно объявил перерыв до завтра. Между прочим, уже смеркалось – наступало самое комфортное время для северян на островах Карибского моря. Семь учеников ушли в оффлайн, а Фйен (единственная, бывшая тут физически) свернулась калачиком на диване. Два котенка-ягуара, которым она чем-то приглянулась, улеглись рядом, прижавшись к ней пушистыми спинками. Мама-ягуар, оценив эту живую композицию внимательным взглядом янтарных глаз, одобрительно мурлыкнула, энергично потянулась, сжалась в комок и, развернувшись, как пружина, грациозно и бесшумно выпрыгнула в окно. Дедушка Ральф хмыкнул, смешал себе еще порцию кашасы с лайм-джусом, сделал пару глотков, и объявил:

– Кассандра нацелилась таскать карпов из пруда миссис Фанчулли, не иначе.

– Откуда ты знаешь, на что она нацелилась? – удивился Тарс.

– Дьявол разберет. Просто, чувствую, – с этими словами, Ральф смешал еще пару таких коктейлей, и подвинул стаканы к гостям. Тарс слегка поколебался, но Юхх подбодрил:

– Давай, попробуй, тут домашняя выпивка в сто раз лучше фабричной.

Озвучив такую оценку, он выпил первым, показывая пример. Тарс тоже выпил, вытер ладонью губы, и покачал головой:

– Вот фигня. Мне казалось, я более-менее понимаю, как было устроено общество перед Неназванной войной. Но после этих занятий с юниорами, я уже не уверен.

– Будь уверен: ты не понимаешь, – авторитетно сообщил Ральф.

– Гм… Объясни, пожалуйста, чего я не понимаю.

– Ты не понимаешь, как мало люди изменились с тех времен. Разумеется, генетическая модификация сделала нас намного устойчивее к внешним физическим воздействиям, а значит независимее от социальных сервисов. Но способность к идиотизму осталась.

– Это плюс, – заметил Юхх, – без способности к идиотизму, мы не сможем действовать методом проб и ошибок, и упадем по интеллекту на уровень социальных насекомых.

– А ты не встревай! – Ральф погрозил внуку пальцем, – разговор тут не о методе проб и ошибок. Разговор о ценности человека, иерархии потребностей, распределении благ, а также о том, что человек способен быть или не быть идиотом. От воспитания зависит.

– Зависит что? – спросил Тарс.

Дедушка Ральф ткнул себя пальцем в лоб и спросил:

– Что тут рисовали у человека в Древней Индии?

– Э-э… – ксеноинженер задумался, – ... Вроде, кружочек, знак той или иной касты.

– Да! Было четыре большие касты. Самыми ценными считались жрецы-законодатели. Дальше – военные-правители. После них – аграрии-ремесленники-торговцы. И самые малоценные: батраки-пролетарии. Еще ниже лежал внекастовый слой: те, кто заняты грязной работой – неприкасаемые. Юхх относился бы к неприкасаемым.

– Спасибо, дедушка, я тебя тоже люблю.

– Не ворчи, малыш. Так вот: большие касты делились на малые, по детализации видов деятельности, и принадлежность к той или иной касте определялась от рождения. Как специализация у особей социальных насекомых – у термитов и у муравьев. Не зря Юхх упомянул их. Общество получалось застывшее и хрупкое, будто стеклянная статуэтка. Примерно таким было общество перед Неназванной войной. Схема образования была нацелена на узкую кастовость. Специальные педагоги дрессировали детей, чтобы они получили узкие профессии-касты, обычно на всю жизнь. Лишь ценой тяжелых усилий человек мог подняться в более высокую касту, это называлось «социальные лифты».

– А количество получаемых денег жестко зависело от касты? – спросил Тарс.

– Да, каста была главным фактором. Внутри касты разница в получаемых деньгах была значительно меньше, чем между кастами. Но дело не только в деньгах. Еще в статусе, который определялся в первую очередь кастой, и лишь во вторую очередь деньгами.

Юхх глотнул коктейля с кашасой, прожевал кусочек ананаса, и полюбопытствовал:

– Как такое общество вообще могло чего-то достичь в плане технического прогресса? Первая космическая эра, ядерная энергетика, молекулярная биология, кибернетика...

– ОК, – дедушка Ральф поднял руку, – я понял вопрос. Все названное создано за очень короткий период XX века. Вся машинная цивилизации – от пароходов до космолетов, создана за 200 лет после краха феодализма в XVIII веке. Старая кастовая схема стала распадаться, и общество стало совершать последовательные технические революции.

– А дальше? – спросил Тарс.

– А дальше феодализм взял реванш и выстроил кастовую схему заново. Процедурно это случилось так. Люди, которым повезло денежно разбогатеть в период стремительного прогресса, хотели укрепить свое элитное положение. И для этого они стали поощрять дробление ремесел на касты. В начале XXI века общество построилось в тысячи узких формальных профессий-каст, связи между которыми слабели. Человек одной касты не понимал, что делает человек другой касты, даже смежной. У большинства людей уже пропадало понимание цельных объектов. Узко-кастовый медик не понимал устройство человеческого организма: он занимался только системой кровообращения, или только определенным типом инфекции. Авиаконструктор не понимал, как летает самолет: он занимался только турбинами, или только гидравлическими приводами. Качество любой работой – падало, ведь никто со стороны не понимал ее, и не мог проверить. В период перед Неназванной войной почти все машины бессмысленно усложнялись, и от этого функционировали хуже и хуже. Например, в 2010-е годы, после очередного апгрейда пассажирских авиалайнеров, они не могли удерживаться в воздухе без компьютерной балансировки. Софтвер балансировки делался людьми узкой специализации, причем ничего общего не имеющей с авиацией. Когда выявилась негодность софтвера, было невозможно исправить это, ведь никто не понимал механику самолета в целом. Короче: общество стало совершать все больше ошибок, и совсем разучилось исправлять их. В принципе, существовало немало людей с широким техническим кругозором, но они не получали места в индустрии, поскольку не проявляли лояльность к кастовой схеме.

Дедушка Ральф сделал паузу, и Тарс воспользовался этим для вопроса:

– Слушай, Ральф, а как общество допустило такое дерьмо?

– Вот так: почти всеми общественными функциями и сервисами тоже управляли узко-кастовые персонажи: профессиональные бюрократы. Высшая каста, кстати.

– Блин, это я затупил, – самокритично признался ксеноинженер.

– Ты потому затупил, что с рождения живешь при Манифесте ОФД, и воспринимаешь принципы ОФД, как само собой разумеющиеся. Ты привык к тому, что не существует соревнования людей за то, чтобы стать более ценным в социальной иерархии, и иметь элитный уровень потребления. Ведь ты с детства пользуешься техническим изобилием потребительских ресурсов, которые просто берешь, когда захочется. Для тебя дефицит каких-либо потребительских ресурсов – редкий случай. Или оно недавно изобретено, и достаточно скоро будет в изобилии, или оно по природе уникально, не особо нужно. В любом варианте, для тебя естественно, что этот ресурс распределяется жребием среди претендентов. Для тебя априори неприемлема идея распределять это в зависимости от общественной ценности претендентов, поскольку для тебя все потребители равны. Но столетие назад было наоборот. Даже в описаниях коммунистической утопии, какие-то дефицитные ресурсы распределялись не среди всех, а только среди элиты…

…Тут Юхх звонко постучал ложкой по стакану.

– Дедушка, это ты путаешь. Коммунистическая утопия, это каждому по потребностям.

– Скажи-ка малыш, какие старые книжки-утопии о коммунизме ты читал?

– Ну… Я читал Лема «Магелланово облако», и там, вроде, все так и есть.

– Это не утопия о коммунизме! – строго поправил Ральф, – Прочти утопии от «Города Солнца» Кампанеллы, XVII век до «Туманности Андромеды» Ефремова, XX век. Ты изумишься монументальной роли нео-бюрократической касты. Ладно у Кампанеллы, монаха феодальной эпохи. Но у Ефремова, ученого-энциклопедиста, ровесника НТР.

– А может, это такой жанр был? – высказался Тарс.

– Жанр? – Ральф удивленно поднял брови, – В каком смысле?

– В литературном смысле, как рыцарский роман, где канон задает героев и сюжет.

– Интересная мысль, парень… Надо бы выпить кофе, чтоб мозги переварили это.

– Я сварю, – отозвался Юхх, встал, и подошел к плитке, – а ты, дедушка, продолжай.

– ОК, я продолжаю. Вы, парни, с детства привыкли, что нет профессиональных судей, профессиональных военно-полицейских формаций, профессиональных репортеров, и профессиональных педагогов. Что споры в обществе решаются волонтерами, порядок поддерживается волонтерами, массовая информация распространяется волонтерами, и общим образованием занимаются волонтеры. Что нет такой профессиональной касты, которая контролировала бы какую-то общественную деятельность. Вы привыкли, что институциональной власти не существует, что понятие авторитета есть только внутри команд по конкретным проектам, или внутри микрорайонов, где жители лично знают компетентных персон из своей среды. Вы не представляете, как может быть иначе.

Ксеноинженер сделал отрицающий жест ладонью.

– Знаешь, Ральф, не такие мы тупые. Все-таки, кино иногда сморим и книжки читаем.

– Кино… – Ральф фыркнул, – …Я ведь не просто так говорю. Угроза касты есть всегда. Нельзя забывать, как была просрана Первая НТР.

– Первая НТР была убита финансистами и юристами, – заметил Тарс, – но сейчас таких профессий, или таких каст вообще нет.

– Они загнали Первую НТР в кому, – сказал Ральф, – но добили ее не они.

– Хм… А кто же?

– Ты удивишься, Тарс, но это сделали ученые. Да-да, ученые, ставшие кастой. Прочти сетевые архивы. Ты увидишь: ученые – биологи, физики, химики, кибернетики, стали выступать за вивисекцию научного знания. За бюрократическую инквизицию, которая занялась штамповкой запретов «во имя гуманизма» и «во имя экологии». Вот почему первым пунктом Манифеста ОФД стало дерегулирование науки. Иначе не было шанса провести Вторую НТР. В общем, парни, надо внимательнее следить, что происходит в обществе. Если проспите врага – то получите снова правящую касту на свою голову.

Юхх принес с плиты кофейник и, наполняя чашки, произнес:

– Дедушка, ты драматизируешь.

– Ладно-ладно, в Первую НТР люди тоже думали, будто кто-то драматизирует. Но оно получилось, сам знаешь как.

– Но, – возразил Юхх, – сейчас – не тогда. У нас есть ОФД. И у каждого взрослого есть оружие. Согласно тому же первому пункту, который ты упомянул.

– Ну, и где твое оружие, малыш?

– В сумке, вот где!

– А покажи.

– Без проблем, – отозвался ассенизатор, и открыл свою дорожную сумку, лежавшую на древней фанерной тумбочке. Через несколько секунд на стол точно между кофейными чашами грохнулся увесистый металлический предмет.

– Glock-44-auto-22lr, – мгновенно определил Ральф, – что ж, неплохая машинка, только патрон маломощный.

– Ты так говоришь, будто снова Неназванная война, – иронично заметил Тарс.

– А мало ли… У тебя-то самого что?

– Ну, если такой смотр… – отозвался ксеноинженер и бросил на стол нечто из кармана пилотской жилетки.

Дедушка Рольф задумчиво почесал в затылке:

– Что за штука?

– Это Taschenblitz. Такими машинками были экипированы астронавты на Титане. Мне досталась как сувенир. Стреляет разрядом 10 кило-ампер по лучу УФ-лазера.

– Вот же… Интересно было бы попробовать.

– Не вопрос, – ответил Тарс, – если найдется безлюдная площадка, то утром…

…Он не договорил, поскольку раздался стук, а затем распахнулась входная дверь, и на веранду шагнула энергичная худенькая дама в шортиках и маечке, похоже, ровесница дедушки Ральфа. Глянув на представленный арсенал, она воскликнула:

– Ничего себе! Вы что, comrades, встали на тропу войны?

– Просто балуемся, – ответил Ральф, – знакомьтесь, парни. Это Долли Олмедо, соседка, недавно тут. Она классно рубится в преферанс, и вообще позитивный человек.

– Чашку кофе, сеньора Олмедо? – предложил Юхх.

– С огромным удовольствием, – ответила она, и грациозно приземлилась за стол.

– Манерный парень, это мой внук! – пояснил Ральф, – Второй, это его приятель Тарс. А девчонка, спящая на диване, это Фйен, школьница из группы, которую мой внук ведет.

– Очаровательно! – объявила гостья, и сделала глоток кофе, – Так у вас был семинар? Я смотрю: видео-аудио запись работает.

Дедушка Ральф сердито посмотрел на внука.

– Почему ты не предупредил, что запись еще идет? Я бы более лекционно излагал.

– Вот потому я не предупредил. Юниоры лучше воспринимают живую речь.

– Это точно, – поддержала Долли, – но теперь-то можно выключить.

– Да, – согласился Тарс, и ткнул кнопку OFF.

– Итак, – продолжила пожилая дама, – я пришла узнать: Ральф, не твоя ли девочка-ягуар старается подцепить когтями змееголова из моего пруда?

– Похоже, да, – ответил он, – если это неправильно, то просто шугани Кассандру.

– Что ты, Ральф! Пусть девочка питается. Просто, когда она придет домой, осмотри ее внимательно и, если она покусана, то обработай, как после покуса аллигатором. Ясно?

– Так, Долли, а что, эти змееголовы настолько кусачие?

– Достаточно кусачие. Хищные двоякодышащие рыбы больше метра длиной. При этом изумительно вкусные. Так что я хорошо понимаю Кассандру.

– Сколько их у тебя? – спросил Тарс.

– Я привезла из Мэриленда три дюжины, там их прорва. Они уже отнерестились и, по прикидкам, через год тут в пруду тоже будет прорва.

– Wow! Пруд, наверное, немаленький.

– Пока четверть гектара, – сообщила она, – а позже, возможно, придется расширить.

– Если что, – сказал Ральф, – у меня в гараже мини-экскаватор, и ты можешь не искать ничего другого. Просто зайди и подмигни.

Долли Олмедо артистично округлила глаза и рот.

– О! Что это было?

– А на что похоже?

– Мм… Если по мне, то похоже на флирт.

– Так и есть, – Ральф широко улыбнулся.

– Тогда я буду беззастенчиво пользоваться твоими чувствами! – объявила она.

– Дедушка, может нам выйти, чтобы не мешать? – весело спросил Юхх.

– Малыш, я скажу тебе, когда придет время, – невозмутимо отреагировал Ральф.

– Юхх, а ты правда мастер-ассенизатор? – поинтересовалась Долли.

– Да, а что?

– Просто, я полгода гостила в тюрьме Гуантанамо, и там местные не смогли починить канализационный коллектор в прекрасном Седьмом блоке.

– Это что, старая тюрьма армии США на Кубе? – уточнил он.

– Точно! А сейчас там коливинг свободных художников, вроде хиппи.

– Веселое местечко, – добавил Тарс.

В этот момент сквозь окно промелькнула серая тень, послышался очень тихий шлепок мокрых кошачьих лап по полу.

– А вот и Кассандра, – сказал Ральф, и взял с полки над столом фонарь и аптечку.

– Думаешь, ее покусали? – спросил Юхх.

– Просто, я считаю нужным посмотреть, – с этими словами Ральф решительно пересек веранду, и уселся на корточках рядом с ягуарицей. Через минуту стало понятно, что ей досталось от хищной рыбной добычи. Не то, чтобы сильно, однако лучше обработать.

– Предчувствие меня не обмануло, – констатировала Долли.

– Так… – задумчиво протянул Юхх, – …А где найти схему тамошней канализации?

– На сайте Гуантанамо, в архиве. Так ты возьмешься, или как?

– Вероятно, да. Тем более, если местечко интересное, и близко отсюда.

– Около трехсот километров, – конкретизировала она, – и отсюда туда очень красивый маршрут на ультрале. По крайней мере, мне понравилось. Ты как с ультралом?

– Нормально. Только надо найти поблизости какую-нибудь знакомую модель.

– Загляни в бывшие руины отеля «Хилтон» на заливе Попугаев, – посоветовал Ральф, из дальнего угла, параллельно занимаясь левой передней лапой ягуарицы.

– И что там теперь? – спросил Юхх.

– Там гибкий мини-конвейер дядюшки Одда, который делает ультралы. Надо просто объяснить, какую модель ты хочешь, и через день-другой это будет.

– Гм… А кто такой дядюшка Одд?

– Дядюшка Одд – такой, что в ста словах не объяснишь! А если я скажу про девчонок -робототехников на мини-конвейере, то ты не поверишь! – загадочно произнес Ральф, и продолжил приводить в порядок покусанную лапу Кассандры, оставив своего внука в изрядном недоумении. Впрочем, Ральф нередко строил свои реплики именно так.