Юхх - ассенизатор, призванный богами

4. От ацтекской оргии – к наследию Боба Марли.

Оргия вполне удалась, хотя Юхх не нашел в ней ничего принципиально ацтекского. Из непринципиально ацтекского, можно отметить девушек, которые теоретически могли оказаться отчасти потомками ацтеков, хотя носили латинские имена Камила и Октавия.

Поздним утром, после энергично проведенной ночи (в течение, которой, впрочем, все успели еще поспать), аборигенки Теночтитлана прокатили трех гостей на классической фермерской телеге, запряженной лошадкой. Ехать к аэродрому на телеге, чтобы затем пролететь через море на сверхзвуковом самолете – в этом есть веселый троллинг.

УЛАС не выглядел мощной машиной: изящная 8-метровая оперенная стрела лимонно-желтой окраски. УЛАС унаследовал лучшее от моделей, созданных в 1990-х, на закате Первой НТР: он был красив экономичностью геометрически-правильных форм. Салон пятиместный, как в автомобиле, только вместо окон – сплошное остекление…

…Разбег-взлет. Теночтитлан проваливается вниз, следом проваливаются облака, и вот: вокруг – сплошное синее небо. УЛАС набирает высоту, и вот уже синева смещается в фиолетовую область. Непривычное небо нижней стратосферы. Поворот на курс, и тут ослепительное солнце фронтально заливает салон белым светом. Тарс ткнул кнопку на пульте, и остекление перестроилось из прозрачного состояния в тонированное. Вторая кнопка: включен автопилот. Тарс поднял ладони, пошевелил пальцами в знак того, что теперь ничем не занят, и спросил:

– Юхх, а у каких существ есть солитонная биолокация?

– Не знаю точно, однако предполагаю, что у дельфинов есть. Они умеют пускать в воде колечки из пузырьков. Вроде как мы пускаем дымовые кольца.

– Но, такие колечки – не солитоны, – заметил Тарс.

– Верно, – Юхх кивнул, – однако, колечки – тоже устойчивая нелинейная динамическая структура, причем более сложная, чем солитон. Логично предположить, что дельфины, умеющие генерировать и колечки, и гармонические волновые импульсы, могут также генерировать солитоны. Кстати, у меня нет сомнений, что они могут информационно обрабатывать отражения солитонов, а не только обычных линейных звуковых волн.

Тарс задумался, затем кивнул.

– Ладно, допустим, дельфины. А какие-нибудь более примитивные существа?

– А! Тебя интересует что-то вроде медуз, верно?

– Да, Юхх, ты чертовски догадлив.

– Ну, это было несложно с учетом предыдущих разговоров. Так вот: у медуз, конечно, отсутствует активный сонар, которым могут похвастаться дельфины и летучие мыши, однако пассивный сонар возможен. И этот пассивный сонар глубоководной медузы, в принципе, способен анализировать солитоны, движущиеся от всяких объектов.

– Откуда ты знаешь про глубоководных медуз? – спросила Фйен.

– Была душераздирающая история о локальной канализации на базе «Абиссаль-Окка», расположенной посреди Великого Западно-Тихоокеанского глубоководного желоба.

– Канализация на глубоководной базе? – изумился Тарс.

– Да. А ты что думал: акванавты срут за борт на глубине семь километров?

– Нет, понятно: там есть канализация, но чтобы она оказалась такой ненадежной…

– Что ты! Канализация там очень надежная. Просто слегка не повезло. Один акванавт, этнический русский, даже сочинил четверостишье:

…Подождав, пока Фйен и Тарс переведут четверостишье, и оценят поэтический посыл, ассенизатор продолжил историю:

– Дело было в монтажной пене. Парадокс: казалось бы, у монтажной пены нет шансов попасть в локальную канализацию, но на практике я раз двадцать сталкивался с такой ситуацией. Хлопья застывшей монтажной пены болтаются в изгибах или жидкостных розетках, и в какой-то момент разворачиваются, блокируя поток. Так случилось на базе «Абиссаль-Окка». Я бы не догадался, если бы не интуиция, построенная на опыте.

– И как ты исправил это? – полюбопытствовала Фйен.

– Ну, – он улыбнулся, – точно так же, как исправлял ранее в разных обычных наземных локальных канализациях: нырнул в субстанцию, нашел хлопья пены и удалил их. Хотя, специфика условий на «Абиссаль-Окка» сказывалась: мне было зверски страшно. Так страшно, что я задумывался даже о психически-компенсирующих таблетках.

– Там настолько опасно? – удивился Тарс.

В ответ ассенизатор отрицательно покачал головой.

– База «Абиссаль-Окка» исключительно безопасна. Все элементы жизнеобеспечения и оболочки обитаемых модулей проверены под давлением 2000 атмосфер. Непрерывный мониторинг оболочек мгновенно сигнализирует о любых подозрительных изменениях структуры материала. По регламенту, подозрительный модуль отключается сразу. И в следующие 50 часов проводится его замена. Однако я ментально не смог отвлечься от давления 700 атмосфер за бортом. Спать не получалось больше двух часов. Потом так кошмарило, что я вскакивал с криком. Мне снилось, что обитаемый модуль сжимается, теряет жесткость, я пытаюсь выбраться, но люки заклинило, сморщившиеся стены все ближе, лампочка лопается, полная темнота, выхода нет, я кричу и просыпаюсь.

– Тяжелая фобия, – сказал Тарс, – бывает аналогичная фобия на космос.

– На космос у меня нет фобии, – сказал Юхх, – на орбитальной станции я спал вполне нормально, а на глубоководной базе такое. Хорошо, что сделать дело удалось за три дня. Когда я вернулся на сушу, и прилетел в Эдо… Который бывший Токио… То изрядно

напился в ближайшем фенси-клубе. Публика даже обсуждала вопрос, следует ли меня отнести в отель рядом – поскольку я готов был падать мордой в салат. Но затем меня забрала к себе местная девушка, Тоетоми Кейко. Просто, с ней я тоже выпил, и в ходе флейма оказалось, что мы почти коллеги: она оператор мусороуборочных машин в суб-муниципалитете Готанда. Через пару часов я пришел в порядок, и получилось весело.

– Секс – лучшее лекарство от стресса, – прокомментировала Фйен, – и что было дальше?

– Много всякого… – Юхх улыбнулся, – …Кейко прилетала на Ямайку, и я проводил ей экскурсию по мемориальной ферме ганджубаса при музее Боба Марли. Это недалеко от аллигаторовой фермы дедушки Ральфа. Позже, Кейко познакомила меня с ребятами, у которых были проблемы при хранении биогаза в емкостях на Токийском заливе. Я уже рассказывал эту историю.

– Ха! – Фйен потерла руки, – Познакомишь с ней?

– Легко! – ответил он.

– Аллигаторы, ганджубас, регги, романтика, – иронично-мечтательно произнес Тарс.