За темнотой моих век

Глава 11

Не могу описать, как зримо помрачнело лицо врача, но попробую. Оно покрылось морщинами сверху до низу, вырисовывая самые мелкие детали его одутловатой формы. Брови, местами с проседью, опустились, своей до этого незаметной густотой, под веки, впавшие в глазницы так глубоко, что не оставалось ни единого шанса рассмотреть цвет его глаз, который, казалось, потемнел до цвета ночи одновременно со сменой красок лица. Губы его, ещё не раскрытые в трепе, в засухе трескались и плотно сжимались, будто бы челюсти поругались друг с другом и не позволяли распахнуть ему рта, над которым тяжелым дыханием громоздились грубые ноздри старого носа; они широко надувались при вдохе и сопели лишь иногда..

— Сколько лет было мальчику? — Впервые я услышал от него хриплые, видимо, из-за пересохшего горла, нотки мужской басовитости.

— Лет шестнадцать, явно не больше. — Я ответил ему наотмашь, не хотелось мне показывать жалости, которую тайно скрывал за кулисами эмоций мой безразличный вид.

— Его смерть имела смысл? Ведь только подумайте, вся жизнь у него была впереди.. — Нравоучениями здесь не поможешь, пришло в голову мне, услышав начало его поверхностных догм, а он все продолжал, он говорил, не замолкая, о том, что я бы мог его спасти, не будь я алчен и безразличен к чужим судьбам, будь я открыт к настоящим людям и закрыт к подобным себе, искусственным существам. Он будто отец, все отчитывал меня без ремня, а я и не слышал, продолжая вспоминать тот день, странный и загадочный, как сама золотистая осень со своим легким туманом с утра. В нем так много было вопросов и так мало ответов находилось на них.. — Ник, поймите, я не возмущаюсь вашей жизнью и взглядами на неё, я не осуждаю, не упрекаю вас за то, что вы не успели спасти этого ребёнка, я всего лишь пытаюсь показать вам ваши же ошибки на пути, который вы выбрали не правильно… Ведь.. — Побагровевший врач запнулся после нескольких минут пылких выражений своего мнения и, вернув свой жалобный, всеобъемлющий чувствами облик, осторожно спросил. — Ник, вы же вскоре нашли убийцу?

— Он сам меня нашёл, — отягощенные веки мои сомкнулись, и я вновь разложился на кресле покойно. — Тот день был омрачен не только смертью паренька..

Многие люди по всему миру прильнули к экранам телевидения и социальным сетям смартфонов, страстно, но с тревогой ожидая развития навалившихся событий в центре Москвы, которая будто на пару часов ступила назад в беспрецедентные девяностые годы прошлого века. Колонна, насчитывающая примерно сто автомобилей, набитых вооруженными людьми, двигалась по центральным улицам во главе с Алексом Лукашем, цельно идущим освобождать своего похищенного друга Джека Богова. По пути, естественно, произошли перестрелки, две крупные бойни; то была их стычка не с полицией, а с личной охраной некоего Виктора Марсова, по заказу которого и был похищен Джек Богов. Как ни странно, но силовые структуры почему-то не вмешивались в сложившуюся ситуацию, а вступившие в боевой контакт охранники не смогли оказать должного отпора противнику, и поэтому Алекс Лукаш, встав победителем со своими людьми по одной прямой улице, забаррикадировался и стал ждать освобождения своего друга из лап таинственного миллиардера, чье присутствие в этой локации, в одном из ресторанов, было подтверждено появлением их обоих перед армией гангстеров..

— Название такое дали им журналисты и блогеры, так что не вините меня за глянцевость и какой-то щепетильный гламур.. — Я безвинно приподнял руки и тут же опустил на подлокотник их вновь.

— Да, я помню этот день, Ник, — врач податливо закивал, а потом сказал так, что мне стало холодновато внутри, будто кусочек льда упал на горячее сердце, и мир как-то разом много пуще стемнел. — Даже здесь грохотом отозвалось эхо этих событий..

— Здесь? — Я оторвал голову от мягкой спинки и раскрыл на него вопросительный взгляд.

— Именно так.. — Его глаза блеснули тогда, или мне показалось, не имею никакого представления, но в конце концов я решил, что это середина ночи сыграла с моей мнимой фантазией недобрую шутку, и, упав головой обратно, я вернулся к миру, спрятавшемуся памятью за темнотой моих век…

Кафе, где мы решили собраться всей компанией после сбора урожая, молча стояло на ногах, когда мы с Алексеем вторглись в их, чем-то сильно привлеченное сознание. Посетители, официанты, наши ребята и даже сам Кот решительно настроили взгляды на события, передаваемые новостным репортером по каналу ТВ. У всех, без исключения, на лицах была лишь одна эмоция — шок… Раскрытые рты и неморгающие веки застыли над передаваемыми картинками с экрана телевизора, неукоснительно висящего над стойкой бара..

— Мальчишку убили, — прошептал я на ухо Максу, когда зрелище сбавило накал и колонна двинулась. — Застрелили на недостроенной парковке.

— Спецназ даже не останавливает их, смотри, — Кот с незакрывающимся ртом выказывал свое удивление, положительное оно было или отрицательное, понять было трудно. — Фантастика..

— Они играют на слишком высоком уровне, — я положил свою руку ему на плечо. — А я говорю тебе о нашей бренной жизни… Убили того парнишку… Мошенника из даркнета.

— Я услышал, — твердым голосом уверил меня Макс, продолжая изучать кадры новостей снующими глазами. — Клим отдал его федералам, а возможно, они сами забрали… Смерть в таком случае — многовероятный исход опасной жизни..

— Вот по поводу Клима нам и нужно с тобой поговорить.. — Я похлопал друга по плечу, а потом вместе с Лехой двинулся к кабинету.

Через несколько минут ожидания Кот, словно на кураже, ворвался к нам и с какой-то полоумной миной подошел к стене, откуда бахвально достал деньги из небольшого сейфа в шкафу. Лицо его сияло, как полная луна на безоблачном ночном небе, оно было чем-то безгранично воодушевленным, но и в то же время передавало некое неудержимое безумие.

— Мне кажется, Богова скоро прижмут, — он все хлопал пачками денег о поверхность столика и говорил. — Никому не дано безнаказанно ездить с целой армией отморозков за спиной, да и вы видели, как его избили, лицо перемололи в мясо..

— А может, фактор армии за спиной и является причиной безнаказанности? — Я приподнял одну бровь в сомнении такой яркой и преждевременной радости.

— Никакая армия не спасёт, если федералы возьмутся своей мертвой хваткой за их мягкое место! — Кот со звоном полной и безоговорочной победы в навыкат груди продолжал убеждать меня в своем умозаключении.

— Будь по твоему, — не стал я спорить с человеком, у которого радость, пусть и столь низкая из-за злорадства, не всегда проявляется так красочно, даже в обычные дни. — Это что?

— С таджика выбили, — он вновь стал поднимать деньги со стола и шлепать их обратно. — Еще одним дилером меньше… Ох, как он скулил, Ник, ты бы слышал эти звуки опустошенной падали..

— У нас тоже примечательные слезы были.. — Мы с Лехой достали свои, так выражусь, заработанные пять миллионов и шлепнули их подобно Максу на стол.

— Я Святу нос на бок положил, — Лёха демонстративно выдернул ногу вперед, персонально для Макса, во всех красках на лице, в самых мельчайших подробностях описывая свои действия. — Свят, конечно, законченный кретин, народ травил многие годы, но вот объясни, почему он считает, что Клим сдает копам или федералам людей?

— А ты думал, криминальный мир способен существовать без контроля? — Макс собрал в охапку с десяток пачек денег и, покидав всю кучу в сейф, с подначиванием вопросил. — Его контакт с силовиками вызывает у тебя диссонанс?

— Чего? — Леха моментально выдавил злобное лицо от непонимания. — Законник..

— Обожди, — я прервал набирающую остроту, очередной экспрессии моего беспокойного друга. — Да плевать на его контакты с копами, прокуратурой, федералами, но подростка убили сегодня, пойми, границы у всего должны быть..

— Моральные ценности ваши затронули? — Запрятав провокационные нотки, Кот стал отвечать отлаженным голосом, спокойным и равномерным, раскладывая для нас с профессорской выкладкой все эквивоки неприкаянной жизни. — Да, законники новой формации частенько пренебрегают моралью, все они занимаются наркотиками, их транспортировкой, фасовкой, сетью продаж, и все это происходит под пристальным присмотром федеральных служб, которые сами же и наживаются за счет этого в большей мере… Да, жулики нарушают собственные традиции, они женятся, заводят семьи, имеют детей, владеют легальным бизнесом, контактируют с полицией на равных, а чаще даже выставляются ниже копов и остального отребья… Но таков изменившийся мир, и с миром меняются и устои, казалось бы, нерушимые, как советская сталь, но это всего лишь казалось… Я, лично для себя, делаю все по-старому и трепетно почитаю изначальный формат… Поэтому мы не работаем с наркотиками, проституцией, не общаемся с копами и не убиваем людей..

— Что будет, когда тебя коронуют? — Задал ему самовытекающий вопрос я.

— А ничего, Ник, — он улыбнулся мне одной стороной своего лица. — Будем жить, как и раньше, никто из апельсинов или переобутых воришек не сможет мне предъявить за соблюдение изначального устоя, также, как и сейчас никто ничего не способен сказать против… Мы прежде всего за себя должны ответ держать, а то что кто там не чист это их дело, пусть им по глазам совесть и бьет..

— А если Климу приспичит нас сдать?! — Выпалил Леха, все таки не удержав в себе пыл.

— Ты только не складывай больше эти слова в одно предложение, — Макс подошёл к своему другу поближе. — Иначе кто нибудь посторонний услышит, доложит и голова слетит с плечей твоих… За слова всегда нужно ответ держать, они порой весомей всех прошлых действий..

— Закончил воспитательный процесс? — Прошипел недовольный Лёха.

— Почему тебе всегда не нравится, когда тебя тыкают в твою прямолинейность? — Макс злобно подмигнул ему и вновь улыбнулся одной стороной лица, но лукаво, с подстрекательной подоплекой.

— Может, мне просто не нравятся увертливые засранцы?! — Недвусмысленно намекнул Лёха, огрызаясь в запале, от чего напряжение возросло, и они оба сдвинулись друг к другу вплотную.

— Пошли за стол, парни ждут, — я клином встал между ними и, толкнув Леху в сторону к выходу, пригласительно замахал рукой Максу. — Идем..

Несколько длинных стеллажей, приставленных бок о бок друг к дружке, уже были накрыты белыми скатертями в соседнем зале, идущем по счету вторым, на сегодня совсем закрытым для всех посетителей. Белые полотна с узорами разных цветов прижимали тарелки, салатницы, стаканы и рюмки, наполненные разнообразной едой и напитками. Блестел хрусталь, сияло серебро, изысканно между ними располагался фарфор, и на всем этом фоне меркла и тем паче выделялась краска единичной керамики, когда восемнадцать наших друзей минут десять как расселись за этим празднеством и, рьяно обсуждая произошедшие события, не заметили нашего пылкого появления.

— Приветствую всех, кто здесь по блату, — басовито промолвил Кот, на что масса отреагировала добротным смешком с не менее легким тембром в голосе. — Давайте, братья, выпьем за то, что это лето хоть и было беспокойным, трудным и валидолом замазанным, но все-таки в конце концов и плодотворным… Мы хорошо заработали и пополнили не только общее законников, но и свое собственное… Зимой голодать не будем, а все почему.. — Он посмотрел на меня первым, а потом обвел отеческим взглядом всех остальных людей за столом. — Потому что за трудностями всегда стоит успех… Так выпьем же за вместе пройденный путь преград, радуясь немалой наживе..

— Будем! — Прокричал Юра с другого конца, и в одноголосье, его слово повторили все мы.

Рюмки и стаканы осушились с жадностью или, может, с долгожданностью данного пиршества, но факт оставался фактом и мы расселись, начиная закусывать крепкий алкоголь. Кто чем, но я выбрал бутерброды самого простого рецепта с черной икрой. Мягкая булка багета, измазанная сливочным маслом, поверх которого плотным слоем лежала икра, волнистой нежностью заполонила мой рот, и я уже был подготовлен к процессу, введенной неведомой силой русским людям традиции распития второго стакана, который наполнялся практически сразу же после выпитого первого раза.

— Максим, Максим, — пухлый мужичок, невысокого роста, с уже блестящей проплешиной на затылке, влетел к нам в зал и, пыхтя лёгкими, покорно промолвил. — Я прошу прощения, что отвлекаю, но там вас ждут у входа молодые люди..

— Пусть ждут, — Макс, не обращая никакого внимания на любезное и, наверное, боязливое отношение хозяина этого кафе, продолжал уплетать какой-то салат из морепродуктов. — Кто такие?

— Не знаю, вас просят, стоят нахалы прямо у входа на своих Жигулях, три машины насчитал, людей отпугивают, ну честное слово.. — Тараторил он, все время вытирая вспотевший лоб какой-то салфеткой.

— Это мои, Кот, — опознал незваных гостей Самоха, самый молодой из группировки, и если припомнить возраст для точности, на тот момент ему исполнилось лишь восемнадцать. — Ребята с района, сейчас узнаю, что да как..

— Они у тебя бессмертные?! — Макс хлопнул кулаком по поверхности стола и тем самым затормозил быстро идущего Самоху к выходу. — Это заведение под нами, знать должны, что являться в таком грубом формате сюда нельзя, доведи!

Молодец послушно кивнул своей коротенькой гривой и двинулся дальше, сопровождаясь семенящим позади мужичком… Разгоряченный Макс выдавил из себя второй тост сразу же после сокрытия за дверьми постороннего, не столь длительный, конечно, нежели первая речь, и, поспешно выпив, двинулся к выходу приглашая меня за собой.

На пороге заведения нас встретила толпа юношей, которые успев до нашего прихода незамедлительно отогнать подальше от входа свои тонированные в круг железные коробки, уже ярко и с энтузиазмом что-то втолковывали своему другу Самохе, но с появлением меня и Макса собрание у врат кафе быстро утихло. Тогда я насчитал одиннадцать человек — крепких на вид ребят с семнадцатью и восемнадцатью прожитыми годками на лицах.

— Говорят, ночью их типы подрезали жёстко, а потом еще и толпой замесили, — доложил Самоха, поглядывая то на меня, то на Макса. — Четверо вон только с травмпункта вышли..

Он кивнул на разбитые физиономии некоторых ребят, а после, как будто по его одобрению, начался кромешный галдёж всего стада. Они, каждый без исключения, начали что-то говорить, доказывать, демонстрировать синяки, объяснять мелкие и никому не нужные подробности своих злоключений ночных. Быстрый, такой глупо рожденный энергичный гомон в их речи резал нам слух, и Макс, подняв ладонь, тем самым обозначив им стоп, произнес безразлично, без какого-либо ораторства.

— На будущее вам совет: выберите того, кто будет слово молвить от лица всех, — мы с Максом закурили по сигарете, и он продолжил. — У стаи должен быть вожак, а у вас пока получается только стадо без лидера..

— Кто такие были в курсе? — Я задал вопрос, высоко подняв в сторону парней свой подбородок.

— Когда мы сказали, что двигаемся от имён Бородинских, они ответили, что под Измаилом ходят и никого не боятся.. — Из глубины волнующей массы вышел среднего роста парнишка, самый незаметный из всех.

— Узбеки беспределят, значит, — задумчиво сощурился Макс и скрытно отвел Самоху чуть в сторону. — Что за бойскауты?

— Диски крутят на районе, у Романыча на сервисе по тихому сливают, мы долю имеем свою, я ж говорил тебе ещё, когда ты вышел.. — Роптал свой ответ Самоха.

— Много имеем? — Макс, взвешивая ситуацию, пожалуй, задал для себя главный вопрос.

— Двести-триста в месяц, — увидев потухший интерес Кота в глазах после услышанных сумм, Самоха более быстрым говором зашептал, уверяя его. — И так половину отдают с достатка, Макс, да они свои, в любой момент подпишутся под любое движение… Сам же говорил, преданные люди всегда нужны..

— Уговорил, — Кот прилежно выкинул недокуренную сигарету в мусорный бак, стоявший в паре метров от него, и, вернувшись ко всем, изъявил. — Проверим преданность юных мужей.. — Но, повернув голову на бок, он вновь обратился к Самохе. — Зови всех, самое время разогнать кровь в жилах..

— А что делать-то нужно? — Воскликнул тот парень, выбравшийся совсем недавно из-за спин своих друзей.

— Преподносить себя и своих близких выше врага, — ответил Макс с некой ухмылкой вседозволенности, которую я почувствовал так близко впервые. — Будем наказывать прозябающих южан за самонадеянность и неподъёмную высокомерность..

Молодцы безусловно в тот же миг обрадовались и завопили во все горло, заряжаясь энергией друг друга перед боем, которого не должно было быть в нам известной Вселенной… Вой, визг и рычание одним единым повышенным децибелом врезались в уши острой струной и наполнили слух суматохой, дополняя и без того безудержную картину скачущей от невероятной воодушевленности толпы, реактивно реагирующих юношей..