За темнотой моих век

Глава 16

Наверное, стоит рассказать во всех подробностях, как именно проистекал процесс решения на предложенную интерпретацию нашего будущего теми двоими статными британцами, но детализировать картину не позволяет мне тот факт, что все наше стадо поголовно готово было ответить им "да" еще в первые минуты исходящего заявления. Какой толк описывать лица и диалоги ведомых собственной наивностью невежд, когда все они без исключения утверждали одно и то же, сами себе и друг другу, мол, все для нас разрешилось магическим образом превосходно. Словно два добрых волшебника, какими в глазах нашей своры в один миг стали Богов и Лукаш, возникли из ниоткуда и исполнили самые заветные наши желания. Но ведь если смотреть на все однозначно, это и вправду представлялось поверхностно просто. Работа со сверхвысокой наградой вскружила всем голову, отключив недоверие, а решение вопросов с армянами и федералами вовсе сбивало с ног саму госпожу мнительность. А как же не упомянуть ту безопасность в любой час дня и ночи, гарантированную нам сильным, харизматичным молодцом, готовым при любых обстоятельствах рвать за нас плоть врага, коим, прошу вспомнить, он и сам был еще совсем недавно. Лишь я, по всей видимости, сохранял подозрения в бедовость данной затеи, но все мои слова вились мимо ушей сотоварищей, объятых крепкой рукой сказки, в которую они без колебаний поверили.

— Послушайте! — В какой-то момент меня взвинтила эта слепая наивность настолько, что я проорал этот призыв, как никогда яростно, и, подскочив на капот автомобиля, громким стуком подошвы о железо привел стаю глупцов в тишину. — А вас не смутили слова Клима о том, что они ждут команды от конторы?! Вас не тревожит, что война надвигается?! Мы же видели с тобой Кот одну и ту же картинку на сходке, сколько там было бойцов у воров… Британцев ждет бойня, и все мы попадем под удар вместе с ними!

— Силы одинаковы, Ник, а выбрать сторону нам все равно придется. И если уж законники нас отвергли в столь жуткий, как нам казалось ранее, час, то в чем причина отказываться от тех, кто предлагает место под могучим крылом? — Слова Макса были поддержаны бурным восторгом, а мои пущены на самотек, куда-то в пропасть воздушную, где незримо хранятся речи всех живых и усопших.

— Я виделся с Буровым, — выдавить мне из себя пришлось столь нерадостный факт, и масса людская умолкла, топорща на меня презрительный взгляд. — Вчера вечером просил его помочь, но даже он не посмел… Но из его слов мне стало ясно, что британцам отвели ровно два месяца неприкасаемости и развязности рук, что будет после, догадаться не трудно… И если примкнем к ним, с ними же и падем..

— С конторой якшаешься? — Сардонический оскал Лехи возымел свое право на существование, и он без уважения к своему старшему другу ляпнул то, что привело толпу к измывательному смеху, злому в своем исполнении. — А дальше что? Сдавать нас начнёшь?

— Рот закрыли! — Слюна свирепости моей выплеснулась вместе с рыком, и смех тут же заглох. — Оборзели?! Я нас из задницы пытался вытащить любой ценой! И не только свою шкуру, заметьте, спасал!

— Он правильно говорит, шанс был, заиметь защиту конторы, — Кот поднялся ко мне на капот, обращаясь к скопищу наглецов одобрительным тоном, ратуя тем самым мою предприимчивость. — Но даже если британцам ходить по земле осталось два месяца, то мы успеем за это время заработать сто миллионов евро и свалить отсюда, подальше от федералов, воров и остального шлака.. — Голова Макса взглянула на меня в ожидании чудесного моего согласия. — Верно же, брат? Мы же хитрецы, самое время обмануть наконец судьбу и обвести всех вокруг пальца..

Знал бы он тогда, что я ощущал на своих плечах, какая гора воссела и продолжала возрастать несоразмерным грузом для одного человека, с каждым прошедшим днём сдавливая меня чувством необъяснимой тревоги все сильнее и крепче..

— Ваших друзей можно понять, им предлагался освещенный путь, легкий, без терний, и они выбрали его.. — Врач попытался вылечить мою хандру, образовавшуюся у меня на лице в момент откровенности о необъяснимом состоянии беспокойства, но слова его мой слух оттолкнул, и я продолжил рассуждать в свое оправдание.

— Нет, а каким образом можно обуздать одухотворенные сорок человек, которые еще час назад ехали на смерть? — Я нервно массировал висок, слегка опираясь на пальцы рук. — Сорок преступников, которым мнение социума то по барабану, а мнение одного себе подобного так и подавно… Ничего я не мог исправить… Ни-че-го… Безвозвратно все это было.. — Я встретился с его взглядом, жаждущим моих сантиментов, но, разуверившись в очередной раз, что оправдаться перед самим собой невозможно, отмахнулся рукой от всего сущего. — Ладно, поехали дальше..

— Нет, нет, милейший, если желаете это обсудить, то мы обязательно во всем разберемся.. — Врач аккуратной манерой речи попытался вывести меня на слезливые эмоции, но не тут-то было.

— Нечего здесь обсуждать, — я прохлопал уже намокшие веки несколько раз и, отведя сожаление о днях ушедших в сторонку, продолжил трезво вещать, постепенно возвращая на лицо невозмутимую брутальность. — Мы тогда ошибочно ввязались в игру, неподвластную нашим умам, и, не понимая этого, на следующий день выдвинулись вдвоём с Максом на Чеховскую держать свой ответ..

Тем вечером громкая музыка и многочисленные содрогающиеся тела в танце встретили нас объединенным тандемом на первом этаже, когда наши ноги переступили порог нелегально принадлежавшего британцам эпатажного здания. Горячие дамы, цепкими руками и красивыми движениями привлекали нас в свои ряды, но суровые наши лица никак не обращали внимания на эти соблазны, двигаясь вперед, напролом, к лестнице, готовой привести нас к новому уровню жизни. И уже там, на втором этаже, мы непосредственно столкнулись с этим ярусом иерархической ступени лицом к лицу и, не останавливаясь ни на секунду, двигались еще выше. Пока ноги уверенно постукивали по ступеням, наши глаза очумело бегали по сторонам от количества известных нам личностей, восседающих за ужином на просторах ресторана, высокомерно расположившегося над танцполом и баром. Знаменитости из индустрии кино, музыки и интернета были разбросаны по всем столам и разбавлены своим почтительным присутствием разными чиновниками, бизнесменами и даже некоторыми звездами спорта. Лопнули бы, наверное, наши глаза вскоре от количества стольких див, останься мы там, но лестница привела нас на третий этаж, и смех, вальяжные ужимки, важность на лицах всех этих знаменитостей быстро сошли на нет, когда перед нами возрос коренастый блондин с двумя мужчинами у себя за спиной. Молодой человек этот, как стало сразу понятно, придерживался строгости и порядка во всем, поэтому двое его соратников обыскали нас на предмет отсутствия оружия, а после двумя пальцами, без слов, он поманил нас идти за собой. Можно ли что-то рассказать о незнакомце, узрев его походку? Да, скорее всего, ответ положительный. Но что можно было выведать из строевого шага, четко чеканившего ступней о поверхность, отвечу, что не многое. Он явно когда-то служил, вот и весь итог моего скудного анализа, он был военным, как и тот коротко стриженный парень, что смело и дерзко считал наше вооружение при первой встрече. Проследовав за этим ровным биением быстрых ног и наспех рассмотрев огромный, своим трепетным масштабом, этаж, где расположились десятки статуй и сотни ваз, украшающих венецианскую отделку стен, мы наконец оказались у огромных реставрированных ставней, украшенных узорами, присущими временам имперской России… За ними открывалась картина просторного зала, скрытого от глаз обыденных гостей, потребителей еды, развлечений и подобного себе общества. Здесь трапезничали и находили место для бесед только избранные, те, кто мог выделиться из той надменной толпы второго, а уж тем более и первого этажа. Но и это невеликое число гостей покорно разбежалось, когда коренастый служивый ввел меня и Макса в этот исполинский империал.

Здесь также присутствовал венецианский стиль итальянской отделки, кладки и штукатурки, разными цветами украшающий стены и мраморные полы, но на высоком потолке преобладал все тот же узорчатый слой, что и на увесистых дверях, разными направлениями извивавшийся, сокрушая своей бесконечностью гигантскую люстру, пестрящую разнообразным отливом цветов, отражающихся во множестве кристаллов, будто живых, и своим роем облепивших со всех сторон массивный производитель света над сводом. Но не красота сего места привлекла все наше внимание, а изящество двух девушек, приветливых и приятных дам, покидающих компанию Богова и Лукаша, оставшихся восседать, как цари, в самом центре этого эпического помещения. Девушка с рыжим цветом волос прошла мимо нас первой и кокетливо улыбнулась, сверкая огненными глазами лисицы, хищно двигающейся на высоких каблуках. Второй же была брюнетка, менее игривая и более милая из-за остренького носика на вытянутом приветливом личике, но при этом такая самобытно загадочная благодаря двум зеленым глазам, напоминающим чарующие, без сомнений, мужчин своей красотой изумруды. Но время услады для нашего взора окончилось, гости и девушки покинули зал, а коренастый блондин закрыл двери, оставшись с нами внутри.

— Мы не вовремя? — Обходительно произнес Макс и понемногу двинулся к центру.

— Ты про девушек? — Высокий брюнет раскинулся на диванчике с закуренной сигаретой в зубах. — Это наши дамы сердца, так что можете не переживать, что сорвали будущее соитие..

— А как же гости? — Макс и я уже подошли к центральному столику, окруженному диванами.

— Эти благочестивые граждане не наши гости, — Джек Богов восстал со своего положения и пожал нам руки, что следом, пусть и лениво, сделал и его друг. — Они всего лишь купили себе дорогое право отведать эксклюзивной кухни какого-то французского шефа… Имя которого я позабыл, ибо он всего лишь француз..

— Ваш ответ. — Потребовал Алекс Лукаш, откидывая все правила и манеры, стеной встав перед нами.

— Мы готовы выполнить заказ. — Не замедлив оповестить вопрошавшую глыбу, Кот гордо выпалил наше решение.

— Поздравляю с правильным результатом ваших раздумий.. — Тут же лицо Алекса распечатало врата суровости, и он провел по нему широкую дугу улыбки, демонстрируя нам ровные ряды белоснежных зубов.

— Я не сомневался в вашей толковости, господа.. — Джек все такой же, как и всегда, каменный на вид, хлопнул нас по плечам и воссел обратно на ложе дивана. — Завтра утром вас будет ждать самолет, а Майер, человек, который был вашим гидом в походе сюда, теперь будет и вашим соглядатаем в этом деле… Он даст всю информацию, сопроводит вас в нужное место и, соответственно, поможет с воплощением вашей работы..

Мы оглянулись одновременно с Максом на стоявшего у входа блондина, тот многообещающе кивнул нам и уже было стал открывать ставни, намекая на наше отступление, как я, воспрянув духом, решил спросить, к изумлению всех, подав свой обремененный озадаченностью голос.

— И это все? — Руки мои вылезли из карманов брюк и, делая невинный вид непонимания, разлетелись вопросительно в стороны.

— А ты думал, мы будем чашку крепкого чая гонять по кругу или на крови клясться в верности? — Алекс слегка рассмеялся, по-дружески выглядывая на меня из-под улыбки. — Или тату набьем на все тело, вводя чернила под кожу бамбуковой палочкой?

— Мы не воры и не мафия, нет у нас и таких жестких традиций вступления, как у якудза.. — Джек исступленно прервался, вспомнив что-то значимое, и резко вывернув широкую шею к Майеру, обратился к нему. — Мы вовсе запамятовали про наш подарок новым друзьям..

Коренастый блондин сразу же покинул нас, оставив за собой минуты ожидания какого-то очередного жизненного сюрприза. Ни одно слово не вылетело из наших уст за время его отсутствия, лишь нетерпеливое томление раскатывалось громом и молнией на наших с Максом лицах, пока в тот же период Алекс и Джек изучали их, поедая наши страхи без тени смущения. И вот, лично я, наконец, услышал чье-то приближение, звуки каких-то стонов, а за ними стук отточенных шагов.

Затем створы единовременно распахнулись, и два габаритных парня под руководством Майера втащили в зал поголовно окровавленного и связанного по рукам Нурика. Я ужаснулся так, что дал ход ногам, и они отодвинули меня назад, пятясь от измученного увечьями армянина. Что-то резко обожгло огнем у меня пространство под сердцем, а к горлу подступил такой величины ком отвращения, что я задыхался, не в силах проглотить это чувство обратно в глубокие недра собственной сущности. Глаза мои не могли поверить представшей картине, и я окончательно отвернулся от происходящих событий, но звуки заглушить мне было никак. До слуха моего долетали истерзанный стон бедолаги, его мольбы, его жалостливые просьбы о пощаде и прощении. Ушам моим слышался и упорный отказ Макса казнить противника прямо на месте, также как и ответные речи Джека, высказывающие неопровержимым тоном доводы, что это необходимо. Все это я фигурально видел затылком, пока Алекс не изъявил свое внимание к чурающемуся мне в стороне. Рука его по-дружески легла на мое плечо, и в обнимку мы с ним развернулись к жестокости, к деяниям ее..

— Убей его, Ник, — нашептывал по лисьему Алекс, подстрекая меня своим виденьем. — Он ведь хотел убить всех дорогих тебе людей, угрожал и клялся на каждом шагу, что после вашей смерти долг ему выплатят ваши же родственники, любимые женщины, а может, даже и дети… Неужели этот кровожадный отрок Армении достоин пощады.. — Рука Алекса вложила мне пистолет в непослушную кисть, и вместе со мной он начал целиться в жертву, манипулируя моим пальцем на спуске. — Стреляй, брат, убьешь одного врага, прославишься среди других..

— Брат, Ник, мы же с тобой вместе… Топтали копов в тюрьме… Бились с режимом.. — Слезливый голос армянина запел воспоминаниями о былом, он стоял на коленях передо мной в крови и соплях, собирая по крупицам из памяти какие-то отрывки наших давних отношений, целью которых было растопить во мне милосердие, но я не жаждал ни крови, ни снисхождения, мне всего лишь хотелось забыть это все и спрятаться в угол. — Ник, у меня две квартиры в Москве, я продам их, деньги твои, что ты хочешь? Все твое будет, брат.. — Рука моя хотела было обвиснуть, но Алекс ещё крепче ухватился в нее, начиная надавливать на мой указательный палец, вяло лежавший на курке, и, заметив это, Нурик, как будто духом восстал, понимая, что никакие изнывания, мольбы и предложенные деньги не помогут ему сегодня. — Ну давай, стреляй тогда, брат Ник! — Зубы его оскалились, дыхание участилось, а яростный голос воскликнул. — Только в голову, чтобы сразу! Чтобы не корчился здесь вам на потеху!

Напряжение росло в моей голове с неуловимой силой подачи электроэнергии, а палец все ближе и ближе был к сжатию. Но когда наконец раздался хлопок, рука моя дернулась в сторону, и по страшному везению пуля, не зацепив никого, отскочила от чего-то непробиваемого из предмета декора и увязла в стене. Спавший сгусток тока в сети нейронов позволил мне выдохнуть, и, придя в себя, я со всей дури вложил пистолет Алексу обратно в его руку, заявляя дерзко свое мнение.

— Он ещё ничего не сделал, чтобы лишать его жизни! — Красное мое лицо с жаром выпалило слова, и я оглянулся на всех, не кинув и процента периферийного зрения на лепетавшего тихим сапом фразы благодарности пленника.

— Поверь, когда сделает что-то ужасное, будет поздно, и тогда его смерть уже ничего не исправит. А вот сейчас.. — Алекс подошел ко мне снова и уже самостоятельно наставил пистолет на бедолагу, обессиленно смотрящего в пол и продолжающего тараторить слабым тоном восхваляющие меня словесные выбросы.

— Валите тогда и меня.. — Слова мои были жестче и плотнее любого металла, они содрогнули и Алекса, и Майера, и Кота, но только не Богова. Я лишь краем глаза заметил, как он сел на диван и преспокойно закурил, но за долю секунды я прочувствовал, как за личиной морского штиля его одолевает какое-то ощущение, будто впервые явившееся к нему. Нет, то была не сумятица, бесспорно одолевшая всех, то было что-то абсолютно другое.

Это неизвестное что-то, некий неизведанный человечеству уровень пиетета, придало мне сил, будто одобряя мой порыв пощады врага, и я встал между заряженным пистолетом в руке Алекса и изувеченным заложником, эмоции которого иссякли совсем, и он связанными руками схватился за обе штанины моих брюк, пряча изрыдавшееся лицо, как за каменной стеной миниатюрного замка.

Макс, в свою очередь, как друг, конечно, попытался отвести меня в сторону, но я рьяно оттолкнул его, крепко вжимаясь конечностями в свою изреченную позицию..

— Раз так.. — Алекс мельком посмотрел на Джека, а после, махнув тонкими нитками губ к острому подбородку, с безразличием опустил оружие. — Сами его отвезите в больницу или куда еще..

Он лениво, теперь относясь совершенно индифферентно ко мне и пленнику, зашаркал ногами в сторону, не проронив больше ни слова. Я тем временем тихо выдохнул, стараясь бесшумно выпустить скопившийся воздух, а потом решил осмотреться. Взор мой оглянулся сначала на Богова, лицо его все неизменно, подобно изваянию из самого крепкого камня, не провозглашало ни одной эмоции свету. После я перевел взгляд на Макса, растерянно собирающего обладание над разумом с бледным лицом, и только потом, вывернув глаза вниз, я заметил, что Майер ножом разрезал хомуты связанных рук узника. Теперь он точно избавлен от смертельной участи, естественно, подумалось мне..

— Вы спасли этого человека.. — Восхищению врача не было предела, он настолько настаивал на моем геройстве, что никак не мог усидеть на месте и все дергался на своем диванчике. — Ник, я горд, что знаком с вами… Вы себе не представляете, что я ощущаю, когда понимаю, сколько же мужества нужно было вам, чтобы встать меж смертью и ее жертвой..

— Да успокойтесь, прекратите красноречия выбрасывать зазря, — я сбил его речь, повысив свой тон, и с тяжким грузом под сердцем вылил из себя правду, которая будет гложить меня до конца моих дней. — Через час… После того как мы отвезли освобожденного в больницу и покинули его, неизвестные люди отрезали ему язык и убили, заколов его пару десятков раз в брюшную полость… Мне пришло сообщение ночью, примерно в момент его установленной смерти, но я спал, меня вырубило тогда, я перегрузил себя эмоциональным срывом..

— Боже.. — Врач закрыл рот обеими ладонями, страшась спросить меня. — Что же было написано в сообщении?

-”И пусть враг, угрожающий тебе душевным беспокойством за близких и друзей, сам его познает, восстав пред Создателем немым, истерзанным, убитым”.