За темнотой моих век

Глава 14

Проснулся я тем вечером от шума, созданного голосами людей, от их топота ног, от противной моей голове сутолоки, устроенной в зале. Гам поднялся в ту минуту моего пробуждения из-за того, что Макс сообщил всем нашим собравшимся участникам группировки прискорбную новость о будущей встрече с ужасными и даже, можно сказать, чудовищными британцами. Вой, плач, гомон — все смешалось за дверью, скрывающей меня от сей картины в кабинете администрации..

Наконец, собрав волю в кулак, я поднялся с дивана и, отгоняя сладкое желание не просыпаться совсем, резко почувствовал невероятные боли в висках. Голова моя трещала по швам, разрываясь изнутри ядерной бомбой, но, вновь обратившись к упорству сил самоконтроля, я все же сдвинулся с места и попытался найти обезболивающее в стоявшей аптечке в шкафу. Рыская судорожными руками по разным таблеткам, безобразно перемешанным в одну кашу, я все же смог преуспеть в поисках спустя какое-то время, и, не медля ни на секунду, моя рука вложила в организм две пресловутые капсулы продолговатой формы, а ноги, руководствуясь настойчивой заинтригованностью, двинулись навстречу шторму вовне.

Там за дверью меня с нетерпением дожидался хаос, личиной которого, нежданно-негаданно самым бестактным образом, стал Нурик с парой дюжин своих носатых друзей, грозно вооруженных битами, телескопическими дубинками и разного рода арматурой, что, в свою очередь, наши люди парировали ножами, стульями и какими-то предметами на скорую руку заимствованными из бара или кухни. Схватка вот-вот готова была начаться, так как крики взаимных оскорблений уже дошли до самого пика, того предела брюзжания слюной во врага, когда можно уже было спокойно ринуться друг на друга, без зазрения совести и даже собственной чести.

В этот момент мозг мой видел лишь одно кардинальное решение данного вопроса вражды, и, найдя за поясом брюк прилипший к моему телу во время сна пистолет Макарова, я, не теряясь в решительности, произвел выстрел в потолок и тем самым потушил весь огонь, небезопасно разожженный в закрытых стенах..

Сорок с лишним человек в один миг заглохли в своих импульсивных криках и открытых высказываниях, почти одновременно оборачиваясь ко мне лицами изумленными и даже немного напуганными. Но увидели они явно не того, кого ожидали узреть после громкого, устрашающего все и вся полета пули. Пред их взором нарисовался всего лишь я, не крепко стоявший на ногах человек в измятом костюме, с истерзанным дурными мыслями лицом и удерживающий свободной рукой свою больную черепную коробку.

— Ник, Ник, Ник, — Нурик со всей злобной страстью, оскалившись улыбкой и вертя битой по кругу, двинулся в мою сторону сквозь моих друзей, которые неохотно, но все же давали ему шанс просочиться через толпу. — Как же ты посмел сначала ограбить, а потом обмануть своего старого приятеля? — Нужные рамки театральной наигранности разочарования на лице и в голосе превосходили его возможности, но несмотря на это, Нурик все продолжал повышать их оборот в своем поведении. — Ци, ци, ци… А я дурачок и взаправду поверил тебе, когда ты перевел стрелки на Смоленского, мне даже пришлось оборвать с ним все наши дела… Эх, Ники… Сколько в тебе талантов, даже жаль, что британцы накроют крышкой гроба тебя вместе с ними.. — Армянин подошёл совсем близко, но я остановил его в метрах трёх от себя, выставив пистолет в его сторону, на что он лишь расплылся в улыбке до самых ушей и, притворно пугаясь, приподнял свои руки. — Боюсь, боюсь, Ник… Ты же людей не убивал никогда, верно?

— Я готов пополнить свое резюме ещё одной способностью, — и здесь мои болевые рецепторы прекратили изнывать от неустанной боли, волшебные капсулы сработали практически вовремя, позволяя мне видеть все в ясном свете и соображать в полной мере. — Зачем явился к нам, если знаешь, что мы уже трупы? Убьешь нас раньше британцев, считай и себя погубишь..

— Потоптать вас хотели, подсластить ложкой дегтя, так сказать, вашу и так нелегкую, но, заметь, справедливую участь, — Нурик развернулся от меня и начал возвращаться тем же путём в свой запаркованный у выхода стан. — Но видишь, оказывается, у вас в данный момент есть преимущество.. — Указательный и средний палец его руки выставились в моем направлении, и он аффектированно произвёл впечатление выстрела.

— А я говорил, что нужно взять стволы.. — С укоризной произнес один из соратников Нурика, и все его товарищи, убежденные в правоте высказывания, стадно закивали головами.

— А какой смысл убивать мертвецов? — Нурик уничижительно уставился в лицо своего человека. — Они уже трупы, но теперь я знаю, что нужно делать, чтобы утешить нашу потесненную месть.. — Его лик снова воззрел в сияющей, переполненной злорадством улыбке, и он выкатил, как гром, разбивающий небесную твердь, свой ужасный замысел изнутри. — Мы навестим для начала ту девку, которую ты, Ник, упрятал в Твери..

Знаю, тогда эмоции мне стоило спрятать поглубже в себе и не выказывать никакой реакции, надеясь, что жаждущий расправы хоть над кем-то, кровожадный Нурик примет мою непоколебимость как вывод, что девушка для мне не дороже собственных выгод. Но я не смог сдержать бьющий под сердцем импульс тревоги и, скорее куя железо, чем произнося слова, выдал ему свой постулат, ковыляя шаркающим шагом сквозь выпавший из моих реалий окружающий мир.

— Если ты хоть пальцем тронешь ее, я выстрелю тебе в башку весь магазин, но в руке у меня уже будет не Макаров, а Токарев, и твое месиво вместо лица не опознает ни один криминалист во всем мире, и будешь похоронен ты в безвестной могиле, на которую я не поленюсь и обязательно прикормлю стаю дворовых собак, чтобы земля, в коей ты лежишь, была пропитана экскрементами всей фауны вокруг.. — Буквально из уст, издыхая огонь, я наконец подобрался к нему.

— У-у-у, как тебя зацепило, — Нурик был так самоуверен, что сделал вид, будто не замечает мной уже приставленный пистолет к его смуглому лбу. — Только ты забыл, что призраки, в одного из которых ты завтра превратишься, не стреляют в живых..

Он положил указательный палец на дуло ствола и легким маневром отвел его от себя в сторону. Нурик ещё раз обвел всех стоявших позади меня людей, как бы делая вид, что в последний раз лицезреет их в живом виде, и, перекрестив толпу жестикуляцией, имитирующей ироничную заботу, вскоре скользнул в свое скопище соратников, поспешив удалиться. Но только как наш противник покинул здание, с нами началось происходить что-то невообразимое: головы наши стали мятежными, и сумасбродные мысли полились рекой из каждого, без исключения.

— Я тебе говорил, что ты ее погубишь! — Серый, вырвавшись из-за спин толпы, яростно налетел на меня, прижимая мое тело к стене. — Ты доволен?! Наигрался в любовь?! А теперь ей угрожает опасность, идиот!!!

— Остынь, Серега! — Кот и многие другие начали оттягивать его от меня, пытаясь потушить огонь в нем, воспламеняющий и меня самого, но не только мы полыхали в эти трудные минуты.

— Он прав! — Толстяк Тим, содрогаясь пухлым лицом, рьяно выкрикнул свое мнение, когда нас уже расцепили, и вот именно здесь брала начало последующая словесная перепалка.

— Да, это вы двое повели нас на это дело! — Один из близких друзей Серого поддержал выпад толстяка, яростными словами обвиняя меня и Макса в сложившейся ситуации. — Теперь что прикажете делать с нашими семьями?! Куда им прятаться после того, как нас убьют?!

— Заткнись, сыкло! — Лехина спина, как щит, перекрыла опешившего Макса. — Если кого-то обвинить хочется, так давайте, сыпьте сюда! Это была моя наводка!

— Кто сыкло то?! — Правый хук резко вылетел в лицо Лехи сбоку, и тут же началась массовая драка, в которой не было победителей или проигравших, а лишь те, кто хотел просто выплеснуть эмоции, закипающие в бульоне страха и отчаяния.

Но Макс, на коего никто не посмел напасть, выудил у меня пистолет из рук и сделал ровно то, что требовалось от лидера: он прервал бессмысленный бой, выстрелив в потолок. Оскорбления и борьба прервались, но ненависть в этих людях продолжала кипеть изнутри.

— Что вы устроили?! — Челюсть Макса отвисала от напряжения и смыкалась лишь когда он вещал. — Мы столько лет работаем вместе, отдыхаем, дружим семьями, помогаем друг другу, а теперь что?! Вы готовы сожрать и меня, и Ника, и самих себя?!

— Дружба дружбой, Кот, но, как предводитель, ты должен был предусмотреть опасность этого дела! — Артем, мой друг, старинный товарищ, даже он решил высказать слово против. — Разве нет?! Так зачем тебя вообще слушать, если даже воры больше не покровительствуют тебе?! Что теперь прикажешь делать?!

— Нужно бежать! — Самоха, явствуя дрожащий голосок в атмосферу этих стен, выкрикнул свое решение и тут же получил одобрительные возгласы, как минимум половины присутствующих.

— Нет! — Как гроза среди ясного неба отрезал всех наисуровейший Юра и, грозно отхлестав каждого своим неистовым взглядом, прошелся всей своей габаритной мощью ближе ко мне с Максом, но путь к нам ему плотно перекрыли наши сторонники, коими были Игорь, Леха и еще несколько ребят. — Ник, теперь должен возглавить нас! — Рука его с выставленным указательным пальцем поднялась в мою сторону, и с каждой секундой паузы Юры в массе нарастал одобрительный гул, они один за одним у него за спиной соглашались с таким решением. — Не зачем бежать и скрываться, я считаю, что Ник сможет решить этот вопрос и направить нас в правильном направлении.. — Вся махина его развернулась к большинству, требовательно оратурствуя. — Он старше всех из нас, и законники уважают его… Он лично при мне два раза отказывался от короны вора, что уже является причиной почтительности к такой личности… Незапятнанная честь для него важнее всего, и поэтому благодаря ему мы и останемся завтра в живых!

Те, кто еще пару минут назад били друг другу морды и в борьбе валялись на полу, сейчас вновь стали под одну гребенку и оглашали обоюдное согласие по поводу моей кандидатуры на пост главаря группировки, известной под названием Бородинские. Макс же, тяжело вздохнув, посмотрел на меня уже совсем устало, но без какого-либо укора и протяжным кивком дал свое покорное, под гнетом мнения большинства, согласие.

— По чести хотите поступить? — Я, как крейсер по воде, прорезался сквозь защищавших нас с Максом парней и вышел в самый центр, следуя за своими словами, громко вылетающими из моих недрогнувших уст. — Тогда достаньте спрятанные Калашниковы и готовьтесь к завтрашнему бою с настоящим врагом, а не с тем, которого вы пытались найти сегодня здесь в друг друге… Соберите всех, кого можно подрядить… Любого мужа, который будет способен держать оружие в руке… И тогда, возможно, мы дадим отпор без потерь… Вспомните уже наконец, что мы такие же преступники, как и они, из крови и плоти, что и им есть бояться кого!

Входная дверь за мной грузно захлопнулась, и я выдернулся на улицу, покинув свой каганат в спешке, без слов прощанья, уходя по-английски. Мои мысли переполняли уставший разум, от чего я выгорал скоротечно, как зеленая листва под долгим днем неестественно жаркого лета, сжимаясь изнутри от леденящих душу угроз армянина. Мне хотелось вырваться из этого города, покинуть друзей без объяснений, без ненужных уловок, обманов. Скинуть с себя балласт ответственности за их жизни и прямиком лететь к самому дорогому человеку. Забрать ее, любящую меня горячим сердцем Олю, растолковать ей все и уехать вдвоем в сторону бескрайней России, не обинуясь лететь без оглядки на просторы лесов, гор и полей, в которых неподвластны наши время и жизни врагам..

Но сообщение в телефоне провибрировало о своем прибытии, и, бегло прочитав его короткий текст, я тут же поймал такси и забыл обо всем, ведь новые мысли, горстями толкаемые в мой разум благодаря новой надежде, откинули все минувшие, смутные в своем исполнении планы..

Минут двадцать мне потребовалось, чтобы добраться до нужного места, где даже сама возникшая из ниоткуда надежда перетягивалась противным чувством пренебрежения от предстоящей встречи из-за личного презрения к адресату, что мой организм готов был призвать рвотный рефлекс в действие безотлагательно. Но, сдержавшись и щедро оплатив поездку водителю такси, вопреки тошноте, я вышел стерильным наружу, где вовсю толчея громкой и веселой молодежи сновала быстрым шагом по брусчатке центра города, извергая в мир смех, радость, музыку и безоглядную жизнь. Наконец, пробившись сквозь эти пестрящие энергичными красками потоки движения, я оказался перед охраной уже работающего во всю ночного клуба. Двое блюстителей порядка поверхностно обыскали меня прежде, чем я вошел внутрь, где различные краски света, мерцавшие в такт быстрой танцевальной музыки под темным куполом сего масштабного пространства, без прилюдий ударили меня всем естеством. От чего я не заметил, как оголенные девушки-стриптизерши, извиваясь своим телом в воздушном танце, окружили меня, прельщая к сексуальным желаниям, и, быстрыми шагами прорвав их любезное гостеприимство, я сразу двинулся к винтовой лестнице, ведущей наверх, где по подъёму мне не раз встретились и другие красавицы, но с более-менее закрытой формой одежды, которые тоже достаточно недвусмысленно подавали мне знаки внимания. Не обращая своего взора на их соблазнительные взгляды, я быстро поднимался к своей цели и настолько преисполнился ею, что ненароком вздрогнул, когда передо мной воплотилась персона, которая мне и прислала коротенькое сообщение еще двадцать минут назад. Сие лицо радостно встретило меня, громко и дружелюбно восклицая эмоциональным криком слова, чтобы перекрыть ими музыку.

— Ники, брат! — Невысокий мужчина с легким переизбытком жиров в организме приобнял меня, как давно забытого родственника из дальних краев. — Я не думал, что ты сорвешься сюда так быстро!

— Он мне нужен трезвым! — Прокричал я в ответ, но пухлячок, боясь меня разочаровать сразу, для начала стёр улыбку с лица, а потом, уже спустя пару секунд, не таким радостным тоном промолвил.

— Он уже.. — Круглое его лицо сблизилось с моих ухом, и он, можно сказать, прошептал. — Он уже занюхал… Веди диалог деликатно, как ты умеешь, я тебя умоляю..

Он отпрянул своим громоздким весом с виду плюшевого тела и указал в конец коридора второго этажа, где за множеством занавесей скрывались гости VIP-ложи, без совести и преследующей её по пятам тоски, отдыхавшие под тенью вуали в компании алкоголя, запрещенных веществ и легкодоступных утех. Уточнив маршрут поконкретнее, я, не теряя времени, двинулся дальше, также настоятельно удерживая маршрут к ориентиру своего последнего упования. Вскоре, преодолев расстояние длинного коридора, декорированного разными предметами современного искусства, я рывком отодвинул штору и, узрев нужного мне персонажа, без приглашения зашел за порог занавеси.

— А, это ты, — передо мной в гордом одиночестве восседал Буров, руки его были обездвиженно закинуты на высокую спинку дивана, а ноги сложены на столе, ровно между дорожек белого порошочка, рассыпанного по гладкой поверхности какого-то красивого дерева, и только голова у него болталась по сторонам, как неприкаянная, из которой доносились слова медленным, расплывчатым голосом прогнившего насквозь наркомана. — Ты еще в городе? Я бы… На твоём месте уже покинул пределы его досягаемости..

— Значит, ты уже проинформирован, — я встал напротив него, чтобы не утруждать голову омерзительного капитана вертеться в мою сторону. — Если мы дадим согласие работать на тебя при взаимовыгодных условиях, ты сможешь обеспечить нам безопасность от британцев и воров?

— Безопасность хочешь? — Он попытался рассмеяться громко и звонко, но вышло слишком слабо и даже унизительно, так как горло его поперхнулось, и кашель на некоторое время прервал диалог. Но вскоре, поборов раздражение бронхов, он побрел словесностью объяснять мне свое положение. — Законников я бы приструнил на раз, а вот с британцами дела обстоят много серьезнее, ближайшие пару месяцев они неприкасаемы… Нельзя никому их трогать, поэтому Клим и отказал вам в поддержке, поэтому и я откажу, несмотря на твою смелость и способность перешагивать через себя.. — Он достал сигарету и закурил, наконец-то спустив свои руки со спинки дивана. — Ведь ты ненавидишь меня из-за смерти того мелкого прыща, и я уважаю таких людей, которые готовы спрятать нутро глубоко внутрь, пойти на уступки ради чего-то большего, чем честь и достоинство..

— А оно есть, это большее? — Я присел на корточки, чтобы прямо посмотреть в его опущенные, во всех смыслах, глаза.

— Власть над судьбами, над теми, кто, возможно, лучше тебя, сильнее, умнее, богаче, но именно власть в твоих руках может разнести в пух и прах все эти качества, и нет ничего большего, чем она.. — Голова его припала к поверхности столика, и он вдохнул в свой нос того рассыпчатого вещества. — Ох, Ник… Знал бы ты, кого я сегодня буду здесь драть..

— Совет дашь? — Я понимал, что ему плевать на нас, но уже собираясь покинуть это заведомо умерщвленное тело, решил спросить напоследок.

— Они.. — Буров, хлопая болотными глазами, ненадолго умолк и, видимо, поймав приход, тут же как-то быстро подал ускоренный голос, словно заведенный моторчик по выбрасыванию слов заработал в нем на полную мощь. — Обычно… Они не забивают стрелки, чтобы кого-то наказать или убить, чаще всего они просто приходят и уничтожают врага, обидчика… Без предупреждения… Так что у вас, я думаю, есть шанс остаться в живых, но тут пятьдесят на пятьдесят, я бы не стал делать ставку на статистику… Эти люди непредсказуемы..

— Что бы ты сделал на нашем месте? — Пока он тараторил, я придумал новый вопрос, более конкретный, надеясь услышать что-то полезное.

— Бежал бы, не оборачиваясь, с наличными и новыми документами.. — Он выпалил сразу же, ни капли не размышляя, будто зная ответ заранее. После чего я, увидев двух сногсшибательных девушек в коротких платьях на входе, поспешил удалиться, но, переступая порог, в мой затылок донеслись последние слова капитана. — Ник, но если выживете завтра, долг ваш будет снова актуален..

Обратно я брел уже медленно, совершенно пьяной походкой, толкаясь плечами с людьми и стенами, безрассудно не считаясь с дистанцией. Свет уже начинал слабо мигать в моей голове, ведь последняя надежда иссякла, теперь даже самое гадкое существо, само зло во плоти человека, отказалось помочь нам. Если уж Буров страшился перед ликом нашего противника, то я совсем не знал, как должно было трястись нам, неизбежно шагающим к смерти..

Часы тикали у меня на руке, а я все гулял, как приведение, бродил, как призрак среди людей огромного города, одиноко и потерянно прохаживаясь по цветущим жизнью и никогда не спящим улицам… Завтра наступит совсем скоро, лишь думалось мне, и я ровно так же, как безапелляционно, так и безвыходно понимал, что его нельзя остановить никакой из известных человечеству сил..