Застенец

Глава 12

Поначалу казалось, что все идет просто превосходно. Солнечные лучи пробивались через щит, лаская последними объятиями тепла. В воздухе расстилался запах дыма от печных труб и пыли, забившейся меж мостовой. Наверное, впервые за все время я почувствовал себя на своем месте.

Будто всю жизнь только и делал, что ходил по утрам в лицей, а после обеда возвращался обратно. Шагал, приподнимая фуражку, встреченным прогуливающимся господам (почему-то здесь любили юнкеров), которые благодушно здоровались. Обходил изредка попадающиеся лошадиные кучи. Да, не очень живописно, зато в этом мире точно нет экоактивистов, и никто не требует пересесть с обычных авто на электромобили.

Я дошел до переулка, соединяющего две основные улицы, и свернул в него. Как правило мы ездили другой дорогой. Но я худо-бедно стал ориентироваться в местности, потому решил срезать.

Вот только стоило оказаться в длинной пешеходной кишке, где экипаж точно не проедет, как внутри кошки заскребли. Это не было похоже на то состояние, когда я встретил пугало. Нет, никакого ужаса или желания сделать что-то с собой не возникло. Лишь чувство необъяснимого животного страха.

Я обернулся, положив ладонь на рукоять кортика. Последний вообще постоянно мешался, то и дело отбивая ляжку. Но считалось, что это неизменный атрибут лицейской формы. Говорят, один из семерок-простолюдинов, забыл как-то кортик, так лично Зейфарт отправил его домой, отстранив на день от занятий.

Но из оружия у меня был только этот тонкий кинжал с граненым обоюдоострым клинком. Это не туалет, да и в окрестностях не видно Бабичева — поэтому можно пустить кровь возможному обидчику. Если он будет.

А он был. За мной двигался рослый мужчина в плотном пальто типа реглан. Очень модным, кстати, в местном Петербурге. Лица я не разглядел. Незнакомец натянул шляпу по самые глаза и будто бы смотрел себе под ноги. Вот только двигался чересчур проворно, почти бежал.

И тут я напрягся. Меня почему-то очень насторожила его гражданская одежда. Уж как-то я привык к военным или жандармским мундирам. И в их присутствии чувствовал себя в безопасности. Сейчас же внутренний голос надрывался на все лады. Он кричал, что пора рвать когти, улепетывать, что есть духу, делать ноги пускаться наутек, а еще меньше читать перед сном что попало. К примеру, словарь синонимов. Гребаный Пал Палыч, не кладет на место книги.

За то недолгое время существования в этом мире я привык к своему статусу. Что меня охраняют жандармы, что мне прислуживает Илларион, что в подаренной императором грамоте написано красивое слово граф. И Ирмер-Куликов, наверное, узнал бы причину собственного преследования.

А вот Коля-Кулик даже разговаривать не стал. Он здраво рассудил, что коли его никто не видит, то стесняться некого. Поэтому припустил так, что только пятки пыльных штиблет засверкали, да кортик стал привычно бить по ляхе.

Незнакомец бегать не собирался. Он явно понимал, что молодость и мои крепкие ноги в данном случае зарешают. Но оказалось, что и отпускать меня на все четыре стороны преследующий не собирался. Я лишь в самый последний момент почувствовал, как позади уплотняется воздух. И тогда дернулся в сторону, как заяц, понимающий, что вот-вот окажется в пасти у лисы.

Мостовая вздрогнула, осыпав меня каменной крошкой, а я рухнул, в последний момент успев выставить перед собой ладони. Кистень прошел мимо, даже не задел, но все рассказал мне о своем создателе.

Целился тот в ноги, видимо, хотел сначала обездвижить. Это хорошо. С одной стороны. Потому что убивать, по крайней мере сразу, он не собирался. Иначе применил бы что посильнее. А незнакомец мог, я это понял.

Как различить, к примеру, семерку и четверку, если они будут использовать одно и то же заклинание? Да очень просто. Кистень семерки может сломать тебе пару ребер. А вот заклинание четверки сделает из груди фарш с перерубленными костями. Ну, и сам кистень будет больше, четче, быстрее.

Я еще слабо разбирался в рангах, однако сразу понял, передо мной не середнячок. И догадался, что нужен незнакомцу относительно живым, но никак не невредимым. К примеру, только что он пытался сломать мне ноги. А сейчас, продолжая приближаться, кастовал новое заклинание.

Меня, наверное, можно было назвать самым крутым начинающим теоретиком. Я невероятно хотел научиться, как здесь это называли — волшбе. Другими словами колдовать. Создавать заклинания, работать с амулетами, а там, чем черт не шутит, дорасти до реликвий.

Поэтому прочитал всю доступную информацию о всех заклинаниях и их формах. И когда незнакомец очертил невидимую сферу, став ее быстро заполнять, я сразу понял, что он делает.

Заклинание называлось Очарование. Правда, ничего очаровательного в нем не было. Оно относилось к третьему рангу и разрешалось к использованию только жандармам, когда речь шла о государственной безопасности. Ты оставался в своем разуме, но без воли. И полностью подчинялся заклинателю.

Существовало и множество оговорок. К слову, если ранги противников примерно равны, то Очарование может и не сработать. К тому же, от него можно легко защититься, если успеть понять, что обидчик собирается сделать. Я вот понял, только толку с того, когда в одном углу ринга как минимум тройка, в другом нулевка. И ладно бы, если «Балтика» нулевка, а то ведь полная.

Но руки, будто живущие своей жизнью, взметнулись перед собой. Не знаю, на что я рассчитывал. Понимал, что ничего не получится. Но и просто так сидеть и ждать, пока меня выпотрошат, как рыбу, не собирался.

Существовало всего два основных защитных заклинания. Нет, после придумывали множество дополнительных, ту же Баррикаду, которую демонстрировал Зейфарт. Вот только основных заклинаний было два. А все остальное — уже их производные.

Первое называлось Кольчуга и ограждало от физического воздействия. К примеру, я мог накинуть ее на себя и выдержать удар Кистеня. Мог бы, если бы умел.

Второе заклинание именовалось Эгидой. И уже блокировало любое магическое воздействие. Я когда прочитал о нем в самоучителе, чуть не подскочил на месте. Мол, господа разведчики, все выяснил, забирайте меня обратно. Потому что если на основе Кольчуги делали амулеты, то могли использовать и Эгиду.

Оба заклинания были пятого ранга. Обучались им, как правило, либо под выпуск, либо на старших курсах. Уж слишком непростая форма создания. Точнее, у Кольчуги попроще, потому что она повторяла существующий предмет, а вот с Эгидой все выходило сложнее.

Но сейчас это заклинание я и создавал. Мои пальцы порхали бабочками, проворно сплетая, именно сплетая заклинание. Узлы ложились один на другой, образуя сложную защитную сеть. И… дар работал.

Наверное, будь ситуация менее напряженной, я бы удивился. К счастью, сейчас не было времени для выражения эмоций. Я выставил крохотную Эгиду перед собой как раз вовремя, незнакомец выковал заклинание и ударил.

Скажу честно, приятного было мало. Словно ты залез в пустую железную емкость, а снаружи по ней лупят кувалдой. Одно радовало, судя по закушенной нижней губе — незнакомец злился. Видимо, что-то пошло не по плану, так?

Но между тем он продолжал сокращать дистанцию. А я все так же лежал на разрушенной мостовой, с трудом держа на вытянутых руках перед собой Эгиду.

Шаг, второй, третий!

Резкий удар по скуле заставил перестать выкачивать магические силы и уйти в глухой блок. Незнакомец решил комбинировать свою атаку кулачным боем. И, надо отметить, эффект неожиданности оказался на его стороне.

Первые секунд десять я позволял ему себя бить, съежившись покруче эмбриона. Подтянул ноги и согнул руки, прикрывая внутренние органы. К сожалению, жизнь меня не баловала и пару раз приходилось находиться в образе боксерской груши. Которую при этом бьют ногами. Поэтому я знал, не дай бог, если тебе отобьют печень или порвут селезенку. Конечно, если по лицу попадут — это неприятно. Но опущенные почки намного хуже сломанного носа.

Незнакомец трудился без устали, молотя катающегося по мостовой меня. Прям будто я ему что-то плохое сделал. Денег занял или дочку испортил. Но при этом он как-то слишком увлекся, забыв о собственной защите.

Конечно, с той позиции, в которой я находился, пытаться вести равный бой с превосходящим по силе и весу противнику было бесполезно. Поэтому я решил драться без всякой чести.

Уличил мгновение, рывком выдернул кортик и ударил наотмашь. Мой обидчик вскрикнул, отпрыгивая в сторону и схватившись за ногу. Серый камень оросился рубиновыми каплями крови. Вот только я понимал, ранение несерьезное. Скорее я его разозлил, чем нейтрализовал.

Бог его знает, что творилось в моей голове. Но я одной рукой выковал самое странное заклинание в своей жизни. Форма… да не было у него никакой формы. Сначала я хотел создать Кистень, но по ходу понял, что не успею. Опытный маг поймет мои манипуляции прежде, чем я закончу сотворение. Поэтому это сырое, непонятное и странное и бросил в преследователя. И несказанно удивился, когда незнакомца откинуло на пару метров.

Досматривать мне это кино не хотелось. Поэтому я вскочил на ноги и рванул прочь из переулка. Тело взрывалось острой болью на каждое движение, но жалеть себя времени не было. Я скрипел зубами и бежал. Прочь отсюда, навстречу широкой улице. Сейчас я закричу, позову на помощь.

Выскочив на мостовую, я почти завыл от досады. Обычно заполненная людьми улица была практически безлюдна. Только в метрах шестидесяти от меня удалялся извозчик на кривой телеге, да в одной из парадных мелькнула, скрываясь, кринолиновая юбка.

Мне нужно было бежать за извозчиком. Не потому, что надеялся его догнать — там находился мой дом. Вот только что меня ждет? Самарин был прав, мой дом не моя крепость. Ни защитного заклинания, ни родовой печати, ни оборонительной реликвии там нет. Бежать туда, попросту множить число жертв. Илларион, конечно, крепкий мужик, но против мага ему не сдюжить.

А вот с другой стороны, в обрамленным осенней желтизной сквере, слышались голоса. Много голосов. Там кричали, требовали, вопили от радости. И я понял, что именно там происходит. Миры были разные, менталитеты тоже, а игра одна. Там гоняли в футбол. Может, мага остановит наличие большого количества свидетелей? Ведь не будет же он калечить меня при всех?

Изо рта вырвался стон, но я все же затрусил в сторону сквера. Едва добежал до угла дома, как из переулка показался незнакомец. Он вскинул руку, но я уже скрылся за зданием.

Под ногами шуршала трава вперемешку с палой листвой, сердце норовило выскочить из груди, а сам я напоминал огородное пугало. Мундир испачкан в пыли мостовой, фуражка осталась в переулке, хорошо хоть, что кортик не забыл.

Голоса раздавались все ближе. И казались мне ангельскими.

— Куда ты бьешь, песья нога?!

— Да ты мне тоже не отдаешь, ирод.

— Не был бы пентюхом таким, отдавал бы.

— Ах ты!

От кулачного боя небольшую группу подростков спасло мое появление. Одного взгляда хватило, чтобы понять — передо мной простолюдины. Дети ломовых ванек, рабочих, трактирных людей и прочей обслуги. Одеты просто — рубахи, штаны до щиколоток, стоптанная обувка. Пара так и вовсе босиком. Это в сентябре-то.

Перед импровизированными воротами, в роли которых выступали деревья, стояли двое. Худой, как лист, высокий и рыжий парень с щербинкой между верхних зубов и толстый, но не менее высокий увалень, с лицом усеянным веснушками. Последний, видимо, и был пентюхом, чтобы это не значило.

Я согнулся, опершись руками на колени, и обернулся. Никого. Либо оторвался, либо незнакомец понял, что дальше меня лучше не преследовать. Фуф, можно выдохнуть.

— Благородие, случилось че? — спросил Щербатый.

— Нет, все нормально, — махнул рукой я. — Просто решил бегом заняться.

Рыжий кивнул, мол понятно. Но в его глазах я прочитал: «Какой только фигней эти аристократы не занимаются».

— А это вы здесь что, в футбол играете? — решил я сменить тему.

— Играем, — не без гордости взял в руки коричневый кожаный мяч Толстяк.

— А можно поглядеть?

— Гляди, благородие, чай не театр, платить не надо, — хмыкнул Щербатый. — От ворот разводи.

Забавно, еще минут пять назад меня пытались убить. Ладно, не убить, а серьезно покалечить. А я даже выжил, потому что создал два заклинания. Да еще каких. Одно из них вообще-то пятиранговое. Как, зачем, почему? Одни вопросы.

Теперь же я будто забыл обо всем. И все потому, что снова следил за тем, чем занимался всю жизнь. Футбол был отличным способом от дурного настроения. Когда выходишь на поле, существуешь только ты, мяч и чужие ворота.

Пацаны играли восемь на восемь. Да еще в каком-то чересчур варварском построении с одним защитником. Я вдруг запоздало понял, что в этом мире не было радио и телевидения. И футбол не стал главной спортивной религией для всех остальных. Соответственно, и не получил должного развития. Тут все просто, количество всегда переходит в качество. А если в стране всего несколько клубов, то откуда взяться Яшиным, Блохиным и Стрельцовым. Тоже касается и тактики. Интересно, они до сих пор катеначчо используют? Да блин, или его тоже не было и все играют по банальной пирамиде, когда крайние полузащитники то опускаются в оборону, то поднимаются в атаку?

На эти вопросы пацаны вряд ли могли мне ответить. Играли они в банальный дыр-дыр. Это когда вратари старались вынести подальше, а остальные пытались зацепиться за мяч. В пас почти никто не играл. Каждый старался обвести всю команду. И, конечно, ничего не получалось. К слову, играли ребята жестковато. И это без щитков. Вот в очередной раз один из них, носатый коротышка получил по ногам и хромая, отполз в сторону. На сегодня с ним все.

— Ребят, а можно с вами? Вместо него? — указал я на выбывшего.

Конечно, сейчас состояние было не самое идеальное. Будто у отбивной, которую забыли пожарить. Но я ничего не мог с собой поделать. Внутри невероятно зудело.

— Благородие, лучше не надо, — шмыгнул носом Толстяк. — А то тут так наваляют, что к папеньке побежишь жаловаться.

Остальные нестройно захихикали. Ну вот никакого уважения к дворянам, хоть крепостное право возвращай.

— У меня нет папеньки. Так что, возьмете или боитесь?

— Мы предупредили, — хмыкнул Щербатый. — Чтобы потом не жаловался.

Я кивнул, заходя в одну из команд. Хотел было снять мундир, чтобы не испачкать, да с другой стороны, хуже точно не будет.

Прошло всего пару минут и вот я уже бегаю среди толпы возбужденных пацанов, которые ломятся гурьбой за одним мячом.

Если говорить откровенно, скилл у меня был выше, чем у всех их вместе взятых. Все-таки всю жизнь в футбол играл. Даже в нынешнем состоянии и неудобной обуви. Но я попросился к ним, не чтобы доминировать. Мне хотелось показать другую игру, а не ту, к которой ребята привыкли.

Первые несколько раз, когда получалось отбирать мяч, я даже не пытался проходить сам. Делал пару шагов в сторону, разрывая дистанцию, находил взглядом Толстяка, который оказался в моей команде и решительно играл нападающего, а после отдавал ему пас. Передачи были хорошие, прям в ногу. И большинство тот даже принял. Пусть потом и терял мячи. Ему банально не хватало скорости и дриблинга.

А все это я делал по одной простой причине. Чтобы Толстяк привык ко мне. Стал доверять. Проблема новичков в команде всегда одна и та же — им никогда не отдают пас. Хотя бы потому, что не знают. Но когда ты немного раскроешься, вольешься в коллектив, все меняется.

И вот мне показалось, что этот момент наступил. Я легко отобрал мяч, финтом Кройфа пробросил его в сторону, а после отпасовал Толстяку.

— Обратно дай! — кричал я, обегая защитника.

И Толстяк послушался, исполняя первую и единственную стеночку в этом матче. Я вышел один на один с вратарем, уходя во фланг. А когда голкипер стал заваливаться, пяткой отпасовал на набегающего Толстяка, впечатавшего мяч в воображаемую сетку.

— Ну ты, благородие, даешь, — восхищенно выдохнул он. — А вот эту фигулину, когда бежал в одну сторону, а потом сразу в другую, как сделал?

— Покажу, — улыбнулся я, когда вокруг меня стали собираться все остальные. — Если хотите все покажу, что умею. И научу. Только у меня одно условие…