Застенец

Глава 19

Глядя на житье-бытье полковника от кавалерии, по странному стечению обстоятельств оказавшегося попечителем городских кладбищ и крематория, я пришел к выводу, что живу неправильно. Не нужен никакой дворянский титул и магические ранги. Необходимо найти теплое местечко, которое будет обеспечивать и тебя, и всех твоих многочисленных родственников. Хотя и в нашем мире похоронный бизнес был уделом избранных. В которой точно не попадешь с улицы.

Крематорий оказался действительно огромен. Именно сейчас мы сидели и пили чай в здании, которое можно было назвать центральный офис руководства. Мебель, явно ручной работы, ковры, потрескивающий камин, портрет императора (красивый, кстати, мужик, рослый и здоровый).

— Берите пряники, Ваше Благородие, берите, — предлагал мне Петр Евгеньевич. — Моя кухарка их самолично печет. Ум отъедите.

Я покорно взял пряник и понял, что полковник не врал. Пирожные с нашего трактира не шли с ними ни в какое сравнение.

— Что там с Илларионом, Ваше Высокоблагородие? — поерзал я на стуле.

— Все хорошо. Кровь остановили, пулю вытащили, жизни ничего не угрожает. Послали за Ефим Кузьмичем. Он в городе маг третьего ранга, да и должен мне. Прямо сегодня этого Иллариона на ноги поставит. И, Николай Федорович, можно без официоза. Просто Петр Евгеньевич.

— Хорошо, Петр Евгеньевич, — легко согласился я. От этих высокородий и высокоблагородий во рту пересыхало. — Скажите, а как давно вы выполняете работу полиции? Грабителей вот решили поймать.

— Так все происходящее вокруг крематория имеет непосредственное отношение и ко мне, — развел руками Кузякин. — Сегодня они к вам полезут, завтра ко мне заберутся. Зачем же доводить до критической точки?

— К вам только если полный дурак заберется. Сколько в вашем подчинении человек? И не калеки какие-то, все вооружены. Даже маги есть.

Что было правдой, серомундирных здесь оказалось столько, что в глазах рябило. Вообще, складывалось ощущение, что я попал на какой-то секретный объект, где все присутствующие упорно делал вид, что никакой это не секретный объект, а этот здоровенный лазер, направленный на другой континент, просто элемент декора.

— Ребята из охранки, — легко отмахнулся Кузякин. — Видите ли, к нам сегодня приезжали важные гости. Вот Его Величество и выделил, так сказать…

Петр Евгеньевич был сама вежливость и обходительность, но я понимал, он, мягко говоря, мне что-то не договаривает. Если бы дело происходило в моем мире, я бы сказал, что тут попросту отмывают бабки. Но жандармы, куча охраны, маги… Сложно все для обычной коррупционной схемы. Что-то тут происходило. И я вряд ли узнаю что.

Кузякин явно почувствовал, что тему пора менять. Поэтому взял пряник и, пристально разглядывая его, словно перед ним находился предмет искусства, спросил.

— А вы, Николай Федорович, решили осмотреть владения?

— Да. Мне поступило весьма заманчивое предложение по покупке земли и всего, что на ней находится. И я захотел посмотреть, за что же просят такие хорошие деньги.

— Какие, если не секрет?

Я замялся, думая, отвечать или нет. Но потом все же решил, скажу. Заодно узнаю, во сколько оценивает завод Кузякин. Он вроде мужик бывалый, да еще местный. Ну, и сказал. Совсем не подумав о возможных последствиях.

Кусок пряника вылетел изо рта Петра Евгеньевича, шлепнувшись на стол. А сам попечитель громко закашлялся. Я молниеносно вскочил и принялся бить его по спине, только по ходу осознав, что, возможно, делаю что-то неправильное. Не помню, чтобы в правилах этикета по этому поводу что-то писали. Впрочем, я и не все прочитал. Нудятина же.

— Спасибо, Николай Федорович, спасибо. Практически жизнь спасли, — откашлялся попечитель, утирая слезы.

— Вас так удивила сумма? Понимаю, что дешево.

— Дешево? — рассмеялся он. — Сто тридцать тысяч рублей за кусок непонятно чего? Да там красная цена девяносто в базарный день. Простите, что я так откровенно.

Сказать, что я растерялся, ничего не сказать. Мне думалось, что Билибин пытается меня до нитки обобрать. А тут оказалось, что он чуть ли не благодетель. Мир перевернулся и возвращаться обратно не торопился.

— Почему же? — растерянно пробормотал я. — Земля в Петербурге стоит дорого. Здесь можно построить склад или дома.

— Чушь, — отмахнулся Петр Кузьмич. — Строить склад у черта на рогах, уж извините, но так оно и есть, проку мало. Что до домов… Посмотрите, Николай Федорович, в окно. Ни дороги, ни лавок поблизости, по соседству крематорий. Много найдется желающих здесь поселиться? Нет, когда-нибудь, если бы Петербург разросся…

Он замолчал, погрузившись в какие-то свои думы. А после неожиданно спросил.

— И кто же сделал вам столь щедрое предложение?

— Господин Билибин, — на автомате выпалил я.

— Всеволод Кириллович? — задумчиво пригладил бакенбарды Кузякин. — Любопытно. Возможно, у него действительно есть здесь какой-то свой интерес. Кто знает… Однако что мы все о делах, да о делах. Николай Федорович, не сочтите за дерзость, но ведь вы застенец.

Я кивнул. Факт, который было бы глупо отрицать. К тому же собеседник не спрашивал.

— Расскажите мне, как у вас там? Хоть немного. У нас каких только слухов не ходит. А вот так, из первых рук, так сказать, никто ведь и не расскажет.

Я пожал плечами. А что? Мне не трудно. Да и вряд ли я какую-то государственную тайну нарушу. Поэтому я стал повествовать. Про самоходные машины (что Петр Евгеньевич воспринял с легкой улыбкой, мол, знаем, видали), про самолеты (улыбка застыла и уголки рта стали медленно опускаться), про интернет и передачу данных (следом вытянулось в удивлении и лицо попечителя). Признаться, такого благодарного слушателя у меня не было давно. Даже друзья в лицее то и дело перебивали.

— Однако, — только и протянул Петр Евгеньевич, когда я закончил. — Сколько всяких чудес напридумывали.

— И вы бы напридумывали, если бы не магия.

— Может быть, — серьезно ответил попечитель. — Все может быть.

Наверное, мы бы проговорили еще час или два. В кабинете полковника было тепло, горячий чай оказался терпким и вкусным, пряники мягкими, но тут в дверь постучали.

— Входите, — голос Кузякина тут же преобразился в повелительный. Наверное, именно так он и командовал на военной службе.

Один из серомундирных просочился в кабинет, мелкими шажочками приблизился к начальнику и что-то зашептал на ухо. Нет, врет Петр Евгеньевич, при всем моем к нему уважении (а мужик мне действительно понравился). Охрана здесь совсем не временная, а вполне постоянная. Вон как он их выдрессировал.

— Ну вот, — поднялся на ноги попечитель. — Жив ваш слуга, Николай Федорович. И вполне здоров. Конечно, пару дней рана потянет, но бегать-прыгать уже сейчас может.

Я облегченно кивнул, размышляя о своем. Несмотря на нашу развитую технологи и отсталость магов, и в их мире были свои плюсы. Например, те же лекари. После подобного ранения, даже если бы врачи успели все залатать, Илларион еще бы несколько недель не вставал с койки.

— Ну все, иди, — бросил Петр Евгеньевич своему подчиненному. И дождавшись, пока тот скроется, обратился ко мне вкрадчивым голосом. — Я бы очень хотел, чтобы этот досадный инцидент остался между нами. Незачем Его Светлость Игоря Вениаминовича беспокоить по пустякам.

Я ухмыльнулся. Получается, попечитель знает про Максутова и наши отношения. Забавно. А если знает случайный человек, скорее всего, известно и всему Петербургу.

— Это в знак моего глубочайшего расположения, — рука полковника скользнула к столу, отработанным движением открыла выдвижной ящик и вытащил пухлый конверт. — И за все доставленные неудобства.

Вообще, это действие походило на взятку. Хотя бы потому, что взяткой и было. С другой стороны, мы как раз оба не очень заинтересованы, чтобы история со стрельбой на заводе пошла дальше крематория. Как бы забавно это не звучало. К тому же, я не совсем в том положении, чтобы корчить из себя самого честного человека в мире. Дают — бери.

Я и взял. Открыл конверт, увидев кредитные билеты золотого стандарта номиналом в сто рублей, на которых была изображена Екатерина II. Судя по внушительной стопке, здесь их либо пятнадцать, либо двадцать. Я даже в уме прикинул, на сколько мне этого хватит. Поэтому убрал конверт и протянул полковнику руку.

— Рад был с вами познакомиться, Петр Евгеньевич.

— Взаимно, Николай Федорович. Ежели не продадите завод, милости прошу, в любое время в гости. И если возникнут трудности, постараюсь помочь чем смогу. Я ваш должник теперь.

— Я думал, что мы обо всем договорились, — помахал я конвертом.

— Это да. Но вы еще спасли меня от позорной пряничной смерти, — рассмеялся полковник.

Вот какие все-таки хорошие люди эти военные, когда речь не идет о их службе. Такое ощущение, что с ними можно разговаривать обо всем. В противном же случае, они сразу скучнеют, сереют, замыкаются. Выход один — не беседовать с ними о делах.

Петр Евгеньевич оказался в высшей степени приятным человеком. Кроме денег он предоставил мне свободный экипаж. Наш нанятый возница удрал сразу, как услышал стрельбу. И я его понимаю. На одной чаше весов три с полтинной, на другой собственная жизнь.

— Все-таки две тысячи, — негромко прошептал я, пошуршав «катеньками», как только мы отъехали.

Воровато обернулся и встретился с хитрым взглядом штабс-ротмистра. Мда, не работать мне в госсекторе. Я даже после того, как удачно взял взятку, умудрился спалиться. С другой стороны, какая же это взятка? Скорее компенсация.

— Что говорите, господин? — спросил Илларион.

Не могу сказать, что он был, как новенький. Все же крови потерял ощутимо, однако выглядел вполне прилично. Чуть бледноватый, заторможенный, но живой и невредимый. А еще над ним висела незнакомая мне форма заклинания. Лекарь сказал, что она сама собой пропадет через пару дней.

— Я говорю, что пытаться тебя убить вполне выгодно. Если не до смерти, конечно. Хочешь, мы из тебя крутого автоподставщика сделаем? Ах, у вас же авто нет. Тогда будешь под проезжающих лошадей бросаться. А я потом денег с них требовать. Как я придумал, а?

— Шутки у вас, — нахмурился Илларион. — Скорей бы до дома добраться и лечь. Будто кишки все вывернули.

— А вот по этому поводу можешь не торопиться. Потому что едем мы не домой.

— Куда ж собрались? — совсем расстроился слуга. — Вон и дождь вроде собирается.

— Да тут недалеко, — вытащил я знакомую визитку. А затем обратился к вознице. — Остановите, пожалуйста.

Вообще, это называлось недостаточной выборкой при принятии решения. У меня было два мнения относительно цены на завод. И оба, так сказать, весьма сомнительные. Одно по причине высокой стоимости, другое из-за низкой. Нужно было третье, независимое. Конечно, можно поехать к какому-нибудь оценщику и потратить полдня, но у меня под рукой был вполне подходящий для этого дела офицер.

— Ваше Благородие, — обратился я к штабс-ротмистру. — Можно вас на минутку?

— Конечно, — ответил тот, спрыгивая с пролетки и подходя ко мне.

— Прошу прощения, что говорю с вами о таких пустяках, но в данный момент вы наиболее подходящий собеседник. Скажите, гипотетически, может ли быть любопытен для покупки мой завод?

— Если будет интерес, то почему бы и нет, — ответил он, пожав плечами.

— А будь у вас денег столько, сколько вы пожелаете. И вы бы решили приобрести его. Сколько бы дали?

— Право, Ваше Благородие, о чем вы? У меня усиленный годовой оклад пять двести.

— Гипотетически, — устало повторил я.

— Ну, если гипотетически. Тысяч за семьдесят-восемьдесят.

Я грустно вздохнул.

— Ваше благородие, вы не подумайте, не в вас дело, — понял он превратно мою реакцию. — Но земля на отшибе. Если под доходные дома, то все сносить и перестраивать. Дороги нет. Да и соседство, мягко скажем…

— Да, где-то я это слышал, — сказал я. — Вот только там мне давали девяносто. Спасибо, едем дальше.

Я дошел до возницы.

— Пересечение Малого проспекта и Четвертой линии.

— Куда собрались-то, господин? — спросил Илларион.

— Проверить одну теорию. Ну, или внезапно разбогатеть. Одно из двух.

Торговый дом «Туда и обратно» располагался в небольшом четырехэтажном здании на самом углу. И судя по очереди из ломовых ванек, грозных приказчиков, артелей грузчиков и многочисленных покупателей, дела у Билибина шли вполне неплохо. Может, сто пятьдесят попросить? Раз уж он такой альтруист.

Жандармам мое путешествие явно пришлось не по вкусу. Они расталкивали людей, прокладывая себе путь ко входу, и грозно смотрели по сторонам. А я тем временем уцепился за ближайшего приказчика.

— Добрый день, подскажите, где мне можно найти Всеволода Кирилловича?

Тот, замученный и уставший, хотел сначала сказать что-то грубое, но внезапно его взгляд упал на моих сопровождающий. Бог знает, о чем этот бедолага подумал. Может, что хозяина сейчас повезут в Третье Отделение? Или его самого туда поволокут, если начнет хамить.

— Пойдемте, — только и сказал он.

Напрасно я думал, что внутри будет поспокойнее. Напротив, самый бедлам творился именно здесь. Постоянно кто-то пробегал, махал бумагами, кричал, торговался. Что-то падало, грохотало, взвизгивало, звенело. Я даже не понял, как мы пробрались через эту вакханалию к лестнице и поднялись на третий этаж. Здесь уже приказчик оставил меня и жандармов в крохотной приемной, а сам ушел доложить. Впрочем, скоро вернулся, жестом приглашая войти.

— Ваше Благородие, останьтесь здесь, пожалуйста, — сказал я штабс-ротмистру. — За меня не беспокойтесь. Он недом. Даже если что выкинет, я смогу себя защитить.

По лицу жандарма пробежала легкая тень сомнения, однако наше недавнее приключение, видимо, повысило мои акции. Он коротко кивнул, а я вошел внутрь.

— Николай Федорович, — подался навстречу Билибин, улыбаясь намного меньше, чем в день нашего знакомства. — Чем обязан?

Вообще, складывалось ощущение, что он не сказать, чтобы рад мне. Скорее как раз наоборот. Он вел себя как человек, к которому сейчас должны прийти на вписку друзья, а тут появился тип, которого не приглашали.

— По поводу вашего предложения, — я подумал, вспоминая какое-нибудь удачное местное выражение. В голове пришло только единственное слово. — Давешнего.

— Предложения? — будто бы удивился Билибин.

— По поводу покупки завода.

— Ах, это, — отмахнулся торговец. — К сожалению, мне уже предложили более подходящую землю. Чуть ближе к городу и по более подходящей цене.

Я улыбнулся этому лжецу. Никакого сожаления ты не испытываешь. И ничего тебе не предлагали. Что-то изменилось с нашей последней встречи. Что именно? Вряд ли на территории моего завода находилось нечто, а теперь оно пропало. Золото, нефть или волшебные прибамбасы. Все, что можно, оттуда давно уже вытащили.

Значит, это было не на заводе. А рядом. К примеру, на земле крематория. Мне вспомнилась процессия утром. Жандармы на кьярдах, серомундирные, общая раздраженность и готовность палить во всех почем зря.

Что-то было на территории крематория. И именно поэтому Билибин хотел за огромные деньги купить мой завод. Для чего? Чтобы следить или попытаться украсть это нечто? Какую-нибудь реликвию? Вполне возможно. Вот только ее перевезли. А Билибин, как человек считающий, что в его деле информация не бывает лишней, узнал об этом довольно скоро. Наверное, почти сразу. Вот и изменил решение.

— Очень жаль, — сказал я, чуть поклонившись. — В таком случае, не смею больше отнимать ваше драгоценное время.

— Всего доброго, — тоже поклонился Билибин. — Буду рад вас снова видеть.

Хотя взгляд говорил о другом. Что-то примерно: «Надеюсь, что никогда больше не пересечемся».

Ну ладно, Билибин, смотри. Земля круглая, Питер маленький. А я уж точно узнаю, зачем тебе нужен был мой завод.

Пробиваясь наружу, я толкался очень уж яростно. Даже некоторые жилистые грузчики глядели на меня с определенной опаской.

— Куда теперь, господин? — страдальчески спросил Илларион.

— Домой.

— Наконец-то, — сразу повеселел слуга. — Самое время, отлежаться надо, в себя прийти.

— Вот уж фига с маслом, — ответил ему я. — Раз уж такая пьянка пошла, то почему бы нам не устроить небольшую вечеринку. Тут же телеги нет, так что надо бумажные письма рассылать, так?

— Телега есть в Никифора, на соседней улице, — с сомнением и грустью посмотрел на меня Илларион, настроение которого каталось на графике синусоиды, — но все же лучше письмами.

— Вот я напишу, а ты отвезешь. Да ты не беспокойся, из всех благородных там будут только Горчаков да Дмитриева. Остальные без рода и племени.

— Ох, не нравится мне все это, — честно признался Илларион.