Застенец

Глава 23

Возвращение на следующий день в лицей можно было сравнить с триумфом римского императора. Что, признаться, оказалось немного неожиданно. Я привык, что после долгих прогулов, даже по уважительной причине, ты весело и незатейливо получаешь по шапке. А тут… Простолюдины хлопали по плечам, да и некоторые высокородные благодушно кивали мне. Причину смогли объяснить только друзья, когда мы расселись на основах форм и созданий заклинаний.

— Ты же вожака Слепцов убил, — торопливо шептал мне Илья, то и дело оглядываясь. Непонятно, чего он боялся, собственных слов или возможного появления тварей Разломов прямо тут.

— Ну, на нем не было написано, что он вожак, просто чуть крупнее оказался, чем остальные. Да и со мной жандармы были.

— Да весь город уже гудит, как ты сначала одного, потом второго, третьего, — подхватил Протопопов, — а когда драгуна из летучего отряда убили, ты вскочил на его кьярда и давай всех подряд рубить.

— Чего? — полезли у меня глаза на лоб.

— Я им говорила, что надо довольно скептически относиться к этой «Юдоли», — прохладно вставила Елизавета Павловна.

— К чему? — не понял я.

— Ну, газета такая есть. Там всякую чепуху пишут большими буквами, а через пару недель на последней странице опровержение размещают. Рабочая схема.

— Но ведь про тебя все верно написали? — с надеждой спросил Макар.

— Да чушь все. Основную работу там сделали приставленные ко мне жандармы. Я лишь немного помог. Ну, и так получилось, что кьярда спас. Он теперь вроде мне принадлежит.

— Епатий коловрат! — восхитился Протопопов.

— Макар, — тут же заметила Лиза. — Можно хоть немного держать себя в руках?

— Это я еще держу, — признался Макар.

— Ты потом нам обязательно про кьярда все расскажешь, — сказал мне Илья, — а пока и мы похвастаемся. Пока ты там город спасал, здесь тоже никто не прохлаждался. Лиза, давай.

Девушка пробежала пальцами по воздуху, словно виртуоз-пианист, а после вложила в форму силу и направила заклинание на тетрадь Макара. Секунда, и все написанное на раскрытой странице исчезло. Неплохо. Чистый лист, заклинание седьмого ранга. Меня удивило, с какой легкостью Лиза его сотворила. Макара удивило другое.

— Какого черта?! Почему все заклинания надо отрабатывать на мне и моих вещах? — возмутился Протопопов. — Мне опять конспект переписывать. Елизавета Пална, ты же знаешь, как я писать не люблю.

— Как и читать, работать и вообще чем-нибудь заниматься. У тебя только кушать хорошо получается.

— Дементьева, Протопопов, встаньте, пожалуйста — громко произнес Степан Борисович.

Вообще, Изюмов, именно такая фамилия была у преподавателя, представлялся мне не таким уж и плохим учителем. Не старый, но и не молодой (хотя черт знает, сколько ему на самом деле лет) худой, немного сутулый, чуть занудный, ну, и разве что не сильно преуспевший в магическом деле.

Поговаривали, что он дальше шестого ранга не шагнул. Как было на самом деле, нам, конечно, никто не говорил, но большинство уроков, связанных именно с магией вел он. Как представил его сам Зейфарт на первом уроке, один из лучших преподавателей. Меня удивляло хотя бы то, что он находился в чине титулярного советника. Если говорить по-русски, то Изюмов был равен главному жандарму-ротмистру, который меня теперь охранял.

— О чем таком интересном вы там разговариваете? Может, и с нами поделитесь?

Я закатил глаза. Миры разные, а учителя одни и те же. Надеюсь, про голову, которую Протопопов дома забыл разговоров не будет.

— Мы с Елизаветой Павловной как раз обсуждали магические формы и эти… всякие заклинания, — не очень умело соврал Макар.

— Замечательно, тогда расскажите, пожалуйста, каким образом можно нарушить сотворение заклинания неприятеля?

— Э… — обвел взглядом класс Протопопов в качестве подсказки.

— Вы, Дементьева, думаю, тоже нам вряд ли что-то про это расскажите? — посмотрел он на Лизу.

Девушка покраснела, и опустила голову.

— Садитесь, и слушайте, пожалуйста, внимательно. Может быть когда-нибудь это спасет вам жизнь. Нарушить сотворение заклинания можно, если вложить в чужую форму достаточно своей силы. Однако способны на этой лишь опытные маги. Да и действовать придется очень быстро.

Я поднял руку.

— Да, Ирмер-Куликов.

— Скажите, Степан Борисович, какой в этом смысл, если большинство из сидящих здесь никогда магами не станет?

— Кроме вас, конечно, — усмехнулся Изюмов. — Вы ведь уже стали героем всех светских хроник.

— И все-таки, ответьте, Ваше Благородие.

— Проявление дара процесс сакральный, который нельзя пытаться контролировать, — ответил Изюмов. — Вы бы знали об этом, если бы являлись членом нашего славного общества с рождения. Дар должен проявить себя сам.

— И что же будет, если мага подтолкнуть к проявлению? Разве дар станет слабее?

— Я слышал эти слова уже однажды. Поверьте, ничем хорошим для мага они не закончились. Его дар истончился, а ученики…

Он хотел договорить еще что-то, но тут в дверь постучали и в класс заглянул наш любимый фельдфебель.

— Добрый день, Ваше Благородие, — кивнул он Изюмову. — Его Высокопревосходительство к себе Ирмера-Куликова требует.

— Хорошо, Николай, идите, — сказал мне Степан Борисович. — А на досуге почитайте о Тульском эксперименте. И все поймете сами.

Его Высокопревосходительство в нашем лицее был только один, по фамилии Зейфарт. И я даже примерно понимал, о чем директор хочет поговорить.

— Николай, — встретил меня Зейфарт с улыбкой, как старого доброго приятеля. — Проходите, присаживайтесь. Наслышен о ваших подвигах.

— Добрый день, Ваше Высокопревосходительство, надеюсь, не из газет?

— Нет, у меня есть свои источники информации, — улыбнулся директор. — Более надежные. Значит, обзавелись кьярдом?

— На свою беду, — признался я.

— Но меня интересует другой момент. Тот самый, где вы успешно применили Оглушение и Кистень. Весьма неплохо для лицеиста подготовительной группы. Значит, дар проявил себя?

Я понял, что вопрос риторический, поэтому отвечать на него не стал. Потому Зейфарту не оставалось ничего кроме как продолжить.

— Я подготовил приказ о вашем повышении до портупей-юнкера, — достал директор из ящика стола новенькие погоны, — также вы амнистированы по всем статьям.

Я встал, вытянувшись по струнке, вот только забыл, что именно надо говорить в таких случаях.

— Служу Царю и Отечеству, — негромко, будто разговаривая сам с собой, подсказал Зейфарт.

— Служу Царю и Отечеству! — гаркнул я так, что стекла зазвенели.

— Офицерскую портупею и темляк на кортик вам выдаст фельдфебель Казаков. Он, впрочем, был не в восторге от освобождения вас от административных работ.

Я едва заметно ухмыльнулся. Вот в этом вообще не приходилось сомневаться. Мне даже казалось, что это незначительное повышения вскоре выйдет боком на занятиях фельдфебеля. Ну, теперь уж ничего не поделаешь.

— Это еще не все. Я тут подумал, что негоже такому выдающемуся студенту пребывать среди нулевок. В моих силах перевести вас в группу учащихся седьмого ранга. Конечно, это небольшое отступление от правил, но мне кажется, возражать никто не будет. Нужна лишь сущая мелочь. Ваше согласие.

Я задумался, но только с той целью, чтобы не обидеть Федора Григорьевича сразу своим отказом. Признаться, мне среди нулевок было вполне себе комфортно.

— Не могу ответить согласием, Ваше Высокопревосходительство. Правила есть правила, если каждый начнет нарушать их в угоду себе, то никакого порядка не будет. К тому же, мне надо удостовериться, что проявление дара не было случайным. Думаю, времени до зимних экзаменов будет вполне достаточно.

К тому же меня тешила надежда, что все мои товарище по учебе смогут проявить дар и сдать как минимум на седьмой ранг. Лиза уже сделала большой шаг в этом направлении. С Протопоповым, думаю, тоже дело не за горами. Самым проблемным в этой компании оставался Горчаков. Но у меня настрой по этому поводу был боевой.

— Ваш отказ делает вам честь, — ответил Зейфарт. — Хоть он несколько и разочаровал меня. Хорошо, Николай, не смею вас больше отвлекать от занятий. Всего доброго.

Появлением меня на уроке с новыми погонами в руке мои товарищи встретили по-разному. Лиза расцвела в улыбке, Горчаков почему-то прикрыл рот рукой, то ли от восторга, то ли от страха, а Протопопов с завистью закусил губу.

— Макар, работай над своим даром, — негромко произнес я. — И скоро у тебя такие же будут.

— Я же не из дворян, — с грустью ответил Протопопов. — Мне надо из кожи вон лезть, чтобы выслужиться.

— Так и лезь, — пожал плечами я.

— Хорошо, буду ждать следующего Разлома, — хмыкнул Макар.

— Интересно, а из-за Разлома теперь Ристалище отменят? — спросил неожиданно Горчаков.

— Что еще за Ристалище? — поинтересовался я.

— После запрета дуэлей Императором Николаем III была придумана замена — поединки чести. Раз в три месяца совершеннолетние дворяне, имеющие претензии друг к другу, сходятся на Ристалище и бьются до серьезных увечий или выброшенного белого флага, — стал объяснять Горчаков. — Раньше Ристалища проходили на Дворцовой площади, а после перехода их перенесли в Румянцевский сквер.

— Все довольно просто, — пояснила Лиза. — Скажем откровенно, аристократы не всегда ведут себя в соответствии со своими титулами. Оттого и возникают определенные недовольства среди простолюдинов. Ристалище — хороший повод выплеснуть накопившуюся агрессию. Все-таки развлечений у нас немного. Да и заодно напомнить недомам, что такое дар. И почему лишний раз не стоит устраивать бунты.

— Дело римской империи живет и пахнет, — согласился я. — Хлеба и зрелищ.

— Господа на галерке, еще одно замечание и выставлю за дверь, — грозно заметил Изюмов. — Новоиспеченных портупей-юнкеров это тоже касается.

Так наше обсуждение закончилось. После лицея я поспешил на тренировку по футболу, где опять же произвел фурор. Половина отведенного времени ушло на похлопывания по плечам (весьма болезненных, простолюдины себя не сдерживали), а потом кто-то очень дерзкий крикнул: «Качай». И меня начали подбрасывать в воздух. Помог лишь жандармский ротмистр. Он подошел и ненавязчиво намекнул, что лучше Его Благородие лишний раз не трогать. Веселый парень. Это он еще наш дворовый футбол не видел, где по ногам лупят как за здрасьте.

Что делает нормальный человек после учебы и посещения спортивной секции? Идет домой. Что делает граф, которому невероятно везет по жизни? Едет к собственному кьярду.

Вороной друг встретил меня радостным фырканьем. Чуть копытами стойло не разворотил.

— Вовремя приехал, Вашблагородие, — сказал Миша Хромой. — Я его как раз с час назад покормил. Теперь можно чистить и тренироваться.

Мне казалось, что в те триста рублей входят подобные процедуры. Вообще, за такие деньги у кьярда тут должен был быть круглосуточный спа. Все оказалось проще — конь великодушно позволял Мише Хромому кормить и убирать продукты жизнедеятельности, но прикасаться ни-ни. В общем, типичное динамо. И это я не про футбольную команду.

Поэтому я, под чутким руководством конюха, вывел кьярда в проход конюшни, где меня уже снабдили щеткой, металлической скребницей, скребком для очистки кожи, гребнем для гривы, крючком для копыт, суконкой из фланели, губкой для рта, глаз и носа, а еще отдельным для репицы (хвостовым отростком, покрытым шерстью).

И, конечно же, я то и дело косячил. Если бы не Миша с его постоянными замечаниями, кьярд давно бы высказал свое веское мнение. Кстати, я все время ждал, что он заговорит. Ну, или как конь это делал — подавал мысленные сигналы? Но тот молчал.

А еще я все время, пока мыл и чистил это благородное животное, думал — какой же он большой. Мне придется до ночи тут возиться. Но нет, потихоньку дело пошло. И вскоре Миша Хромой наконец сказал.

— Молодец, Вашблагородье, теперь можно седлать красавца.

— Седлать? — упало у меня все внутри. — Зачем?

— Кьярд же не игрушка. Его объезжать надо.

— Я не умею.

— Наука не хитра. Первое время тяжело будет, а потом попривыкнешь. Давай, сначала попону…

Вскоре я уже выводил кьярда на открытый манеж вида «бочка». То есть огороженный по кругу. Миша показывал мне все, комментируя и такое ощущение, что хвастаясь. Вот здесь он насыпал тырсу (еще бы знать, что это такое, с виду обычный мелкий камень), там собирался построить крытый манеж, вот только денег нет. Земли тут хватало. Наверное, все дело в том, что жил Миша у черта на куличках. В противном случае его бы давно расселили. Ну, у нас это так делалось.

— Прежде чем начать, нужно дать кьярду имя, — сказал Хромой. — Точнее два, тайное и явное. Одно будешь знать только ты, именно оно вас и свяжет. Другим станешь окликать при посторонних.

— Наверное, у него было уже имя, — предположил я.

— Наверное, — кивнул Хромой. — Вот только прошлого хозяина не спросишь.

— Это точно, — согласился я.

— Поэтому нужно новое имя, — сказал он и отошел.

— Ну что, как тебя называть? — спросил я.

Кьярд смотрел на меня умными глазами и молчал. Мол, ему все равно.

— Окей. Будем отталкиваться от внешности. Похож ты и на коня, и на змею. То есть на Василиска. Как по мне, довольно неплохо для тайного имени. А сокращенно Васька. Тебе нравится?

Волшебный конь заржал и лизнул меня раздвоенным языком. На том и порешили.

— Договорились? — усмехнулся подходя Хромой. — Тогда приступим к тренировке.

Для начала я прошелся с кьярдом по кругу. Конь вел себя, как джентльмен, видимо, понимая, что мой опыт равняется нулю. А спустя какое-то время Хромой сказал, что теперь я могу сесть верхом. Мол, опасаться мне нечего, кьярд ко мне привык и меня уважает, не понесет.

Ну что сказать… Когда-то давно мне понравилась одна девчонка. Из-за нее я записался на современные танцы. Как может обычный пацан, который кроме футбола ничего в жизни не видел, влиться в новый танцевальный коллектив? Вот и я чувствовал тогда себя коровой на льду.

Как оказалось, в танцах все было неплохо. Потому что когда я взобрался на кьярда, то понял — вот именно сейчас я ощущаю себя максимально неуютно. Потому что ни фига не контролирую. Конь же, почувствовав седока, взял бодрую рысь. Я прижался к кьярду всем, чем только мог, пытаясь стать с ним единым целым, одновременно больно отбивая все, чего бы я отбивать не хотел.

Блин, объездь кьярда, говорили они, будет весело, говорили они. Ты же все равно не собираешься в скором времени заводить детей? И скажу прямо, мы не были единым целым с волшебным конем вообще не на секунду. Хотя бы потому, что тот вскоре попросту оторвался от земли и побежал по воздуху. Вот тут то, что раньше отбилось теперь окончательно сжалось. Я пытался выдавить из себя хоть словно, но лишь тихо от страха мычал, глядя на крыши домов. И только спустя минуту ко мне вернулся собственный голос.

— Васька, давай вниз.

Кьярд почти полностью повернул шею, заставляя задуматься, есть ли у него позвоночник и удивленно взглянул на меня. Вроде, ты чего? Нормально же общались. Но мою просьбу-приказ исполнил. Приземлился относительно мягко, что не помешало мне свалиться с него, как мешку с картошкой, отбив все, что только можно.

— Пока вы еще не понимаете друг друга, — подошел и помог подняться Хромой. — Но скоро станете как одно существо. Ты подумаешь, а он уже сделает.

— Жаль только жить в это время прекрасное, уж не придется ни мне, ни тебе, — неожиданно я вспомнил что-то из классиков.

Волшебный конь подошел ко мне и доброжелательно лизнул языком. Уж не знаю, точно ли тебе нужен именно я?

— Держишься ты в седле, Вашблагородье, конечно, как куль, — усмехнулся Хромой. — Ладно, научу науке, как спину держать, как задницу не отбить. Тебя еще в кавалерию с руками оторвут.

— Или прежде мне здесь что-нибудь оторвет, — мрачно отозвался я. — Ну что, мы закончили?

— Закончили, давай веди своего красавца обратно, расседлывай и чисть.

— В смысле, опять?

— А как ты хотел?

Я вообще хотел, чтобы животное было немного попроще. Чтобы не убивать весь день на него. Для меня и собака — жуткий стресс. Гулять там, кормить ее. А тут вообще…

Но деваться некуда. Пришлось проводить все процедуры в обратном порядке под неусыпным контролем Хромого. И уже затемно возвращаться домой.

— Загулялись, господин, я уж волноваться начал, — встретил меня Илларион. — Сейчас погрею и ужинать.

— Я схожу сполоснусь.

— Воды сейчас нанесу.

— Да пофиг, я холодной. У нас раньше каждое лето воду отключали, привык. Давай с ужином разберись.

Наверное, именно так чувствуют себя мужики, которые весь день вкалывали руками. Но за ужином у меня даже желания поговорить не возникло. Лишь отдал новые погоны Иллариону, чтобы приладил к мундиру.

А после поплелся к себе. Время было еще детское, казалось, читай сколько влезет. Но что-то не хотелось.

— Пал Палыч! — крикнул я в пустоту.

Не сразу, но соседушко явился. И судя по недовольному виду и набитому рту, отвлек я его от самого важного.

— Да не бойся, никто у тебя еду не отберет. Успеешь еще брюхо набить. Расскажи лучше, про Тульский эксперимент что-нибудь знаешь?

— Читал, — кивнул соседушко. — Один молодой учитель решил, как он сам говорил «спровоцировать» проявление дара. При ученом совете собрал несколько пустышек, магов, которые когда-либо продемонстрировали свои способности. И разными методами, от избиений и угрозы жизни стал их того самого, провоцировать.

— И что, не сработало?

— Почему же, сработало, — ответил соседушко. — Треть из группы смогла колдовать. Вот только через месяц истощился первый, впав в беспамятство. Потом второй. Третий застрелился. А этот самый учитель пропал, подался в бега. Говорят, вроде в армию добровольцем записался. Тогда как раз война намечалась с…

Вообще, рассказ был интересный. Но глаза почему-то закрывались сами собой. Мелькали какие-то образы, маги, проявление дара и все такое. Однако судьба была ко мне жестока. Потому что спать в эту ночь не довелось. Не знаю через сколько, но во тьме я услышал знакомый неприятный голос.

— Вставай, лицеист.