Застенец

Глава 15

Время все обмозговать у меня было предостаточно. В конце концов, я же не мог просто сказать своему сопровождению, чтобы мы по пути заехали на четырнадцатую линию. Мол, дело у меня там небольшое. Все необходимо было провернуть втайне. Но как, спрашивается, это провернуть, если за тобой все время следят? И ответ у меня нашелся.

План назывался «Двойник» и разрабатывался целую неделю. За которую мы с дворовыми пацанами стали практически настоящей командой. Что отличает профессиональную команду от новичков? Помимо умения и всего остального? Ответ простой — форма.

Правда, тут я чуть не воспользовался услугами местной медицины, когда выяснилось, во сколько мне обойдется подобное удовольствие. Сердечко, что называется, затрепетало. Нет, я знал, что содержание футбольной команды вещь не дешевая. Но это у нас. И списывал все на коррупцию и нежелание работать. Что сказать, я никогда так не ошибался.

После выплаты налога за сульфар, на моем банковском счете осталось чуть больше шестиста рублей. Как мне думалось, этого с лишком хватит и на форму, и на несколько месяцев спокойного житья. Реальность оказалось так же сурова, как выплаты пенсионного фонда в моем мире.

Стоимость одного комплекта гетр, длинных до колена футбольных шорт (такая тут была мода) и спортивной майки вышла девять рублей. Правда, нам бесплатно нарисовали номера на этих самых майках. Бутсы, несмотря на мой яростный торг, вырывание волос, посыпание головы пеплом и закатывания глаз отдали не дешевле двадцати четырех рублей за пару, вратарские кожаные перчатки обошлись в двадцать два рубля.

После отбора наша команда составляла шестнадцать полевых игроков (включая меня) и одного вратаря. Итого по скромным подсчетам вышло, чтобы обмундировать всех, мне нужно отдать пятьсот восемьдесят семь рублей. Лавочник, видя мое мученическое лицо, скинул до пятисот пятидесяти.

И это был еще успех, потому что торговец оказался одним из крупнейших предпринимателей в Петербурге. И Там, и Здесь. И имел определенный (довольно большой) складской запас. Вообще, у меня даже закралось подозрение, что именно он и продавил идею с этим турниром, чтобы продать зависший без всякого дела товар. Но этого я уже вряд ли узнаю.

Конечно, не будь у меня сульфара, я бы давно плюнул на всю эту идею с чемпионатом. Пятьсот пятьдесят рублей как с куста! Да мы если будем с Илларионом обжираться, за два месяца столько не проедим.

К тому же, у меня «на кармане» имелись остатки от тех двухсот рублей, которые я снял при первом посещении банка. Пока протянем, а потом и кристалл загоним. Я даже уже в паре мест поспрашивал расценки, понятное дело, свой сульфар не показывал. Выходило явно больше тысячи. Более точную сумму мне пообещали назвать при очном знакомстве с кристаллом.

Зато стоило видеть лица пацанов, обычных дворовых ребят, у которых в жизни то и радостей никаких не было, когда я раздавал форму. Будто они выполнили свою заветную мечту. Да что там, будто у них и мечты никакой не было, а она вдруг взяла неожиданно появилась и сразу выполнилась.

— Вашблагородие, это нам, что ли? — недоверчиво спросил Никитка, самый маленький в команде и по росту, и по возрасту.

— Какое я тебе благородие?

— Прости, Коля.

— Вам, кому же еще?

— А за что? Поколотить кого надо или прочее дурное провернуть? Вашблагородие, на убийство я не пойду, маменьке обещал. Мне нельзя на каторгу.

— От тебя требуется при атаках убегать за спину защитников, а с фланга навешивать в центр штрафной. А при обороне опускаться ниже, до линии офсайда. Да перестаньте вы на меня смотреть так. Померьте все, подошло ли по размерам. Сегодня сыграем в форме, чтобы вы просто хоть немного к ней привыкли. И к друг другу. Да, блин. Это все бесплатно. И требовать я от вас ничего не буду!

Я покосился на жандармов, которые неодобрительно ухмылялись. Видимо, тоже считали меня блаженным. Учитывая состояние банковского счета, они были недалеки от истины.

Но что несомненно радовало — общая расслабленность моих надсмотрщиков. Так всегда бывает. После взбучки первое время ты стараешься изо всех сил, но потом включается режим энергосбережения. А зачем, спрашивается, стараться, если можно прикладывать меньше усилий с тем же результатом? Вот и теперь было нечто подобное.

— Ну что, нашел? — спросил я, когда Ефим оказался рядом.

— Ага, Тимоха, сын кухарки из дома Облонских.

— Фима, мне не родословная его нужна.

— Да все подходит. Рост, телосложение, цвет волос. Даже лицом немного похож.

— Хорошо, — сказал я и добавил уже громче. — Так, сегодня у нас игровая тренировка.

Мои слова встретили радостным криком. Ну кто бы сомневался.

— Все переодеваемся в форму и делимся! Я в центре защиты.

Переоблачившись, я подошел к щербатому.

— Этот Тимоха хоть играть умеет?

— Ну так, — неуверенно протянул он.

— Ты в чужой команде нападающий, поэтому до меня мяч не должен доходить. Отдавай пасы назад, упирайся в других игроков, теряй мяч, понял?

— Понял, — со вздохом сказал Ефим.

Через минут пять, когда счастливые пацаны, хвастающиеся перед собой новой формой, вышли на нашу поляну, мы начали. Если честно, нам бы манишки, потому что все игроки в белых майках и черных шортах до колен сливались друг с другом. Правда, на это и был основной расчет.

Я выждал момент, когда чужая атака дойдет до нашей штрафной, перекусил ее, выбив мяч далеко за пределы импровизированного поля, в кусты. И поднял руку.

— Виноват, сейчас принесу.

Неторопливой рысью поплелся за ним. Правда, стоило оказаться в кустах, как я столкнулся с уже раздетым и мерзнущим парнем, держащим в руках мяч. Если честно, действительно похожим на меня. Разве что лицо погрубее, да переднего зуба не хватало. Вот тебе, Коленька, и подарок с алиэкспресса.

— Держи, — стал я быстро стягивать с себя форму. — Одевайся. Скорее, скорее. Старайся находиться поближе к остальным игрокам. И самое главное не улыбайся. Я тебя очень прошу.

А сам стал проворно облачаться в простую крестьянскую одежду. Заняло это все меньше минуты, после чего мой двойник вновь появился на поляне. Я тихонько выглянул, из-за кустов, наблюдая за жандармами. Те смотрели на «меня», о чем-то переговариваясь. Однако, когда игра продолжилась, даже отвернулись прочь. Хороши защитнички. Ну что ж, спасибо вам огромное.

Выскочив на улицу, я рванул к ближайшему извозчику, стоявшему возле края дороги.

— Куда лезешь, шельма?! — нахмурил тот под картузом кустистые брови и грозно зыркнул на меня.

— На четырнадцатую линию, к доходному Корниловой, — ткнул я ему под нос смятые деньги. — Довезешь быстро, пять рублей сверху дам.

— Ну, коли так, — недовольно ответил тот, все еще не сводя с меня подозрительного взгляда.

Но мне было все равно, что он думает о зазнавшемся пацане, которому здесь и добежать недалеко. Можно, только на извозчике быстрее. А у меня каждая минута была на счету.

До доходного дома мы и правда долетели с ветерком. Я ловко соскочил с козел, махнул на прощанье извозчику и забежал в парадную. Подождал немного, высунулся наружу, а после вышел и сам, деловитым шагом направившись к интересующему меня дому. И лишь на мгновение замер перед знакомой обшарпанной дверью.

Нет, сомневаться уже поздно. Раньше надо было этим заниматься. Я коротко постучал и собрался подолгу ждать, глядя на косящихся прохожих. Видимо, к Будочнику и просто в гости никто не захаживал.

Однако дверь открылась довольно скоро. Мне показалось, что прошло не больше семи-восьми ударов сердца. На этот раз хозяин не стал затаскивать меня внутрь. Лишь из темноты прозвучал его довольный певучий голос.

— Заходи, лицеист. Я знал, что ты придешь.

Я стиснул зубы. Знал он, видите ли. Впрочем, я шагнул внутрь, вновь окунувшись в знакомые и вместе с тем неприятные запахи. На сей раз Будочник не повел меня в комнату, мы так и остались стоять в коридоре. Он лишь скрестил руки на груди и с интересом поглядывал на меня.

— Бегаешь, бегаешь, лицеист, но они все равно догонят, — с усмешкой промурлыкал он.

— Я тут не за тем, чтобы слушать очередные бредни, — отрубил я и сам поразился, откуда только храбрость взяла. — Я согласен. Согласен передать часть своего дара, чтобы ты научил меня пользоваться.

И на «ты» перешел. Видимо, в крови еще бурлил адреналин. Впрочем, таким я себе нравился гораздо больше.

— Грозный лицеист, почти как Ирмер, только не Ирмер. Но грозный, грозный, — торопливо пробормотал хозяин. — Значит, ты готов?

— Не был бы готов, не пришел.

— Хорошо. Будочник рад. Но Будочник должен предупредить. Когда мы начнем, обратного пути не будет. Нельзя оставить штаны сухими, если вошел в реку. Будочник проверял.

Я несколько раз тяжело вздохнул и все же кивнул.

— Будочник сделает тебя сильнее. Очистит от грязи все твои каналы, уберет замки на ржавых засовах, научит всему, чему ты захочешь научиться, — при этих словах он постучал мне по лбу грязным ногтем. — А ты отдашь мне часть того дара, что в тебе сейчас. Согласен?

— Согласен, — еле справился я с комком в горле.

— Тогда по рукам, — торопливо протянул он мне свою руку, похожую на когтистую лапу хищной птицы.

А я, недолго думая, пожал ее. Поздно отступать, слишком поздно. И бог с ним, пусть я буду не таким сильным, но магом, чем нулевкой в мире, где мне постоянно угрожает опасность.

Жгучая боль пронзила грудь, словно к ней приложили раскаленное железо. Колени задрожали, а коридор вокруг поплыл передо мной. Казалось, еще мгновение и я потерял бы сознание. Но Будочник схватил меня за плечо, словно возвращая в реальность. И я вернулся.

— Пряный дар, пряный, со вкусом корицы, — чмокал он губами. — Но есть в нем что-то еще. Очень странное.

— Вы… вы уже? — спросил я заплетающимся языком.

— А чего ждать, лицеист? — усмехнулся Будочник. — Ты молодец. Умный и честный. Пусть и немного глупый. Но Будочник не будет пользоваться твоей наивностью. Будочник исполнит свою часть сделки. Но не сейчас. Тебе надо идти, лицеист.

— Идти? — не совсем понял я. — А как же…

— Идти, идти, бежать, — закивал тот головой. — Ты же торопишься, гончие ждут. Я слышу, как они водят носом. Тебе надо бежать. Будочник придет сам и научит тебя всему. Но не сейчас.

Я даже не понял, как позади меня открылась дверь. Будто сама собой. А хозяин дома отпустил плечо, вновь скрестив руки на груди. Я, пошатываясь, выбрался наружу, и побрел прочь. Неторопливо, почти не поднимая ног.

Пришел в себя лишь через несколько домов, понимая, что на самом деле этот сумасшедший был прав. Мне надо торопиться обратно, чтобы эта уловка с двойником не вышла наружу.

Словно назло, извозчика удалось поймать лишь минуты через две. Да и то, бежать за ним, будто я в и самом деле был дворовым простолюдином. Подвела меня все-таки одежда. И казалось, что обратно мы еле плетемся. Вот тут извозчик пропустил даму с треклятой собачкой, которой угораздило перейти дорогу именно посередине, там остановился, переругиваясь с коллегой по ремеслу, который выскочил навстречу.

Поэтому когда мы доехали до нужного места, я соскочил на ходу, сунув деньги в ладошку незадачливому таксисту. И не надейся, выше трех звезд за такую поездку не поставлю.

Наверное, сейчас я бежал быстрее, чем на любых соревнованиях там, в своем мире. И чуть не вылетел из-за кустов, успев в последний момент притормозить на мокрой листве. На поляне вовсю шла игра. Вот ведь черти, стоило оставить одних и опять бардак на поле. Никто не держит линию, про ширину тоже все забыли, толпятся в одной куче, пытаясь отобрать мяч.

Мой двойник, вопреки всем предостережениям, находился в центре этой толчеи. Пихался локтями, пытался заехать кому-нибудь по ноге и улыбался, зараза. Хорошо, что располаался спиной к жандармам, и те не видели громадной щели во рту.

— Ефим, — шикнул я. — Ефим… Вот блин, Ефим.

До щербатого удалось докричаться, точнее дошептаться только минуты через две. И, спрашивается, какого черта я сюда так торопился? Хорошо, что Фима оказался парень смышленый. Он повелительно поднял руку и закричал.

— Штрафной.

— Ты белены объелся?

— Вот пес шелудивый. Откуда там штрафной?

— Да я нарушил, по ногам ему влупил, — ответил Фима, на ходу показывая кому-то свой костлявый кулак. — Ты покричи мне еще шельма. Так, благородие бьет.

При этом он подошел вплотную к подменышу и что-то долго ему нашептывал. Наконец тот разбежался и пнул. Левой ногой, с пыра, так, что мяч улетел в мою сторону. Один из жандармов даже хрюкнул, показывая на «меня» пальцем.

Однако уловка удалась. Двойник поднял руку, мой, мол, косяк, и затрусил за мячом. Хорошо, что хоть ума хватило не кричать. Думаю, вряд ли мы и голосами были схожи. Я его встретил в одних трусах, помогая стягивать майку. Вот, засранец, даже вспотеть успел. Получается, все мои установки коту под хвост. Бегал, играл.

Не то, чтобы мне было противно надевать мокрую майку с чужого плеча. Конечно, приятного мало, но я не настолько брезгливый. Беспокоило, что жандармов могла насторожить моя техника. Могу представить, что Марадона выходит на поле и начинает играть, как Заболотный. Нет, я, конечно, не великий аргентинец, но на фоне местных явно выделяюсь.

Бутсы я даже завязывать не стал. И так слишком сильно провозились. Схватил мяч и неторопливо выбрался наружу, прихрамывая на правую ногу.

— Поскользнулся! — громко сказал я, привлекая внимания. А сам все смотрел за жандармами.

И ничего. Синемундирные даже бровью не повели. Хоть донесение Максутову пиши, чтобы сделал им выговор с занесением в личное дело. И эти люди охраняют мой покой и сон. Иными словами, рассчитывать можно исключительно на себя.

Вот стоило мне появиться на поле и игра преобразилась. По крайней мере, все хотя бы стараться стали. В отличие от меня. Я как раз пытался теперь отыгрывать Тимоху, кухаркина сына, вместо пасов выбивая в ауты, а пару раз даже пропустил нападающих.

— Ладно, закончили, форму постирать и беречь. Головой отвечаете.

А уже возле жандармов буркнул, вроде бы сам себе.

— Ничего сегодня не получалось.

И они съели. Уму непостижимо. Все-таки действительно, как говорил наш тренер, если в борделе идут дела плохо, то нужно не кровати переставлять. А на месте Максутова я бы серьезно занялся его подчиненными. Хотя, для меня так пока даже лучше. Будочник же обещал сам прийти.

Дома я залез в горячую ванну, воду на которую Илларион грел ведрами (просто варварство какое-то) и стал разглядывать свою безволосую грудь. Ничего, никакой отметины. А вместе с тем та тупая боль не прошла. Скорее опустилась куда-то ниже, до живота, и там замерла.

Я даже по лбу себя хлопнул — живот. Именно он болел в первый раз, когда на меня посмотрел Ирмер. И теперь, когда я расстался с частицей дара, опять заныло там. Интересно, как связана магическая сила с моим желудочно-кишечным трактом?

— Молодой господин такой же, как и старый, — пробурчало что-то рядом.

Я не сразу распознал голос. Все-таки соседушко не докучал нам своим появлением. А первым вообще никогда не заговаривал.

— Что значит такой же, Пал Палыч?

— Щедрый. Он тоже делился своей силой. Только все кончилось плохо.

— Ну да, — буркнул я, похолодев в горячей ванне. — Ирмер умер.

— Нет, не для господина. Для другого. С господином было все хорошо. Его дар был такой изначальным, с особенностью. А вот для ученика все вышло плохо.

— Что случилось? Этот ученик умер?

Ответом мне послужила тишина. Зараза. Сегодня же скажу Иллариону, чтобы ничего не оставлял на ночь. Называется «как заинтриговать дурака? Потом расскажу.»

К слову, может слуга что-то знает. Он же был несколько десятилетий с Ирмером. Надо порасспрашивать. С другой стороны, слова соседушки меня немного успокоили. Прошлый господин когда-то отдал часть своего дара. И после этого остался одним из самых могущественных чародеев Империи, магом первого ранга на минуточку. Значит, и у меня все может выгореть.

На этом я решил выбросить ненужные переживания из головы и заняться единственным, что оставалось. Ждать.