Земли Падшего. Книга вторая – Дорога во Тьму

Глава 17

Глава семнадцатая

Онтор повидал многое. Даже очень. Он пришёл в «Земли» амбициозным молодым бизнесменом, вложил кучу денег, сколотил мощнейший клан и с первых дней контролировал всё стальным кулаком.

Потом наступил период стагнации, когда выскочки разных кланов — особенно Шепот — начали проверять «Драконов» на прочность. Даже тогда он устоял, расширив влияние до двух клан-составов.

А затем пришёл упадок. Начались проблемы с бизнесом. Из-за игровой зависимости он стал мало уделять времени делам, вследствие чего его предприятие закономерно прогорело.

Пытаясь удержаться на плаву, ему стало некогда уделять время клану. Он оставил всё на офицеров и, как потом выяснилось, очень зря. Никому нельзя было верить. Кто раньше притворялся другом, за спиной вычищали запасы и шпионили на благо других кланов. Более успешных, по их мнению. Сначала «Драконы» начали терять сторонников, легко переманиваемых другими. Потом начали сдавать территории.

Пытаясь усидеть на двух стульях, Онтор упал с обоих и лишился всего. Примерно в это же время вышла обновление игры, навсегда перекроившее все системы в «Землях», сделав их приближёнными «к реализму» — в кавычках. Понеся колоссальные потери, клан окончательно распался.

Всё, что осталось у почти сорокалетнего мужчины — несчастная двушка, бутылка водки, да капсула виртпогружения. А ещё паладины. Ребята, в своё время делавшие с ним совместный квест Ордена Света. Они были единственными, кто остался верен главе распавшегося клана. Не все. Многие ушли, но те, кто остался, поддержали воина. Возможно, благодаря им он и не спился окончательно, ежедневно ради них заходя в игру.

Объединившись в отряд, навсегда покинув ряды клана «Драконорожденные», рыцари Света начали жизнь с чистого листа. Онтор в последний раз глянул на теперь уже пустой список клан-листа с единственным никнеймом в самом вверху — его собственным. Тяжело вздохнув, он прожал кнопку выхода. Так клан умер.

После этого, стражи Ордена в лице игроков двинулись в сторону Венгарда. У них не было возможности телепортироваться, как и достичь нужной точки в кратчайшее время. Их драконы были мертвы, лошадей и обоза также не было. Ничего не оставалось, кроме как двигаться пешим отрядом, преодолевая километры южного побережья, попеременно отражая нападения враждебных кланов. Это был долгий путь.

Альтернативой была сдача на милость врага. В этом случае их заперли бы в какой-нибудь тюрьме без права выхода и двумя вариантами: либо молча ждать милости годами, либо создавать нового персонажа и начинать «с нуля». Такой вариант развития событий не прельщал никого, поэтому бывшие «Драконы» приняли решение сражаться, не даваясь в руки врага живыми.

Всё, что им оставалось, это держать строй и медленно продвигаться вдоль побережья, теряя товарищей, одного за одним. Кто умирал — покидал группу и не возвращался. Для них начиналась новая игра, где-то далеко. Ближайшая точка возрождения находилась на крайнем севере полуострова. Они бы физически не достигли Венгарда малым отрядом, учитывая, что бывшие члены клана «Драконорожденные» стали целью номер один для всех кланов полуострова.

Тогда отряд потерял многих. Они двигались месяц, находясь в постоянном напряжении, буквально сражаясь за жизнь и истекая кровью. Кто не умирал в боях, падал потом в пути, от кровотечения, которое нечем было остановить. Энергии на заклинания исцеления почти не было, а те крохи, что успевали скопиться, быстро тратились во время стычек.

Когда отряд достиг окрестностей Дондардата, стало полегче. От них отвязались. Ещё через несколько дней остатки израненной группы прибыли под стены Венгарда. Им оказали помощь. Орден Света, в котором состояли паладины, принял их. Все, кто умудрился не сдохнуть до лазарета, в итоге выжили и получили новую точку возрождения — прямо в городе.

Заперевшись там, даже не думая вылезать, остатки когда-то мощнейшего клана посвятили себя чему-то новому — служению Ордену. Через некоторое время к городу стали приходить другие игроки из числа бывших «Драконорожденных». Кто-то был из тех, кого убили на пути. А кто-то просто одумался и решил вернуться «к своим», поняв, что в другом клане «атмосфера совсем не та». Онтор не возражал. Он не держал на ребят обиду, прекрасно понимая, чем они руководствовались.

Так отряд пополнился почти до сотни — едва ли не целый клан! Вот только против них теперь были силы куда большие, чем какая-то жалкая сотня, пусть и состоящая из рыцарей Света, в одиночку стоящих целой сотни простых игроков.

Тогда-то «Тени» впервые проверили их на прочность. Осадив Венгард, Чёрные Стражи, являвшиеся боевой элитой вражеского клана, пошли на приступ. В этом бою Онтор с боевыми товарищами одержали победу. Многих потеряли, но это было не страшно — точка возрождения находилась близко.

Так он думал.

А затем с разных концов начали поступать шепотки. Этот паладин не зашёл в игру, хотя обещал. Вон тот пропал и что-то не пишет в соцсети. А у третьего внезапно в игру написала жена и поинтересовалась, не заигрался ли её муж, попросив Онтора «выпнуть его в реал». И паладин бы и рад бы. Если бы не одно «НО».

Её мужа не было в сети.

Будь дело в большом клане, он даже не обратил бы на это внимание — ну подумаешь кто-то где-то потерялся. Сколько таких вот игроков уходит из игры? У кого-то появляются проблемы в жизни, кому-то просто надоедает — они же не обязаны отчитываться, почему ушли из игры. Только вот дело было не в крупном клане, а фактически в братстве, где все знали друг друга и стояли друг за друга горой.

Тогда воину впервые открылась страшная правда. Так он думал на тот момент, даже не представляя, что всё страшное находится далеко впереди.

Не придумав ничего лучше, он обратился к верховным святошам Ордена за помощью. Он до сих пор не понимал, что его на это толкнуло, но, как оказалось, это было верным направлением. Верховные лидеры Ордена будто ждали, пока Онтор придёт. Не отвечая ему, они отвели его в крипту и сказали, что скоро его вопросы отпадут сами собой. Он всё увидит сам.

Стоя в том зале перед символом одного из Светлых Богов, воин недоумевал, однако делал то, что ему велят, ведомый каким-то внутренним чутьём. А потом услышал потусторонний голос и потерял сознание.

Именно тогда ему раскрылось второе откровение — мир вокруг не был игрой. Совсем. Это был реальный мир, наполненный разумными существами из плоти и крови, имеющий своих богов и демонов. Это была не игра. А существо, которое с ним заговорило в крипте, было никем иным, как Пресветлым Оссиром, одним из семи общепризнанных богов Света этого мира.

Всё можно было бы списать на проработку, на прорывные технологии и крутое виртуальное погружение… Сознание воина отказывалось верить в то, что ему пытались донести. Перед глазами мелькали образы прошлого, а мир современности переплетался с миром магического средневековья. А потом его буквально выкинуло в пустую светлую комнату без окон с ярко-белыми стенами, состоящими из клубящейся энергии Света. Здесь находились они. Те самые паладины, которые «вышли из игры, но не вернулись в реал». Онтор знал каждого из них лично.

Ещё не осознавая произошедшее, ощущая себя, как в бреду, он завёл разговор, от которого по спине побежал сонм мурашек. Каждый из его боевых товарищей был мёртв. Кто-то просил передать привет жене. Кто-то просил отключить его от капсулы, которая по-прежнему считала тело живым. Дескать, из-за этого не получалось уйти на перерождение.

Ещё несколько просили забрать их с собой. Они говорили, что являются единственными кормильцами в семье. Они хватали его за руки, за плечи, молили о помощи.

Сначала воин пытался как-то выпутаться, но вскоре его боевые товарищи разделились на две группы. Одни стояли в стороне и грустно смотрели, а вторые… Набросились на него. Он почувствовал, как его затягивает что-то, находившееся позади. Как Онтор ни старался, повернуться не удавалось. Его начало всасывать спиной вперёд. В ушах набатом стучала кровь, а сердце гулко долбило в грудную клетку.

Окружающие паладины — теперь уже бывшие — изменились. Их доспехи потеряли былое сияние, покрылись грубыми царапинами и дырами, проржавели. Кольца кольчуги осыпались, распались трухой. Лица и конечности постарели, плоть усохла, а кожа начала обтягивать кости. Ещё через несколько ударов сердца рыцаря окружали ожившие мертвецы в проржавевших доспехах бывших друзей. Они тянули к нему костлявые пальцы, скалили щербатые пасти и клацали зубами. В пустых глазницах плескалась первозданная Тьма.

А потом он проснулся. Нет, не в крипте, не у себя дома и не в какой-то постели. Он проснулся на полу круглого зала, чьи стены были образованы слепящим белым светом, устремлявшимся вертикально ввысь. Окон или дверей видно не было — словно бочка, не иначе.

Поднявшись, Онтор сразу заметил сухонького старичка, стоявшего перед ним. Низкого роста, он задумчиво поглаживал абсолютно белую бороду, спускавшуюся на грудь. Редкие волосы у него на голове с трудом скрывали лысину, покрытую пигментными пятнами. И только глаза привлекали особое внимание. Небесной синевы, они буквально светились изнутри, отражали мудрость веков, которые пережил их обладатель. И то были даже не годы, прожитые обычным человеком, вовсе нет. Это были тысячелетия существования. В глубинах зрачков были запечатлены целые века, помноженные на вечность.

Старик покачал головой и усмехнулся в бороду. Паладин не успел что-то сделать, спросить, как проснулся. Снова. На этот раз в крипте.

В его чувствах царило смятение. События сна казались столь реальны, в тоже время вполне могли быть наведены капсулой. Особенно учитывая тот факт, что в прошлый раз разработчики уже облажались, переборщив с чувствительностью. Был только один способ проверить.

Онтор вышел из игры.

Когда он начал писать и обзванивать близких тех, кто «ушёл из игры, но не вернулся в реал», вскрылись подробности. Кто-то уже не вытерпел, что член их семьи «заигрался», сделал попытку его извлечь и внезапно обнаружил, что близкий им человек лежит в коме. В таких случаях быстро приезжали спецы из «Нейросети» и увозили пострадавшего. Другие ещё не знали о произошедшем.

Ещё были третьи. Они не отвечали ни на сообщения, ни на звонки. В свете сложившихся событий Онтору стало страшно. По-настоящему чудовищно страшно из-за осознания того, что могло произойти с ними — с теми, кто «узнал слишком много». И что могло произойти с ним самим.

Стараясь вести себя как обычно, — куда уж там! — он снова связался со «вторыми» и под видом глупой заботы, будто «только что узнал информацию», посоветовал проверить близких в капсулах, потому что длительное пребывание в игре имело негативные последствия.

Забавно, но он даже не солгал — представители компании сами говорили, что долго находиться в игре не стоит. В итоге, Онтор и не рассказал, что их близкие превратились в капусту, и дал наводку на правильные действия.

Когда ему на телефон начали поступать сообщения, он лишь бросил на экран взгляд. Сердце сдавила тяжесть. Он давно не плакал. Не умел. И сейчас очень жалел, что не мог выпустить даже скупую мужскую слезу. Все, кому он написал, обнаружили, что их близкие впали в кому. Естественно, всех забрала «Нейросеть», но теперь Онтор знал наверняка — бесполезно. Каждый из них умер. Не здесь, нет, не в их пронизанном технологиями мире. Каждый из них умер там. В Аструме. Игра не была игрой. Теперь он был в этом уверен.

Он достал из холодильника водку. Поставил на стол стопку. Наполнил. После этого долго смотрел на прозрачную жидкость перед собой. Минут тридцать он просто сидел с абсолютной пустотой в голове.

Хоть осознание и понимание реально произошедших событий уже пришли, но где-то в глубине самого себя мужчина не мог поверить до конца. Так бывает, когда погибает кто-то очень близкий. Он уже мёртв, а сознание продолжает отрицать этот факт, даже видя перед собой труп. Кажется, что сейчас всё изменится, что всё это не более, чем кошмар.

Возникает чувство, будто скоро близкий человек вернётся домой, невредимым, несмотря на то, что уже похоронен на кладбище. Слух улавливает посторонний шорох, так похожий на его шаги или покашливание. Ты вздрагиваешь, поднимаешь голову, идёшь посмотреть… Но нет. Никого.

Тоже самое сейчас было с Онтором. Понимал. Осознавал. И не верил.

Потом он вернулся в игру. Предстояло поговорить с оставшимся в неведении братьями по оружию. Когда он собрал всех своих, то увидел, что слова были не нужны. Каждый из них знал о произошедшем. Каждый из них уже прошёл через то же, что и Онтор. И каждый осознавал, что об этом стоит молчать.

Мир вокруг был реален. И очень опасен. С этого момента их жизнь изменилась навсегда.

Принеся клятву хранить молчание о произошедшем, они совсем иначе взглянули на окружающий мир и на то, что в нём происходит. Начали изучать религию, паладинами которой являлись, углубили свои знания по части магии Света.

Через почти год от тех, кто раньше гордо именовал себя игроками, не осталось и следа. Это были молчаливые и угрюмые воины, закованные в броню, наизусть помнящие каждое из святых писаний, готовые отдать жизнь за то, чтобы остались живы невинные, находящиеся под защитой сил Света. Когда они шли в бой, то всегда помнили, что это сражение могло стать последним для кого-то из них. И это не останавливало бывших игроков, ныне являвшихся подлинными адептами Воинства Света. Им нечего было бояться. После смерти их ждали в Чертогах Света.

А потом пришло время Инициации. Онтор был избран, чтобы пройти посвящение и стать Верховным Паладином ордена, навсегда отречься от своего прошлого. Если он не пройдёт испытание — умрёт. Если справится — изменится навсегда.

Посвящение проходило в крипте. Братья по оружию выстроились полукругом. В руках они удерживали обнажённые клинки. Онтор стоял по центру, в одних только штанах. Его руки покоились на перекладине двуручного меча. Пара монахов быстрыми мазками наносила на его тело красные линии, сливавшиеся в единый узор. Могущественная древняя магия Света соединит паладина с его аватаром, возведя на новый уровень.

Когда все приготовления были закончены, верховный жрец Пресветлого Оссира затянул свой речитатив. Линии, покрывавшие тело паладина, вспыхнули алым пламенем, вгрызаясь в плоть, оставляя ожоги. Он закричал от боли, вскинув голову и уставившись в потолок. Бицепсы напряглись, а руки с силой сжали двуручный клинок, на который он опирался. Падать было нельзя — умрёт.

Чувствуя, как кожа горит и плоть плавится под действием чужой магии, воин умирал внутри, возрождался и умирал вновь. Не помня себя от боли, всё что он мог, это кричать, запрокинув голову, сжимая зубами заранее подготовленную деревяшку. Древнее, как сам мир, чародейство подготавливало его тело к вмещению иной сущности. Казалось, что эта пытка не прекратится никогда.

А затем стало хуже.

Накинув глубокий капюшон плаща, я въезжал в город на чалой лошадке. Герду оставил в Ардее. Судя по её энергетике, она теперь тоже имела отношение к Тьме. Это было чревато в контексте езды по Венгарду. Мало ли как на ней скажется магия Света, пронизывающая город. В седле передо мной сидела Илона. По бокам, спереди и сзади, заключив нас в коробочку, восседали паладины Ордена. Восемь воинов во главе с Онтором сопровождали нас в крепость.

Стоило нам преодолеть внешние ворота, как дорогу процессии преградила городская стража, а мне в уши словно протолкнули вату. Преградившие путь солдаты были как на подбор в стальных кирасах, поблескивающих в лучах солнца, закрытых шлемах и в рыжих плащах с эмблемой белоснежного солнца с шестью лучами. В руках у каждого был ростовой щит-капля и копьё. Мы остановились. По спине пробежал холодок, вызванный совсем не страхом, а начавшей сгущаться вокруг магией Света. Я поёжился от неприятных ощущений.

Из-за спин стражи вышел ещё один — по-видимому, их командир. Шлем он держал подмышкой, потому можно было разглядеть моложавое лицо ветерана. Короткий ёршик волос и щетина на лице были тронуты сединой, но судя по походке, воин был ещё крепок и полон сил.

— Верховный паладин Онтор? — он бухнул кулаком по груди. Рыцарь даже не пошевелился в седле — видимо ему по статусу было не положено отдавать честь.

Выждав секунду, командующий стражей взял слово:

— Артефакты сообщили, что вы ввели в город нечисть. Я должен проверить ваше сознание на предмет гипноза этими… — он бросил в нашу с Илоной сторону презрительный взгляд. — … тварями.

Онтор молча перекинул ногу и грузно бухнулся наземь. Повернувшись, сделал шаг в сторону выставивших копья стражников, заставив их испуганно дёрнуться. Замер, едва не касаясь доспехом наконечников копий.

— Я жду, — глухо прогудел рыцарь из-под закрытого шлема. — Думаю, Его Светейшество не обрадуется, если его срочное поручение будет выполнено не столь срочно по вине капитана городской стражи, решившего, что паладина можно подчинить.

— Протокол есть протокол, — командир поморщился.

Протиснувшись меж рядов, он достал откуда-то из-за пояса камень и поднёс к голове закованного в латы воителя. Камень осветился изнутри бледным розовым светом.

— Почему твари без цепей?

— Ещё раз ты назовёшь смертного под защитой Ордена Света тварью, и я отрублю тебе руку, — абсолютно равнодушным тоном ответил Онтор, даже не думая отвечать на вопрос.

Капитан поджал губы и бросил в нашу с Илоной сторону затравленный взгляд. Затем снова посмотрел на паладина.

— Расступиться! — скомандовал после небольшой паузы, наконец отходя в сторону.

Молча вернувшись на лошадь, Онтор возглавил нашу процессию.

Город был необычным. Он находился на возвышенности, что серьёзно сказалось на его архитектуре, включая небольшой наклон, из-за которого приходилось двигаться немного вверх.

Идеально-выверенные ровные улочки, мощёные камнем, имели строгую организацию. Раз в определённое количество домов улицу пересекала другая, поперечная, образуя перекрёсток. Не было непонятных проулков-переулков меж домами, ведущих в тупики. Сами дома тоже привлекали внимание — все они были из камня и глины. Дерева почти не имелось. Возникало ощущение, будто всё здесь было выстроено неизвестным архитектором с учётом каких-то одних ему ведомых норм и правил, и лишь потом в город пустили жителей заселять пустующие дома.

Чем больше мы углублялись, тем хуже я себя чувствовал. Набивающей уши ваты со временем стало больше. Добавился зуд, быстро распространившийся на всё тело — он ощущался даже под одеждой. А ведь мне казалось, что уж моя-то броня обязательно выдержит магическое давление. Ага. Счаз. Слухи не врали, когда говорили, что здесь всё пропитано Светом.

Со временем зуд сменился жжением. Терпимым, однако постепенно усиливающимся. Так продолжалось до самой площади. Оная соединялась с другими такой же улицей, идущей по кругу города. Прямо от площади вела ещё одна улица, напрямую к воротам, преграждавшим путь во второй уровень города.

В этот раз нас пропустили без проверок — или стражи были предупреждены, или у этих ребят был другой приказ. Преодолев монументальное сооружение с массивной надвратной башней и толстой кованной решёткой, мы двинулись к последним воротам, отделявшим вотчину паладинов от остального города.

Я бы назвал ворота внутреннего города фортификационным чудовищем. Они состояли не только из самих ворот и надвратной башни, но ещё имели четыре башенки по углам. Про четыре стационарных стреломёта на малых башнях и три на основной я вообще молчу. Жуть!

Жжение стало невыносимым, начав медленно разъедать кожу под одеждой и плоть. Активировать магию было нельзя — стоит применить хоть одно заклинание из тёмного арсенала, как сработает тревога и магические артефакты, вшитые в здешние стены, буквально испепелят нарушителя. То есть меня. По крайней мере, так сказал Онтор, когда мы планировали поход. Всё, что я мог делать, это усиливать собственную регенерацию с помощью энергии.

Во внутреннем городе никаких площадей не было — было видно, что здесь районы не предназначались для простых жителей, а коли тут такие и имелись, то идти им во внешний город, если требовалось купить что-то нужное для дома. Перекрёстки охранялись городской стражей, а различных лавок и торговых домов почти что не было. Те, что были, судя по всему, принадлежали каким-то ремесленным гильдиям, производящим оружие, доспехи и артефакты. С виду они скорее напоминали небольшие дома-замки, полностью оправдывая поговорку «мой дом — моя крепость».

Когда мы приблизились к третьим воротам, столь же монументальным и угрожающим, нашу процессию остановили. На этот раз не стражники, а всамделишние паладины. По крайней мере, доспех у них был похож — он не блестел, был матовым и отливал латунью, хотя вряд ли был из неё. Все как один носили закрытые шлемы с металлическими крыльями, уходящими в сторону затылка и вверх. По центру груди каждого воина была изображена рельефная золотая эмблема солнца с шестью лучами. Схожая амуниция была и у семерых паладинов, которые нас с Илоной конвоировали. Вооружены воины были двуручниками и громоздкими вытянутыми щитами, сужающимися к низу и прикрывающими добрых две трети корпуса

Подошедший к лошади Онтора воин что-то тихо пробубнил в шлем. Что именно, я не понял — на столько звук был искажён. Получив короткий ответ, кивнул и мотнул головой, отдавая распоряжение на подъем решётки. Раздался грохот и лязг.

Когда решётка поднялась, наша процессия двинулась внутрь. Как оказалось, за этими воротами никакого города не было. Здесь была вотчина паладинов. Прямо за решёткой располагалась мощёная площадь, окружённая садом. За площадью возвышался дворец Ордена.

Жжение усилилось в разы, едва не заставляя меня стонать от боли.

— Слезаем, — раздалась короткая команда, рассчитанная на нас с Илоной.

Перекинув ногу, спешился и помог спуститься девушке. Под одеждой уже расплывались ожоги, мои руки мелко подрагивали и всё, на что я мог рассчитывать, это на регенерацию, в которую сейчас направил весь свой стремительно таящий резерв.

Да, применять магию Тьмы было нельзя, но никто не запрещал применять собственную магию внутри себя самого, не покидающую моё тело. И речь не о каких-то заклинаниях. Я банально направил магическую энергию в помощь собственному организму, на порядок повысив свои возможности в плане восстановления тканей. Это хоть немного, но позволяло перетерпеть боль, медленно пожирающую всё моё тело.

Не направляясь во дворец, Онтор сразу повёл нас к правой части площади, а оттуда в сад.

Стоило нам оказаться под сенью деревьев, как паладин мгновенно кастанул вокруг нас магическую сферу.

«Плащ Тьмы».

Я выдохнул, разжав до боли стиснутые зубы и кулаки. Находясь внутри его заклинания, я мог применять свою магию, так как её эманации полностью поглощались магией воина и не выходили за пределы.

— Как ты? — он сочувственно взглянул на меня.

— Жить буду, дай минуту.

— У тебя секунд десять.

Кивнул ему.

«Исцеление тенями».

По телу пронеслась прохладная волна, мгновенно залечивая чудовищные ожоги, которых я не видел под полностью закрытой одеждой, но прекрасно чувствовал, и восстанавливая кожные покровы.

— Сколько сможешь продержаться во внутреннем замке?

— Минут пять, — ответил, деактивируя «плащ».

И это при том, что мой резерв стал в три раза больше благодаря диаблери. А так я не продержался бы и минуты, истратив все силы пока добирался сюда!

— Дай знать, когда станет совсем плохо. И не вздумай применять магию, — напомнил он. — Идите.

Рыцарь деактивировал купол.

— Идём, — я схватил Илону за руку и потащил в глубь сада.

Находиться в тени листьев было легче — исчез один из давящих факторов, именуемый дневным светилом. А ещё вокруг были привычные мне тени. Незаметно, еле-еле, я начал по чуть-чуть впитывать в себя энергию окружающих теней, по крупицам восполняя магию. Это не была магия Тьмы. Что-то нейтральное. Ещё и не заклинание вовсе, а банальное впитывание. Я даже ауру не раскрывал, прекрасно понимая, как артефакты среагируют на Тьму.

Как и предполагалось, меня не испепелило на месте.

«А ведь рисковал…» — хмыкнул внутренний голос.

Что поделать, вампиров всегда губит их беспечность и самоуверенность.

Пройдя по неширокой мощёной камнем тропке меж деревьев, мы вышли к полянке с беседкой. По краям росли яблони. Сейчас был конец лета, потому с ветвей свешивались спелые зелёные плоды с красными и жёлтыми бочка́ми.

Я остановился с края полянки, не спеша выходить под солнце, и отпустил тонкую ручку. На удивление, Илона не замерла, индифферентно уставившись в пустоту и слегка пугающе улыбаясь, а потянулась к ближайшей ветке. Я не препятствовал, завороженно наблюдая за тем, как она впервые заинтересовалась хоть чем-то.

Замерев под тенью крупного дерева, просто смотрел на то, как на губах девушки появилась улыбка. Сердце тревожно сжималось от грусти и осознания того, что для выздоровления ей придётся пройти очень долгий путь без каких-либо гарантий.

«По крайней мере, я сделал всё, что смог…»

Отрешённо следя за изящной фигуркой, бредущей от дерева к дереву и с улыбкой касавшейся листвы, не заметил, как погрузился в свои мысли. Отвлекло меня от раздумий вежливое покашливание.

Сдержав инстинкты, резко повернул голову, внутренне недоумевая, как ко мне умудрились так близко подойти — даже погрузившись в себя, я слышал малейший шорох, включая шаги Илоны.

На расстоянии пары метров стоял невысокий скрюченный пожилой мужчина. Его абсолютно белая негустая бородёнка шелковой волной спускалась на грудь. Редкие и столь же белые волосы на голове с трудом прикрывали лысину, покрытую пигментными пятнами. Небесной синевы глаза с интересом и искорками веселья изучали мою фигуру. Облачён церковник был в рясу-фелонь тёмно-красного цвета с золотой вышивкой.

— Не каждый день в нашу обитель приходит вампир, — он по-доброму усмехнулся, демонстрируя абсолютно здоровые зубы, чуть желтоватые из-за природного цвета эмали.

Я насторожился, а священнослужитель тем временем перевёл взгляд на Илону.

— И ещё реже они приводят тех, кому нужна помощь, — его голос стал грустным.

— Вы знаете, зачем я здесь? — уточнил, внутренне сжимаясь и продумывая пути отступления.

— Знаю. А ты знаешь, для чего пришёл сюда? — он снова посмотрел на меня.

— Ей нужна помощь. Её семью убили, — приглушил голос и покосился в сторону девушки. Не услышала. — Её саму продали в бордель…

Я замолчал, не зная, как правильно описать то, что с ней случилось.

— Почему не обратился в Храм Тьмы?

— Орден Света гораздо ближе, — я не стал сознаваться, что вообще не знаю, где находится этот самый храм.

Священнослужитель усмехнулся.

— И ты хочешь, чтобы Орден Света излечил её душевную рану и помог ей вернуться из грёз в наш мир? Довольно опрометчиво для того, кто служит Тьме, не находишь?

— Грёз?.. — не понял я.

Старик кивнул.

— Она в грёзах. В своих мечтах. Мы видим только её тело, как оно существует рядом с нами, но её сознание сейчас пребывает в лучшем из миров. Там нет боли, нет страданий и живы все её близкие.

— Она умрёт, если ей не помочь. Достаточно не сказать ей о еде, как она скончается от голода.

— Думаешь, это хуже, чем жить в этом мире? — он с интересом посмотрел мне в глаза. — Что её ждет здесь? Страдания? Отсутствие родных и близких? Ради чего ей возвращаться?

Я окончательно опешил. Не такого я ждал и уж точно не думал, что священнослужитель будет настаивать чуть ли не на эфтаназии.

— Вот поэтому я и спросил тебя, знаешь ли ты сам, для чего пришёл сюда и чего хочешь, — он грустно усмехнулся и снова посмотрел на Илону. — Ей помогут. Она вернётся в наш мир. Ты не вправе решать её судьбу, но в тоже время твой поступок весьма… — он покачал головой, — … опрометчив.

Старик посмотрел на меня.

— Ты пошёл на большую жертву, проникнув в город, отказавшись от тёмной магии. И всё ради девочки. Это достаточно великая жертва. Для Тёмного, — он усмехнулся. — Только поэтому я не сожгу тебя дотла и дам тебе слово, что твоей спутнице не навредят за связь с Тьмой.

Я прищурился. Церковник же продолжал, словно не заметив злой взгляд:

— Теперь иди и не трать моё терпение. Тебе нечего здесь делать.

Он протянул руку. На ладони лежал невзрачный вытянутый камешек с большой палец размером. Я осторожно взял камешек в руки. По пальцам тут же пробежало тепло.

— Эта руна перенесёт тебя за пределы города. Достаточно лишь напитать энергией.

— Что с ней будет после того, как она вылечится? — судьба Илоны волновала меня больше, чем собственная безопасность.

— Она сама решит, — в голосе мужчины появились ледяные нотки.

Проигнорировав их, задал следующий вопрос:

— Как мне быть уверенным, что ей не навредят?

— Я дал тебе слово, — на меня дохнуло холодом, а в глазах священнослужителя блеснули ледяные всполохи.

— Чьё слово?.. — уточнил, прекрасно понимая, что играю с огнём.

Повисла пауза. Я буравил взглядом старика, а тот, в свою очередь, меня.

— Меня зовут Уриэль Благочестивый. Теперь можешь идти.

— Однажды я вернусь и проверю, насколько твоё слово крепко по отношению к «твари Тьмы»… — тихо произнёс.

Заканчивать фразу не стал — не стоит угрожать тем, кто пусть и со скрипом, но согласился мне помочь. А ну как передумает. Я-то ладно, а девушке помочь больше некому.

Направив в камешек энергию, почти сразу почувствовал, как он наполнился — не много ему надо, видимо. В следующий момент окружающий мир потонул во вспышке. Последним, что отпечаталось на сетчатке, стали небесной синевы глаза, с глубокой задумчивостью смотрящие на меня.