Земля Энн

Глава шестнадцатая Моя девочка

— Ты хорошо поработал, Марв.

— Если бы не эти чертовы беженцы, Энн никогда бы не тронулась с места — ее бы просто гвардия не выпустила.

— Я подозревал, что такое будет, — пожал плечами Фабиан Шталь. — По законам и указам терцианского барона их пускать бы не стоило. Но как же милосердие?

— Странно слышать о милосердии из уст человека, способного возглавить первую армию на Сумеречных землях.

Шталь нацепил на себя маску страдальца.

— Я же не животное и не скала, чтобы бездушно топить в море ни в чем не повинных людей. Я даже не Манфред Айзенэрц для такого.

— Это меня не касается, — решил прервать я пустой треп Фабиана. Своей болтовней тот обожал усыплять бдительность собеседника, что тому, то есть мне, было совсем не по душе. — Надеюсь, моя часть сделки выполнена?

— Разумеется, — осклабился Шталь. — Почти…

— В каком смысле «почти»?

— В самом что ни на есть прямом, Марв. Мне кажется, ты мне что-то недоговариваешь. Например, о том, как ты нашел Энн Айзенэрц на просторах Терции. Она же убежала, да? Убежала от своей охраны и от своего любимчика-телохранителя. Что-то мне подсказывает, что дело в неудачном покушении кого-то из ее завистников.

— С каждым словом я все больше убеждаю себя в мысли, что это твоих рук дело.

— Нет-нет, что ты! — всплеснул руками Фабиан. — Еще раз повторяю, я более всех заинтересован в сохранении ее здоровья. Как, впрочем, и ты. Еще ты заинтересован в своей жизни, а мои друзья из Эссвана уже начали осведомляться, не видели ли на юге кого-нибудь похожего на наемника с именем Марв Актоль.

— Мне воспринимать это как угрозу?

— Нет, что ты! Лишь корчу из себя своего рода колдунью — гадаю да гуще кагэ наше с тобой будущее. К сожалению, прошлого оно не показывает. Поэтому и прошу тебя рассказать мне то, что я желаю слышать.

Хе-хе… Я прекрасно понимал, что все те посулы, обещанные мне недавно, оказались фикцией. Ага, дурачок, купился на обещания спокойной жизни и комнатушку в Дельте. И почему я подумал, что Шталь окажется лучше того же Мацея? Нет, нет… Этот ублюдок куда хитрее. Наверняка он уже знал большую часть правды. Откуда? Да какая разница! Он не мог знать лишь одного — что было между мной и Энн в том заброшенном доме. И что я там нашел. Если он действительно знает всю правду, то что плохого в том, что у Шталей окажется еще одно свидетельство против барона Манфреда? В любом случае, я же не отойду в сторону, не отойду. Хотя бы ради Энн. Я начну свою игру, самую рискованную в своей жизни.

Как на духу я выложил все, что видел в заброшенном доме «дяди Вернера», забыв, разумеется, упомянуть о вспышке чувств терцианской наследницы. Фабиан слушал меня с нескрываемым интересом, постоянно хмыкая, перебивая и задавая уточняющие вопросы. После того, как я закончил рассказ, он спросил:

— И что ты сделал с письмом?

— Сжег, — скривился я, вспоминая крепление солнечной панели, в которое я спрятал ту самую бумагу. — А что я должен был сделать? Показать Энн?

— Нет, конечно. Этим ты бы поспешил. А сейчас… Сейчас все будет вовремя. Пойди, отдохни. Твой долг выплачен. Попроси Менно выдать тебе три сотни монет. Ты их заслужил. А теперь прошу оставить меня.

Пожав плечами, я направился к интенданту шталевского гарнизона, который сначала не понял, что от него требуется, а после принялся выписывать по инфопланшету всем вышестоящим инстанциям. По итогу он сумел дописаться до самого лорда Фабиана и лишь после этого выдал мне требуемую сумму. На минутное дело этот северный придурок сумел потратить три часа. Три, мать его, часа, за которые я смог бы обойти половину города, перекусив в половине кашеварен. Некстати вспомнив о еде, я заскочил в ближайшее к казармам заведение, после чего направился к Энн. Она после разговора со Шталем, судя по всему, затаила обиду на своего дядю и всех его солдат, к которым она в какой-то мере относила и меня. Я не хотел допускать ничего подобного (да и, черт возьми, я считался ее телохранителем!), и поэтому решил навестить девушку. Уже на подходе к дому меня посетили смутные подозрения — ведь напротив дома Ванека стоял невнятный грузовик, которого я никогда доселе в этом районе не видел. Сам механикер, вопреки своим привычкам, стоял в открытой двери, прислонившись к косяку. Возле крыльца валялось несколько пустых стеклянных бутылок.

— Я к Энн.

— Она не хочет никого видеть, — пожал плечами Ванек. — Если хочешь, можешь пройти, но я не гарантирую тебе, что разговор получится теплый.

— Что с ней? — нахмурился я. После случая с беженцами я предполагал, что Энн окажется расстроенной, но чтобы настолько…

— К ней буквально час назад приходили люди Шталя. Лорд Фабиан с охраной. Я только его пустил, без людей. Он о чем-то говорил с ней, и…

— Мать твою! — не стесняясь в выражениях, я отстранил механикера и прошел внутрь. Энн сидела в лаборатории в наушниках и заполняла длинную, склеенную из трех листов, таблицу. Услышав шум, она резко обернулась, подскочила с места — так, что наушники выдернулись из гнезда небольшой музыкальной установки, и по лаборатории потекла тихая, дико унывная музыка родом откуда-то со Снежного мыса.Девушка заметалась — она потянулась к установке, запутавшись в проводах — и в тоже время пыталась ругаться со мной.

Жестом велев ей замолчать, я усадил Энн на стул:

— О чем. Ты. Говорила. Со Шталем?

— Да какого черта⁈ Я тебе вообще ничего не должна отвечать! Ты кто такой вообще, чтобы что-то с меня требовать⁈

— Отвечай.

— Мастер Ванек!

— Он не придет — слишком должен мне, — я оперся руками на подлокотники, нависнув над наследницей Терции. Она попыталась было отстраниться, но сейчас моя власть, власть силы, а не права наследия, была слишком велика.

— Марв, пожалуйста, отстань!

— О чем ты говорила со Шталем?

— Я не хочу ни с кем говорить! Марв!

— О чем⁈

— Я… Я… — Энн закрыла лицо руками. — Я не знаю. Он пришел, стал мне о дядюшке истории рассказывать, грязные самые. Документы показывал, говорил о том, как…

На глазах ее показались слезы.

— Вот же сука… — я сел на пол. — Че-е-е-е-ерт.

Закрыв голову руками, я осознал всю свою глупость. Я идиот, клинический баран, тупень, дерево, не способное видеть и на два шага вперед… Придурок, испугавшийся банальных угроз и выложивший все как на духу. Первое правило престольных игр — держи язык за зубами. И я им пренебрег, чем подставил девочку под удар. Я дал в руки Шталю все возможные козыри, и это еще он не подбивал к Энн клинья… Его план стал для меня очевиден — подчинить девочку себе, после чего всеми возможными способами пробраться в замок. Терция — это было нужно Фабиану. Не закон, не справедливость, о которой он так любил изливаться, нет. Ему нужна была земля. Земля Энн.

— Марв?

— Да?

— Это правда? Ну то, что говорил этот ублюдок про моих…

Я кивнул. Что бы ни сказал Фабиан, все его слова имели под собой минимум пятьдесят процентов правды, а скорее всего, и все сто. Барон Манфред не был пушистым зверьком, милым и потешным. Как и все другие лорды, он плел интриги, убивал и приказывал убивать. Любому разумному человеку было бы наплевать на подобные преступления. Таковы законы мира, и любой, кто им не следовал, рисковал быть покоренным или погребенным. Айзенэрц таким точно не был. Он бы скорее сжег все, чем отдал что-то чужому. Все это понимали. Все, кроме Энн. Ее по-другому воспитывали, она по-другому думала, и, по-хорошему, ей стоило бы родиться на каком-нибудь далеком тихом агромире под королевским протекторатом. Но, увы…

— И… Что мне теперь делать?

Я поднял голову.

— Ты о чем?

— Ну… со всем этим. Может, в замок вернуться?

— Вряд ли тебя сейчас просто так выпустят из города, — и по чьей же, идиот, вине⁈ — Разве что инкогнито… И вывезти тебя за город втайне в каком-нибудь грузовом отсеке, но предположу, что за тобой и домом следят. Черт! Разве что на время сменить дислокацию, перейти на место, откуда много выходов и полегче будет…

— Может, в «Железного пирата»? — робко предположила Энн.

— Ты бы еще в казармы к Шталям сказала зайти… Лучше к Бейну в мотель, — мне сразу представилась планировка здания: П-образная форма, два черных выхода, окна, выходящие в палисадник, пожарные лестницы… Такое место перекрыть наблюдением пары филеров практически невозможно, а на большее число приставленных людей я и не рассчитывал, несмотря на всю важность Энн для Шталя — в городе и без нее слишком много проблем. Делать все следовало аккуратно и быстро, потратив на это максимум два или три дня. Пусть северяне сначала привыкнут к тому, что Энн ходит в мотель. Помешать они ей не смогут — разве что им придется убить меня — так что рискнуть стоило.

— Пошли, — недолго думая, я взял миледи за руку, кивнул Ванеку, что все в порядке, и направился по направлению к заведению Бейна.

Слежку я заметил сразу, да она особо и не скрывалась. Немедленно от «невнятного» припаркованного грузовика отклеился мужчина в потертом плаще и последовал за нами, даже не пытаясь скрываться. Или, возможно, он думал, что мы с Энн его не видим. Глупец. Быстрым шагом, отпугивая оружием и хмурым взглядом, мы добрались до мотеля Бейна, отодвинули очередного «беженца» от автомата с кагэ, и подошли к стойке. Появление племянницы барона ввело хозяина мотеля в ступор — он не то что не поклонился, даже забыл поздороваться и нацепить привычную для сребролюбца улыбку.

Отринув церемонии, я потребовал:

— Комнату наследнице Терции. Выбирай, чтобы рядом с пятнадцатым номером.

— Для миледи у нас есть прекрасный номер, предназначенный для…

— Я сказал: рядом с пятнадцатым. Ты оглох? И чтобы никто не знал, в каком она номере, — ледяным взглядом заставив Бейна заткнуться, я потянулся за монетами. Хозяин мотеля отмахнулся:

— Все ради безопасности Терции. Четырнадцатый, миледи.

Энн коротко кивнула, взяла ключ и неуверенной походкой направилась по указателю. Зайдя внутрь, он сморщила свой маленький носик и произнесла:

— Такое ощущение, что я здесь уже была.

— Конечно, была. Тут все номера одинаковые, — я зашторил окна. — В общем, до утра не отсвечивай. Они видели, что ты зашла внутрь. Думаю, они обложат мотель, может, зайдут внутрь, но ломиться не будут… Наверное. У меня… у нас есть ночь, чтобы разработать хоть какое-то подобие плана. Чую, тебе здесь находиться опасно, и это еще мягко говоря. Не для твоего здоровья, нет, для твоего будущего.

— Что они со мной могут сделать?

— Ничего страшного… Возможно, они захотят сделать тебя правительницей Терции. А уж каким способом…

Энн совсем не аристократично шмыгнула носом, осознавая всю тяжесть сложившегося положения. Больше мне было нечего ей сказать. Вздохнув, я приглушил свет и направился к выходу.

— Марв, останься, пожалуйста.

Я замер в дверях.

— Ты что-то хочешь?

— Чтобы ты остался, — Энн забралась с ногами в кровать, явно предлагая сесть рядом с собой. — Запри дверь.

— Я…

— Сделай, что я сказала. Пожалуйста, — с трудом выдавила она из себя непривычное слово.

Повернув в двери ключ, я поставил карабин в угол, отстегнул кобуру и сел на кровать. Энн нервно теребила одеяло, поджимая губы, явно не зная, что сказать. Я терпеливо ждал, прекрасно понимая, что главное — не сбить девушку с мысли. Наконец, она заговорила:

— Знаешь, я догадывалась об этом, а теперь, когда все точно стало известно… Знаешь, спасибо тебе, что ты рассказал, правда.

Я промолчал. Признаться, я жалел, что открыл рот. Мне было жалко девочку, но чем я мог ей помочь? Словом? Но даже слов я не находил.

— Я ведь даже не знаю, как ко всему этому относится, — продолжила Энн. — Вроде мне дядюшка и дает все, и любит, правда, любит, но за что он так с родителями-то…

— Это игры престолов, игры феодалов, Энн. В них всегда кто-то страдает. Всегда и всюду. Возможно, где-то и есть миры, где все по-другому, где нет ни денег, ни преступности, ни оружия, все дружат и радуются жизни. Где-то и есть, может. Но не здесь, в Терции, и не в этой Вселенной. Ни у тебя, ни у меня выбора нет. Изменить мир мы не сможем. И пока остается только адаптироваться.

Энн горько улыбнулась.

— Как звери прям. Вроде ж человек создан изменить мир, так мне мастер Ванек говорил…

— Насоздавались до того, что сами себя загнали в такое состояние, что изменять уже ничего не можем.

Энн усмехнулась и, прижавшись ко мне, мягко обняла, будто любимого плюшевого медведя. Сам не понимая, что делаю, я повернулся и поцеловал ее в щеку. Не в силах оторваться, я спустился ниже, к шее. Энн томно задышала. Не в силах сопротивляться, она рухнула на кровать, потянув меня за собой. Только сейчас я понял, как же я ее хочу. Я не целовал ее — кусал с той страстью, на которую только был способен.

Запустив пальцы под майку девушки, я немного отстранился. Немедленно майка оказалась на полу. Прильнув губами к груди Энн, я почувствовал, как она обхватила меня ногами и настойчиво потребовала, чтобы я спустился ниже.

Я боялся, что кто-нибудь может заметить то, чем мы занимались, и, когда Энн застонала, бросил взгляд на дверь. Благо, мотель в это время слишком крепко спал, чтобы помешать нам.

Энн получила, что хотела. Она хотела свободы, хотела любви, близости и понимания. Хотела удовольствия, за которое ее никто не оговорит и которое будет только для нее, и ни для кого другого. И все это мог ей предоставить лишь один человек во Вселенной…

Я перевернулся на спину, позволив Энн почувствовать себя главной. Закусив губу, она села сверху и принялась медленно, будто издеваясь, расстегивать куртку с рубашкой. Поцеловав меня, она начала покусывать меня за шею и грудь, причиняя боль и оставляя следы, но делала она это с такой страстью, что я готов был простить абсолютно все. Закрыв от удовольствия глаза, я погрузил пальцы в волосы Энн. Как же я ее хотел…

Энн, неудержимая и непокорная снаружи, наедине оказалась хорошей девочкой, послушной, покорной и безмерно нежной. Ей нравилось быть со мной, подчиняться и контролировать, любить и быть любимой. В этом момент я понял, что Энн — самый близкий мне человек, ради которого я готов на все, и когда я лег рядом с ней, разгоряченной и тяжело дышавшей, я знал, что сделаю все, лишь бы с ней ничего не случилось.

К удивлению, она не сказала ни слова после, лишь прижалась ко мне всем телом и тихо засопела. Я совсем не заметил, как она стала моей маленькой девочкой, единственным солнцем, маленькой звездой, той, ради которой стоило жить, и ради которой мне хотелось встретить следующий день.