Земля Энн

Глава шестая Неприятные последствия

На удивление, работа мне нравилась. Целыми днями я копошился в теплицах и отгружал ящики с грибами. Иногда бродил по полям солнечных панелей, иногда — чинил какие-то несложные механизмы, к которым меня допускали. Часть монет, полученных от барона, я сумел припрятать в одном из тайников неподалеку от фермы, часть — отдал дочке Сигилд, безмерно глупой и некрасивой девушке, в счет будущих обедов, ибо никто не собирался кормить меня бесплатно. Подобные привилегии были доступны лишь водителю грузовика или Готцу. Порой мне казалось, что из меня лишь вымогали деньги — даже в городских «кашеварнях» еда выходила бы дешевле, не говоря уже про питание своими запасами.

Впрочем, продолжалось все это недолго — однажды утром, копаясь в груде деревянных ящиков, сваленных возле одной из теплиц, я заметил, как к ферме подкатили два броневика гвардии, которые, разумеется, не предвещали ничего хорошего. Двигатели гвардейцы глушить не стали, и я стал потихоньку отходить подальше от дороги — мало ли.

В этот момент из второго броневика выскочил сын барона, Мацей Айзенэрц (почему-то мне всегда было смешно произносить его полное имя). Противная ухмылка лорденыша мне сразу не понравилась.

— А вот и наш герой-любовник. Гляди-ка, как такая грязная фермерская рожа племяшку лорда захомутать сумела?

— Вы о чем? — как же жаль, что он приехал не один. Несмотря на смену вида деятельности, револьвер за поясом я носить не перестал. Бах! И нет больше у Айзенэрцев наследника. Он давно напрашивался.

— О том, как ты совратил, осквернил и обесчестил бедную девочку Энн Айзенэрц.

Я не смог сдержаться. Так громко я очень давно не смеялся.

— Чего-чего? Милорд, прошу прощения, но вы бредите.

Впрочем, лицо Мацея совсем не располагало к веселью.

— Еще скажи, что ты в мотель у Бейна ее не водил.

Что⁈ Откуда…

— Иво хоть и дурак, но глазастый. А ты, видать, кроме ее тощей задницы ничего уже видеть не мог.

Дело приняло серьезный оборот.

— Я ничего с ней…

— А это уже мне решать, придурок, — ледяным тоном заявил сын барона. — И думаю, мне и моим сведениям отец поверит больше, чем твоим «я не виноват», «я не виноват».

Мацей сплюнул мне под ноги. Незамедлительно моя рука непроизвольно поползла за пояс — такое прощать было нельзя. Один выстрел, и тебя не будет, кусок субстрата… Нет! Я вовремя осекся. Это не Эссван и тем более не Серые холмы. Надо хотя бы узнать, чего он хочет. Будь он и в самом деле заинтересован в невинности своей двоюродной сестры, сразу бы направился к барону, не стал бы ломать комедию на заштатной ферме где-то в глуши. Но нет… Эта мразь всегда думала о себе и только о себе. Он искал выгоды, но какая, черт возьми, выгода от меня?

— И что ты хочешь? — не стал я сдерживать себя приличиями и расшаркиваниями.

Мацей осекся на полуслове, потом противно осклабился и сказал:

— Раз уж ты так с ней «сдружился», то тебе стоит стать ее телохранителем.

Я с трудом подавил смешок.

— Звучит крайне подозрительно, не находишь?

— Не нахожу, идиота кусок. Сейчас ты немедленно отправляешься в город, идешь к дом к ее душному механикеру и говоришь ей, что тебя прислал я. Приказ барона. Точка.

— Так твой или барона?

— Не зли меня. У тебя сутки. И знай — я слежу за тобой!

— Это я уже понял, — кивнул я, вытер руки о штанины и оставил для себя на память зарубку прирезать при встрече гвардейца Иво. Делать было нечего. Приказ сына лорда, мать его за ногу.

Коротко попрощавшись с Готцем, возможно, навсегда, я быстро собрал вещи и пешком отправился в город. Мастер Ванек, учитель Энн, не сразу захотел пускать меня, но я сослался на Мацея, и старый механикер сдался.

— Он должен был приставить к ней пару гвардейцев, а не одного наемника, — почесал он затылок здоровой рукой — вторая у него была механическая, и в ней он держал колбу с каким-то реагентом. — Мне это не нравится.

Я пожал плечами.

— Мне тоже. Самое плохое, он так и не сказал об оплате.

— Это не мои проблемы, — сразу взъелся Ванек, проблема денег для которого, судя по всему, была самой острой. — У меня монет не хватает на то, чтобы нивелировать все последствия «обучения» это маленькой…

— Мастер Ванек! — раздался из соседней комнаты крик Энн. Кажется, она еще не слышала, КОГО к ней приставили в охрану. — Можете посмотреть?

Механикер закатил глаза, что-то гневно и беззвучно прошептал, после чего натянул на лицо суровую мину и направился в лабораторию. Я последовал за ним. То, что это была именно лаборатория, не оставалось никаких сомнений. Всю ее заставили столами, на которых громоздились многочисленные приборы, о назначении многих из которых я даже не мог догадываться. Тут мерцал зеленым экран, к которому тянулся длинный шнур микроскопа, там миниатюрный робот уныло опустил свой манипулятор — чьи-то шаловливые ручонки извлекли из него все приводы. Миниатюрное окно было забрано решеткой с обеих сторон, а металлическая дверь всем своим видом давала понять, что по утрам ее мог открывать кто угодно, только не тоненькая Энн. Сама же племянница барона корпела в дальнем углу над черно-белой картой Сумеречных земель с карандашом в руках, отмечая по текстовым описаниям дороги, поселения и месторождения полезных ископаемых. И, судя по хмурому лицу мастера Ванека, отмечала она их неправильно.

— Нет. На Снежном мысе ты ошиблась на километр, миледи. На километр! Там же ясно сказано, что Эйсдорф на восточной стороне аквиланского холма расположен. Ты опять восток с западом перепутала?

Энн грязно выругалась, но мастер Ванек ей не сказал ни слова. Как-никак, она была дочерью знатного рода, а он лишь седым и ворчливым механикером. Отметив еще несколько ошибок, он вернул девушке работу и негромко сказал:

— Ах да. Твой двоюродный брат приставил к тебе охранника. Это приказ милорда.

Энн разразилась новой порцией брани, развернулась на стуле и внезапно замолкла, завидев меня. Наблюдать за тем, как расширись ее глаза и челюсть потихоньку начала отъезжать вниз, было одно удовольствие. Я ответил ей лишь короткой усмешкой.

— Да, мне это самому не нравится. Но у меня нет другого выбора.

— Да какого черта⁈ Я что, ожерелье, чтобы ко мне…

— Оставлю я вас одних, молодые люди. Не мешай ей учиться, Марв, — стоило отдать должное Ванеку, он с первого раза запомнил мое имя. — А ты, миледи, не отвлекайся. Тебе еще сегодня гербы повторять.

С этими словами он покинул лабораторию, не переставая взбалтывать свой реагент, а Энн лишь шумно выдохнула:

— Могу я спросить, какого черта?

— Можешь. — Я пересказал ей события утра, которые, как и ожидалось, вывели девушку из себя:

— Да кем он себя возомнил, мать его за ногу⁈ На кой черт мне охрана⁈ Я и сама стрелять умею!

— Нисколько не сомневаюсь, — я снял с плеча карабин, поставил его в угол и сел на скрипящий табурет, обнаружившийся под одним из столов.

Энн покраснела, то ли от смущения, то ли от злости.

— Ты так и собираешься на меня пялиться весь день?

— Нет, если возможно нападение извне. Здесь, в этой лаборатории, я могу любоваться только тобой.

— Пошел ты!

Энн продолжила заниматься своей работой, я же прислонился спиной к стене и прикрыл глаза. Здесь ей ничего не угрожало, кроме ошибок в экспериментах, но те контролировались мастером Ванеком.

Так продолжалось день за днем. Ночевал я в доме Ванека, на небольшом матрасе в прихожей, в обнимку с карабином. По утрам я завтракал своими припасами (на мое питание барон денег не выделял), и занимал свое место на табуретке. Целыми днями Энн занималась науками и слушала нравоучения механикера. Я прекрасно понимал, почему она желала сбежать из Терции. От подобной жизни захотел бы сбежать кто угодно. Утром — практические занятия, после обеда — теоретические. По вечерам девушка либо спала, либо лежала, уткнувшись в инфопланшет. Время от времени она выходила погулять во дворе — под моим, разумеется, присмотром — но в остальном она практически не покидала лаборатории и своей комнаты, достойной кухарки, никак не наследницы целой области.

К ней не приезжала родня, не приходили друзья. Все свое время она посвящала учебе и воспитанию. Причем учителем ее был человек, явно не заинтересованный ни в результате, ни в том, чтобы ученица получала удовольствие от процесса. Мастер Ванек просто передавал, или делал вид, что передавал, знания, время от времени ругая девушку за неправильные ответы или методику работы. На меня же он просто не обращал внимания — куда больше ему важны были те монеты, что барон платил за обучение своей племянницы.

Пока я сидел и наслаждался фигурой шеей и прической Энн, мою голову посещали самые разные мысли, в основном касаювшиеся того, как бы покинуть работу. Сбежать я не мог — ублюдок Мацей вполне мог привести свою угрозу в действие. Завалить «работодателя» — тоже. Я понимал, что это ловушка, что Энн ждало что-то ОЧЕНЬ неприятное, или что сын Манфреда Айзенэрца просто крутил свои грязные делишки за спиной отца. Я не знал, что все это могло значить, но мне это не нравилось.

На третий день работы я перестал видеть в Энн симпатичную девушку — она стала лишь объектом, который меня поставили защищать. Она стал лишь пятьюдесятью килограммами костей и мяса, которое нужно было отдать заказчику в целости и сохранности. Мы практически не разговаривали, и даже не переглядывались, хоть Энн и бросала на меня время от времени любопытные взгляды. Один раз я заметил, что она бросила изучение геральдики и наблюдала за мной с помощью маленького косметического зеркальца. Вот же глупая девчонка.

На восьмой день мастер Ванек велел нам обедать на час раньше, что с его нездоровой пунктуальностью выглядело довольно подозрительно. Буркнув что-то себе под нос, он покинул дом, оставив нас с Энн наедине. Мне оставалось лишь покачать головой и взяться за ложку с длинной ручкой — миледи не должна накладывать еду сама себе. Стоило признать, трапезничала Энн знатно.

В запакованных пластиковых контейнерах лежало недавно приготовленное мясо краба, какие-то рыбные палочки в панировке, жареные с картофелем грибы, украшенные этикеткой «У Колмана», к ним в закуску шел легкий овощной салат. Пить племяннице барона предполагалось не какое-то крестьянское пойло, вроде заваренных листьев подорожной травы или бирта, а хорошим компотом из нескольких ягод (судя по температуре, недавно сваренным), не слишком сладким, не слишком кислым. Сглотнув слюну, я принялся накладывать. Как раз в это время в небольшую кухоньку зашла Энн. Заметив, что я занял место на раздаче, она приказала:

— И себе положи.

— Это ваша еда, миледи.

— Еще раз так меня назовешь, я тебе кронциркуль в ухо загоню. Я сказала — и себе положи. Не заставляй меня нервничать.

Делать было нечего. Поворчав про себя, я высыпал на тарелку немного картофеля, закинул кусочек крабового мяса и поставил на противоположный от Энн конец стола. Сама же юная Айзенэрц получила все остальное.

Готовил замковый повар так, что каждый кусочек пищи буквально таял во рту, вкусы перемешивались друг с другом в невообразимые сочетания, а грамотно подобранные специи придавали им особенную остринку. Как минимум, ради такой пищи стоило становиться феодалом. Может, все-таки освоить кусочек Зеленых пустошей и присягнуть какому-нибудь лорду побольше, хе-хе.

Я видел, что Энн все время порывалась у меня что-то спросить, но постоянно в последний момент осекалась. Мне не хотелось ее торопить и погонять, да и разговаривать с источником моим проблем, в принципе, я тоже не желал, потому обедали мы в полной тишине.

Когда наконец Энн открыла рот и обратилась ко мне по имени, чему я несказанно удивился, в кухне зашел мастер Ванек, бросивший на меня неодобрительный взгляд — он и без того считал телохранителя его ученицы очередным нахлебником. Впрочем, пришел он не ругаться.

— Давайте скорее. Транспорт прибудет через десять минут. Вам нужно вернуться в город засветло.

— Какого черта⁈ — немедленно воскликнула Энн.

— Какой транспорт? — нахмурился я.

Ванек вздохнул и принялся объяснять.

Как оказалось, барон давно уже хотел познакомить свою племянницу с рудниками Терции, и сейчас, когда она начала плотно изучать географию, это было особенно к месту. Как раз сегодня в гвардии освободился один бронетранспортер (на чем-то менее серьезном передвигаться членам семьи лорда не полагалось), и барон утром предупредил мастера, что Энн должна быть готова к часу пополудни.

Мне это сразу не понравилось. Любое перемещение «объекта» могло грозить тому большими неприятностями. А значит, еще большими неприятностями мне. Особенно еня напрягало перемещение в одиноком, хоть и вооруженном, транспорте. Но вооруженном ли?

Когда тот припарковался перед дверью дома Ванека, я громко ругался в небо несколько минут. Это был самый легкий бронетранспортер, не оснащенный ни башенным (башня в принципе отсутствовала), ни курсовым орудием. Единственную защиту могли предоставить бойницы на бортах. Больше всего «транспортер» напоминал прикрытый бронелистами легковой внедорожник чуть больших габаритов. На военную машину он не походил ни коим образом. Громко вздохнув, я спросил водителя-гвардейца:

— А чего не велосипед прислали?

— Так то Маце… сын его милости возмущаться стал, — пожал плечами солдат. — Дескать, чего на миледи тратить важную технику да топливо, когда дела важные есть. Хочет кататься — пусть катается на том, что дают. Милорд вроде как хотел Фило на его «полутанке» отправить, ну тот, который с сорок пятой в башне, да еще пяток бойцов. Но что-то пошло не так.

Только в этот момент до меня дошло, что охраны в этой поездке не будет. Разразившись очередной порцией матерной брани, я пригласил недовольную Энн сесть в машину, молясь про себя всем известным богам, чтобы те отвели от нас беду. Черт… Даже в грибовозке Сигилд было бы безопасней. Мастер Ванек решил остаться дома, выдав своей ученице задание составить схему рудника. Уже через час с небольшим мы были на месте.

Рудники Терции поражали воображение. Я видел в Эссване множество мелких заводиков, но производство здесь, на юге… Это было нечто особое. Нас встретила небольшая проходная, дорога от которой вела к гигантскому карьеру далеко внизу. На дне его возвышался величественный цех высотой в пять-восемь этажей, трубы которого уходили высоко в небо. Черный дым, валивший из них, сковывал дыхание, а грохот далекого от места нашего наблюдения завода закладывал уши. Между корпусами завода сновали миниатюрные электрокары, а на промышленный лифт с помощью мостовых кранов, выходящих за пределы главного цеха, укладывали прокат металла. На лифте слитки, двутавры и бесконечные трубы поднимались наверх, где их, опять же с помощью кранов, погружали на грузовики, отправлявшиеся в порт. В дальней части рудника виднелись ходы в шахту, к которым вела скромная железная дорога. То тут, то там я замечал сторожевые вышки, на которых скучали гвардейцы с винтовками. Понятно было, что рудник — главное богатство Терции. Пока Энн, сидя на складном стульчике, пыталась составить хотя бы примерный план местности, я заговорил с водителем-гвардейцем.

— Странно все-таки, что так мало охраны. А где все?

— Сынок баронов, — водитель явно чувствовал себя свободней, когда рядом не было никого из знати. — Сказал, что, дескать, засекли банду Сильвио на восточном побережье, и туда половина сил почти отправилась.

— Какие-то опасные преступники? — несмотря на то, что я довольно глубоко был погружен в подобную среду, ни о каком Сильвио я доселе не слышал.

— Просто банда отморозков. Раньше просто по городу бузили, там их брали, то одного человека, то другого. А в том месяце обнаглели — попытались взять фургон, что деньги сюда, на рудник вез. Мощно к делу подошли, с ракетометом там, со шнелфайром и тяжелыми ружьями. Правда, ничего у них не получилось. По одному телу оставленному опознали, кто есть кто. Посуди сам — девять… нет, уже восемь человек, а шуму как батальон наделали. Ну, барон за ними и решил погоняться. А тут как раз Мацей откуда-то узнал, где они могут прятаться. Отсюда и вот это пошло…

Гвардеец постучал по тонкому борту бронетранспортера. Он и сам прекрасно понимал, что нам не хватит ни скорости, чтобы уехать от возможных преследователей, ни брони, чтобы превратиться в крепость на колесах. Главным было вернуться в город до темноты, так что я поторопил Энн.

Недовольная, она швырнула кое-как заполненный альбом куда-то внутрь транспортера, отругала подвернувшегося под руку гвардейца (я на ее ворчание уже перестал обращать внимание), и мы тронулись.

Спустившись с гор, дорога миновала пару ферм, после чего завела в какой-то перелесок (бесценно было наблюдать за тем, как занервничал водитель, оказавшись меж двух лесополос), после чего спускалась к мосту, и гвардеец нажал на тормоз, пытаясь выруливать между многочисленными ямами, накатанными колесами тяжелых карьерных грузовиков.

— Ну и понаездили, черт бы их побрал, — выругался водитель, когда транспортер наконец оказался на мосту.

Тут же раздался взрыв, нас всех подкинуло, и машину развернуло поперек дороги. Немедленно заверещала аварийная сигнализация. Непристегнутая Энн улетела куда-то вперед, разбив себе лицо. Гвардеец немедленно рухнул на пол, потянулся за рацией и закричал:

— У северного моста, нападение, с двух сторон.

Немедленно по броне застучали пули. Одна из них пробила насквозь боковое стекло. Еще две влетели в лобовое. Судя по всему, нас атаковали со всех сторон. Громко выругавшись, я поднял с пола карабин, открыл бойницу и сделал наугад пару выстрелов, после чего бросил быстрый взгляд сквозь правую половину лобового стекла. Из кустов к машине бежало двое бандитов с паршивого вида винтовками. Еще парочка залегла в кустах слева и поливала транспорт из шнелфайров и тяжелых ружей.

— Покидаем транспорт! Мы тут как на ладони! — схватив пистолет-пулемет, гвардеец открыл левую дверь, едва не поймал пулю и принялся поливать свинцом берег реки.

— Минус один! — закричал он, вынырнул из машины и спрятался за диском колеса. Похоже, сзади слева больше никого не осталось. Хоть какие-то хорошие новости.

Энн кричала от боли и держалась за лицо — сквозь ее пальцы текла кровь. Я схватил девушку за куртку и принялся вытаскивать из машины. Немедленно пуля винтовки пробила лобовое, срикошетила от чего-то на приборной панели и застряла в водительской аптечке. Оставаться внутри было небезопасно.

Благо, выучка у гвардейца оказалась что надо. Высунувшись на миг из-за угла транспортера, он закричал «Двое в траве!», спрятался, тут же высунулся и дал две короткие очереди. «Одного ранил, кажется!»

Мне досталось оберегать фронт. Я лег под машину, вспоминая, сколько же я прихватил с собой запасных магазинов. Из кустов слева стучал шнелфайр, парочка нападавших продвигалась из зарослей справа. Еще один выскочил на дорогу с ракетометом. Его только не хватало…

Два выстрела, и незадачливый боец с тяжелым вооружением рухнул в лужу.

— Еще один, — крикнул я и отодвинулся дальше назад — противник засек мою позицию и решил подавить огнем.

— Понял! — гвардеец сменил магазин. — Сюда несется охрана рудника, две машины от замка, и с юга должен прийти флайер.

— Принял! — я сделал еще два выстрела, но на них нападавшие ответили целой очередью. Еще выстрел. Пуля пробила колесо, за которым я прятался. Очередь превратила зеркало надо мной в груду осколков, часть из которых попала в меня. Почувствовав впившиеся в шею осколки, я выругался и опустошил магазин.

— Ручные гранаты в ящике под сиденьями! Миледи, мать вашу! Прекратите орать и займитесь делом! — закричал гвардеец. Девушка сидела на дороге, закрыв голову руками и отчаянно кричала — даже перестрелка в лесу была по сравнению с этим легкой прогулкой. Крик солдата и последовавшая за ней пощечина (на сей раз моя) привели ее в чувство. Она поползла внутрь транспорта.

— Сзади еще один, по дороге! — крикнул гвардеец, высунулся из-за машины, и тут же поймал бронежилетом пулю. Вторая угодила ему в ногу. Громко матерясь, он рухнул на бетон и выронил свое оружие. Тут же я отбросил в сторону опустевший карабин, достал из-за пояса револьвер и принялся затаскивать раненого под прикрытия кузова. Заметив несущегося по дороге бандита, вооруженного штурмовой винтовкой, я с перепугу выпустил в него целый барабан патронов — бродяга рухнул замертво. Тут из машины вылезла Энн с подсумком и, заметив кровь гвардейца, принялась кричать.

Матерясь, я велел ей вколоть солдату обезболивающее, сам же кое-как запихал револьвер в кобуру, схватил пистолет-пулемет, рухнул на землю и выпустил остатки патронов в появившихся на мосту противников. Один тут же упал, а второй спрятался за бетонную опору — пули лишь высекли искры. Я снова схватился за карабин. Заменив магазин, я выглянул из укрытия и заметил, что еще один бандит решил поднять со своего мертвого приятеля ракетомет. От посланных в его сторону пуль он спрятался в придорожной канаве, и мне не оставалось ничего, кроме как накрыть смельчака огнем. Если он высунется хотя бы на секунду — от нас не останется мокрого места. Энн колдовала над раненым гвардейцем, который хоть и побледнел так, что стал похож на льняное полотно, но достал из-за пояса коротенький пистолет. Заметив валяющиеся без дела гранаты, я выхватил одну из них, вырвал чеку и швырнул куда-то назад, дабы отсечь наступление хотя бы на одном направлении. Раздался взрыв, но особого вреда противнику это не принесло — стрельба продолжилась. Парень с ракетометом еще пару раз попытался высунуться из своей канавы, но патронов в моем карабине вполне хватало, чтобы он передумывал стрелять. Ситуация складывалась не в нашу пользу. Нас заперли за машиной, Энн — не боец, а гвардеец был уже при смерти — слишком много крови он успел потерять.

Энн взяла у него пистолет, а я вставил в карабин последний магазин. Они пришли не за заложником — они пришли убивать. Внезапно раздался гул, слишком громкий, чтобы не заметить его за грохотом пальбы. Подкрепление!

Свинцовым ливнем обрушилась стрельба флайера гвардии барона на напавших бандитов. Парней, приближавшихся к мосту сзади, сразу превратили в фарш, точный выстрел автопушки устроил из укрытия ракетометчика могилу, а спрятавшегося за бетонной опорой догнала пуля из бортового шнелфайра. Для верности превратив окрестности в некое подобие салата из свинца и древесины, флайер перешел в режим вертикального полета и сел на дорогу. Я наконец принял вертикальное положение, взял на руки рыдающую Энн, и направился в сторону гвардейцев.

— Посмотрите там на водителя! У него два пулевых минимум.

Уговаривать долго не пришлось. Тут же от гвардейцев отделился парень без брони и с тяжелой сумкой и побежал в сторону раненого. Командир подкрепления, которым оказался уже знакомый мне Астор, снял с головы шлем, хмуро оглядел поле боя и спросил:

— Как девочка?

— Лицо разбила да испугалась. В остальном вроде в порядке все, — я передал плачущую Энн в руки гвардии. Она крупно дрожала — так сильно она еще никогда не пугалась. Астор покачал головой.

— Не ожидал тебя здесь увидеть.

— А я-то как не ожидал! Какого дьявола, скажи мне, на охранение ее выделяют эту банку, — ругаясь, я махнул рукой в сторону транспортера, который превратился в решето. — А не нормальный конвой⁈ Почему одного чело…

Тут ко мне сзади подошел парень-лекарь. Он хмуро покачал головой. Астор сплюнул на бетон.

— Мать твою. Хороший парнишка был. Передай на границы, — обратился он к кому-то из своих подчиненных. — Пусть все перекроют. На берегу тоже пусть смотрят. В городе и в лесу шмон устрой! Немедленно, мать твою! Это ни в какие ворота не лезет… Этих осмотрите, опознайте кого можно, нужно найти, кто дал им оружие и кто велел напасть…

— Думаешь, не просто разбойники?

— Нет, конечно. Если бы были разбойники, вас бы грохнули, а девочку утащили в лес. А так… Ладно. Потом разберемся, что да как. Ты куда сейчас, в замок?

— Ну его к черту, я тебе скажу. Надеюсь, мне заплатят сполна, а я хочу спокойной работы…