Земля Энн

Глава девятая Вассал и сюзерен

Ровно в полдень барон выгнал всех своих гвардейцев в поле перед замком, построил красивыми шеренгами. Давно я не видел ничего более завораживающего. Несмотря на некоторую расхлябанность и, если так можно было сказать, анархичность, в повседневности, эти воины, когда того потребовал случай, приводили себя в порядок в считанные минуты. Строевая подготовка гвардии оказалась великолепна — видно было, что их муштровали не хуже некоторых кадровых королевских частей. Безо всякой спешки, точно попадая в ногу, воины промаршировали и построились в шеренги, замерев по стойке «смирно», внушая уважение своим внешним видом. По случаю приезда графа Шталя они начистили свою амуницию, надраили кожу ботинок до молодцеватого блеска, а в металле их парадных шлемов можно было увидеть собственное отражение.

Вся эта армия замерла в ожидании, и на горизонте вскоре показались черные точки, сигнализирующие о том, что гости уже близко. Это были богато украшенные, выполненные в красном цвете, флайеры. На их тупых носах блестел золотом герб Шталя — два скрещенных меча, связанных нитью из звезд. Невыносимым шумом они наполнили округу, когда перешли в режим вертикального полета. Трава и ветви ближайших деревьев прижались к земле, у некоторых гвардейцев барона даже слетели с головы незакрепленные шлемы, которые они тут же бросились поднимать.

Сам же барон, нацепив на себя маску полнейшего презрения, вышел впереди войска, глубоко засунув руки в карманы своей домашней куртки. Всем своим видом он давал понять, что ему наплевать на прилетевшего к нему сюзерена. Мацей, опоясанный церемониальным мечом, занял свое место за спиной отца. Чуть поодаль держалась Энн, а рядом с ней, на правах телохранителя, встал я, выглядевший просто грязным бродягой рядом со всем этим великолепием. Хоть я и старался держаться прямо, но все равно очень сильно выбивался из общей картины.

Наконец флайеры приглушили двигатель, и самый большой из них опустил заднюю аппарель. Из клубов пыли, поднятых летательным транспортом, наконец показались три человека.

Впереди шагал, безусловно, сам граф Шталь. Его трудно было не узнать. Золоченные доспехи были начищены так, что их было видно из Эссвана. Левой рукой он придерживал ножны дорогой кожи, из которых выглядывала рукоять меча с посеребренной крестовиной. Граф бросил неудовлетворенный взгляд на вышедшего его встречать барона, после чего нахмурил густые седые брови, но тут же осекся и широко противно улыбнулся. Не нужно было рождаться придворным подхалимом, чтобы оценить всю степень неискренности этой улыбки — уж слишком недобро смотрели черные глаза Шталя.

Спутником его был высокий мужчина лет тридцати, сухой, как мертвое дерево. Его острые черты лица напоминали чем-то хищных птиц, а не менее черные, как у графа, глаза смотрели на окружающий мир с легким оттенком презрения. Одеяние его отдавало той же степенью показной роскоши, что и Шталь. Впрочем, это и был Шталь, Фабиан Шталь, наследник великого рода. Один взгляд на него давал понять, что передо мной стоял тот еще подонок.

О третьем человеке, спустившемся по аппарели, я ничего не мог сказать. Он даже не соизволил снять с головы тактический шлем и вообще больше походил на моего коллегу-телохранителя, нежели на отпрыска благородного дома.

— Добро пожаловать в Терцию! — скучающим тоном произнес барон, не соизволивший достать руки из карманов.

— Здравствуй, Манфред, — глухим голосом ответил ему Шталь-старший. — Путь был долгий, и, надеюсь, я смогу найти в твоем доме хотя бы каплю гостеприимства.

— Каплю-то найдешь, — усмехнулся Манфред и коротким кивком изобразил поклон.

— Я давно не видел твоего сына, Манфред! — хлопнул по плечу Мацея граф. — Он совсем возмужал и готов достойно представить Терцию перед королем.

— Да, милорд, — судя по всему, Мацей не разделял отцовской неприязни по отношению к сюзерену. Идиотец буквально расцвел, когда граф поздоровался с ним.

— Могу я разместить свои корабли в пределах стен твоего замка, Манфред? Они нуждаются в охране.

— Нет, — отрезал барон. — У меня слишком маленький дом, чтобы ты мог поставить в нем все свои игрушки. И ты еще не поздоровался с Энн, моей племянницей.

— Ах, точно, прости, — еще шире улыбнулся граф и повернулся к Энн. Выглядел он теперь еще более противно. — Здравствуй, девочка. Какая красотка выросла… Манфред, почему она еще не замужем?

— Не появлялось достойного предложения, — ядом барона можно было отравить половину Терции. — В прежние времена я бы посмотрел на твоего прекрасного отпрыска, Фабиана, но думаю, что сей брак вышел бы слишком неравным.

При всех недостатках Энн, говорил Манфред явно в ее пользу. Это понимали все собравшиеся — даже Мацей посмотрел на своего отца с явным неодобрением. И это замковое воспитание?

— Возможно, возможно. Фабиану, думаю, нужна более спокойная натура. Более серьезно относящаяся к жизни. Надеюсь, ты не в обиде на эти легкие уколы, девочка?

Энн собрала в кулак всю свою волю, чтобы не плюнуть в лицо графу. Проблеяв какие-то приветствия, она покраснела и потупилась. Впрочем, Шталь даже не обратил внимания на девушку. Кажется, он за человека-то ее особенно не считал.

Тем временем с флайеров начала спускаться свита Шталя: многочисленная охрана, которая даже не думала прятать оружие, несмотря на грозные взгляды бароновых солдат, какие-то пажи, герольды, механикеры и прочий «подсобный инструмент» феодала. Благо, Энн решила покинуть место встречи и, сославшись на плохое самочувствие, вернулась в комнату, вопреки всем возможным протоколам. Я не мог не последовать за ней, чему был даже рад — видеть гостей я желал как можно меньше.

Впрочем, долго отсиживаться ей никто бы не позволил.По правилам гостеприимства, лорд Манфред обязан был накормить Шталей и всю их многочисленную охрану. Немедленно к работе на кухне были привлечены все свободные ресурсы, благо, на меня сердитый взор барона не попал. Чтобы ее не нашли в комнате, Энн пожелала уединиться на башне в восточной части замка. Будто забыв, что на ней платье в несколько сотен монет, он уселась на лафет зенитного орудия, закрыла лицо ладонями и громко вздохнула, тут же она заметив, что я последовал за ней.

— Я же просила — я хочу побыть одна!

— Я не могу тебя оставить ни на минуту — это приказ барона, и ничего с ним…

— Я! ПРОСИЛА!

— Энн, — решив не строить из себя придворную сволочь, я сел рядом с девушкой так, что наши плечи соприкоснулись — я чувствовал ее тепло. — Пойми, это моя работа. А здесь опасно. Тут может быть кто угодно…

— В этом замке везде может быть кто угодно! — в голосе Энн появился характерный надрыв. Казалось, еще мгновение — и на лице ее появятся слезы. — Мною же торговали практически, как машиной какой-то. Или картошкой, мать его…

— Ты племянница лорда. Практически дочь. Неужели тебя этому не научили в твои-то годы? Многие к этому возрасту уже армиями командовали…

— На кой черт мне эти армии⁈ Я хочу…

Я ждал. Я видел подобное слишком много раз. Слишком много раз девушки сидели рядом со мной вот так и выговаривались. Почему-то хмурый наемник с не самым приятным характером вызывал у них доверие. Слишком хорошим слушателем я был. Поддержать, что-то подсказать, просто побыть рядом — лучшего применения девушки для меня не видели. Впрочем, и этого могло быть вполне достаточно.

— Дядя Вернер меня не мучил этим. У него так хорошо все было. Делаешь, что хочешь. Хочешь — играешь, хочешь — учишься, хочешь — гуляешь. Жаль, что это лишь «было»…

— Все мы делаем порой не то, что хотим, — в такие моменты мне всегда хотелось выпить чего-нибудь крепкого. Увы, крепкого под рукой я не имел, да и пить я не мог. — Я бы с куда большим удовольствием сейчас оказался в лесу у костра.

При этих словах невольно вспомнился неудачник-контрабандист. Меня передернуло.

— Или на ферме возиться с грибами там или чем-нибудь еще. Но я здесь, охраняю тебя. И никто, поверь, никто не гарантирует ни тебе, ни мне, что завтра на нас не нападут, как тогда… на мосту.

— Не говори об этом, — поморщилась Энн и внезапно положила голову на мое плечо. Я неловко постарался сдвинуться в сторону. — Я просто хочу думать, что это страшный сон… Всего лишь…

Внезапно на лестнице, ведущей на башню, раздались шаги. Я резко подскочил, больно ударив Энн плечом по голове. Она назвала меня «тупым бараном», но с места не сдвинулась. Ладонь моя немедленно оказалась на рукояти револьвера, но опасности внезапный гость не представлял — это был гвардеец барона, заметивший движение на башне, где никого не должно было быть. Заметив Энн, он коротко извинился и сказал, что господин Манфред хотел меня видеть и что скоро начнется трапеза.

Я мягко предложил Энн спуститься в зал приемов, проследил, чтобы она его достигла, после чего поспешил в кабинет к барону.

— Я не привык, что наемник заставляет меня ждать.

С трудом удержавшись от грубого ответа, я проблеял что-то про «защиту племянницы» и спросил, зачем меня хотели видеть.

— По поводу твоих слов о побеге из Серых холмов.

— Слушаю, — я напрягся. Ничего хорошего подобное начало разговора не предвещало.

— Черта с ушами ты слушаешь, не перебивай! — на лице барона проступили вены, а сам он покраснел. Судя по всему, приезд войска Шталей уничтожил последние остатки его спокойствия. — Вот, смотри!

Он выложил на стол две гильзы от крупнокалиберного ружья. Одну из них я узнал — именно ее я и отдал Айзенэрцу пару дней назад. А вот вторая…

— Вторую мои люди нашли на месте нападения на Энн. Ее, списанное оружие из моих запасов и еще подсумок таких же шталевских патронов! Я закупаю патроны в Эссване. Они другие. Понимаешь, что это значит?

— Бандиты закупили патроны в Дельте?

— Хоть стреляешь ты и хорошо, но дураком от этого быть не перестаешь, — махнул рукой барон. — Это наверняка проделки этих северо-восточных мразей. Они хотят наш юг. То и выжимают меня из Терции! Запомни, с Энн глаз не спускать. Из замка ее не выпускать. А то шкуру спущу заживо, понял? ДА!

В кабинет вошел Фило с крайне обеспокоенным выражением лица. Он бросил на меня недовольный взгляд, но Манфред жестом дал понять, что при мне можно говорить.

— Я хотел к вашему сыну обратиться, милорд, насчет караулов. Но он с Фабианом разговаривал, со Шта…

— Я ж ему сказал! — потерял последние человеческие черты барон. — Насчет караулов потом поговорим. Ты! — обратился он ко мне.– Возвращайся к Энн. Только соваться за наш стол не смей — стой в стороне и наблюдай, сволочь невоспитанная. Мать вашу, скоро не только ей, но и Мацею понадобится телохранитель. От меня, мать вашу!

С громкой руганью Манферд Айзенэрц вскочил с кресла и быстрым шагом направился в зал приема.