Знаменщик и трубач

МАЛЕНЬКИЙ ШЕДЕВР

зиму 1923 года в окрестностях Новочеркасска неизвестно откуда взялось великое множество зайцев. В свободное от работы время художник частенько отправлялся в степь с ружьем за плечами.

Однажды возле Волчьего кута, глубокой балки, поросшей кустарником, его нагнал скрипучий обоз. Глядя, как кряжистые лошади с натугой тянут тяжело груженные сани, он вспомнил тревожную зиму 1920 года, когда по занесенным дорогам в сторону фронта с трудом пробивались «воловьи поезда» с орудиями и снарядами. Неожиданно с последних саней к нему бросился, заметая снег полами тулупа, матерый казачина, обнял его.

Вечером за самоваром Влас Шумский, друг детства из Шарпаевки, рассказывал:

— В империалистическую меня пули миновали. А вот на хуторе при разделе земли зацепило. Потом в апреле 1918 года свалил тиф. Только пришел в себя — нагрянули белые. Поразмыслив, решил податься в Сальские степи, к красным партизанам. Пробирался по ночам. А как остались за спиной белые хутора, вздохнул облегченно…

Немудрящая «одиссея» друга детства взволновала Грекова…Дощатые степы дома секла сердитая поземка, в трубе тоскливо завывал ветер. А перед глазами художника расстилалась бескрайняя, уходящая прямо к высокому горизонту весенняя степь. На фоне освещенного солнцем и слегка затянутого воздушной пеленой степного раздолья объемно выделяется фигура всадника. Кто и откуда этот человек? Казак или иногородний, солдат-фронтовик или оторвавшийся от земли крестьянин?

На акварельном эскизе возникают буланая лошадь, всадник. Солнечный блик упал на крутой, дочерна загорелый лоб, лицо суровое, опаленное степными ветрами. Вислые плечи, привычная посадка в седле…

А потом на картоне появляется еще одна лошадь, идущая в поводу, с притороченной к седлу винтовкой. Всадник не случайный путник. Он заранее собрался в дальнюю дорогу, и вот теперь опасное путешествие приближается к концу. Измученные длительной скачкой лошади идут усталым, размеренным шагом. Да и сам всадник, видно, впервые перевел дух: опустив поводья, он прилаживает к шапке алую ленту.

Лишь под утро художник задремал. А когда проснулся, метель утихла. За окном кружили крупные хлопья. Потом снегопад прекратился, и открылась беспредельная равнина, молчаливая и величественная. Такой следует изобразить степь и на картине, мелькнула мысль. Только степь и всадника. Крыши дальнего хутора будут лишь мешать, дробить впечатление. Всадника и коней следует расположить в самом центре, на первом плане, подчеркнув их зримую весомость четкостью контурных линий, насыщенностью цвета, резким контрастом света и тени. Все внимание должно быть на человеке. В нем совершился переворот — отныне его путь связан с революцией и народом.

Камерность сюжета определила размеры фанерки, на которой писалась картина: тридцать семь на пятьдесят два сантиметра.

Вскоре грековскую картину окрестили «маленьким шедевром», Одной из первых работ художника она попала в Третьяковскую галерею.