Золотая Ладья

Глава 7. Смоляная Вежа

Река все полнела и ширилась, расходясь и сливаясь рукавами и протоками, да и само течение ее стало сильнее, напористее. А вдоль берегов тянулись теперь не только лесные массивы, но и желтоватые луга, на которых курчавились дымчатыми пятнами овечьи и бараньи стада. Изредка мелькали пашни и покосы, малые и большие селения, огражденные частоколом.

— Завтра будем у Смоляной Вежи, — сообщил Братьям Хегни Острие Копья, нерушимой твердыней возвышавшийся на корме. — Олав хочет прибить там суда, посмотреть на большой торг.

— Что за торг? — оживился Альв Бешеный.

— Место шумное. Туда купцы едут с разных земель, чтобы продать свой товар или выменять на шкуры, кожу и мед. И арабы бывают, и варны, и огоры. С самого Миклегарда можно увидеть торговцев.

У хирдманнов, слушавших кормчего, разгорелись глаза.

— Выходит, будет, чем поживиться? — облизнулся Сельви. — Наверняка охрана у купчин жидкая, не нам чета. За один заход весь товар приберем.

— Уймись, Трехцветный, — покачал головой Хегни. — Это земля Сбыслава. Трогать нельзя. По слову Торопа купцы кривичей нам сами выкатят и меду, и сластей. Чего попросим. Встанем на постой, людей посмотрим, послушаем, какой ветер с восточных краев дует. Слышал я, страны там богатые. Надо бы все про водные пути разузнать, про города, что на речных берегах стоят, да про суда ихние — чего они в деле стоят. Вдруг пригодится, если доведется когда-нибудь дорожку туда проложить.

— Ну, ты и замахнулся! — Агнар даже присвистнул. — Ты, часом, не конунгом себя возомнил? Или, может, ярлом? Такие планы строишь.

— Хегни дело говорит, — поддержал кормчего Торольв Огненный Бык. — Как знать, как там сложится? Не век нам балтов и гардов потрошить, пора уже и на юг положить глаз. Народ там жирно живет, богатством избалован.

Тут уже многие хирдманны призадумались. Когда достигли пристани Смоляной Вежи, во все глаза принялись изучать суда, стоящие у длинного бревенчатого настила. Гардские набойные и насадные лодьи с козлиными и конскими мордами на носу Волки Одина распознавали сразу. Это были не слишком большие однодеревные суда, на борта которых были набиты доски внакрой и вгладь. Их преимуществом были два рулевых весла — на носу и корме, позволявшие идти как передним, так и задним ходом. В лобовом морском бою против драконов такие суда не годились, однако на узких речных путях они были куда как более удобны.

Но стояли у пристани и другие корабли — крутобокие лодьи с трезубцем и звездами на холщевых парусах. На них по мосткам люди, одетые в красные и черные рубахи с разрезом до середины груди и широкие шаровары, поднимали дубовые бадьи и долбенки, тюки со скорой, перемотанные пенькой. Кожа их казалась на удивление смуглой, словно закопченной. Хирдманны поняли, что это слуги, которыми распоряжались трое бородатых купцов со смолянистыми волосами в суконных безрукавках с вышивкой, надетых поверх кафтанов. Они что-то брюзжали на своем языке и размахивали руками, цепким взглядом отслеживая погрузку. На шеях их искрили литые золотые ожерелья, носы башмаков причудливо выгибались вверх.

В гавани было тесно от обилия народа, который густым разноцветным муравейником вился между сходнями и торговыми рядами. Когда драконы Олава Медвежей Лапы бросили якоря и закрепили швартовые близ дозорной вышки и столба, к которому было прибито медное било, на помост пристани первым ступил Тороп со своими людьми. Его встречала ватага из пяти гардов — как видно, приглядывающие за соблюдением правил торга и ведущие счет иноземным купчинам. Из них трое были кольчужники с длинными прямыми мечами на боку, а двое других — длиннобородые мужи в долгополых рубахах. Признав боярина, они поклонились ему. Тороп отдал какие-то распоряжения, и командам драконов было позволено ступить на берег.

Смоляная Вежа стояла полуостровом, сильно выдающимся вперед. Хирдманны пристали с восточной ее стороны, где нашлось свободное место для лодий. Как оказалось, все остальные забиты крупными судами, мелкими стругами и челнами почти без промежутков и разрывов. Здесь же, прямо на мостках, столовались гребцы и носильщики, запахами жареного мяса и рыбы пропах прибрежный воздух.

— Радуйтесь, Братья! — объявил ярл, посовещавшись с Торопом. — Мы остаемся тут до завтрашнего утра. У вас есть время хорошо отдохнуть и подкрепиться.

Хирдманны отозвались громовым ревом, заставившим снующий у сходней люд перепугано озираться и моргать глазами.

— Только не упивайтесь вусмерть и не задирайте здешний народ, — строго наказал Олав. — Особенно это касается тебя, Скала! Законы гардов защищают всех, кто находиться на торге.

Хумли расхохотался.

— Будь спокоен, ярл. Я сегодня в добром настроении. Пальцем никого не трону, клянусь тебе в том башмаками Хель.

Волки Одина всей гурьбой высыпали на берег, заставленный рядами бочек. Вдали можно было разглядеть строения с соломенной крышей, многочисленные повозки, привязанных к коновязи лошадей. А прямо перед Братьями начинались нескончаемые лавки с товаром, вокруг которых народ гудел, как пчелиный рой. Хирдманны отправились бродить по торгу, усмехаясь беспокойным взглядам купцов. Люди, разодетые в кафтаны и халаты, расступались перед ними, втягивая головы в плечи. Ни один из Опоясанных Мечом не походил на мирных торговцев.

На лавках помимо соли, кожи и мехов были выложены самые настоящие восточные драгоценности: зеленый бисер, золотые ожерелья, бляхи с топазами, изумруды. Много было шелковых тканей и шерстяных ковров.

— Здесь должны быть оружейники, — заметил Энунду Агнар, почесывая свою жесткую бороду. — Пошли, поищем.

Раздвоенная Секира согласился с товарищем, и они направились мимо рядов со слюдой, перцем и благовонными маслами, уже порядком оглушенные разноплеменной речью. Продавали здесь и породистых лошадей, и коров, можно было увидеть даже невольников. Но все это Земляная Борода оставлял без внимания, не остановившись даже, чтобы оценить крепленые заморские вина.

— Чтоб проклятый Хресвельг[77] выклевал мне сердце! — невольно выругался кузнец, сплевывая на землю. — Какая жуткая вонь!

Это на пути хирдманнов возникли рыбные лавки, источающие запах несвежего осетра. Не менее сильные ароматы встретили их у загонов с баранами и свиньями. Только через полчаса блужданий Братьям наконец повезло отыскать ряды с настоящим мужским товаром. Первым, что бросилось в глаза Энунду и Агнару, были железные шлемы с заостренным навершием и наносниками, склепанные из пластин. Свисающие с них кольчатые бармицы были такими длинными, что легко доставали до плеч.

— Шлемы варнов, — оскалабился Земляная Борода. — Войско у них, как я слышал, крепкое. Всех южных гардов данью обложило.

Здесь же Волки Одина разглядели кольчуги из квадратных колец с разрезами на подоле, нарукавники, наплечники и круглые деревянные щиты, обтянутые кожей.

— Броня хороша, а вот щиты — дрянь, — Агнар поморщился. — Такой расшибешь с одного удара.

Земляная Борода брезгливо коснулся пальцами легкого выпуклого щита с двумя ременными петлями на внутренней стороне. В середине был маленький умбон, по краям — окантовка из железных заклепок. Кузнец сразу поймал на себе блестящий взгляд человека в длинном зеленом халате, расшитом желтыми цветами и в высокой матерчатой шапке конусовидной формы.

— Я, Али-Касар, людей вижу сразу, — заговорил он по-словенски, маслянисто улыбаясь в длинную, аккуратно подстриженную бородку. Глазки его были мелкими, как у хорька, рот слюнявым, а нос — кривым, точно клюв кречета. Хирдманнов коснулся его непривычно резкий запах, в котором улавливались какие-то прогорклые восточные масла. — За это меня и ценят среди трех морей. Ты — отважный воин. На что тебе такой щит? В твоих руках он — все одно, что игрушка. Это щит для всадника-тархана, одетого в доспех из пластин. Но у меня есть и другой товар. Как раз для тебя!

Торговец положил перед Агнаром секиру с четырехгранным обухом и вытянутым лезвием. И топорище, и поверхности самой секиры имели тонкую вязь орнамента, изображавшую переплетенных зверей и птиц.

— Смотри! — снова улыбнулся Али-Касар. — Отличный аргун[78]. Рубит самые твердые латы. С таким оружием арабские полки обращали в бегство воинства румийцев, франков, и даже железные армии далекого Цина.

Земляная Борода примерился к тяжести секиры, повертел ее в кисти.

— Наши топоры понадежнее будут, — он покачал головой, притронувшись к своему поясу, который оттягивал вес могучей секиры «Хродвальд», Власть Славы. — А этот разлетится после трех добрых ударов.

— Хорошо, — не растерялся торговец. — Отважный воин знает толк в оружии. Тогда ты должен непременно оценить мои клинки. Некоторые из них кованы из харалужной стали[79], лучше которой нет в целом свете!

Агнар и Энунд обратили взор на многочисленные мечи, разложенные в лавке араба. Большинство из них имели ромбическое перекрестье, а в середине и на конце утолщались почти в палец, кто показалось хирдманнам необычным.

— Клинки гибкие, но прочные, — похвалялся Али-Касар. — Песню поют в руках настоящего воина.

— А это что такое? — Энунд с недоумением потянулся к мечу в инкрустированных янтарем ножнах, имевшему странный дугообразных изгиб.

— Сабля, — ответил купец. — Бери смелее. Сама в ладонь ложиться.

— Какой может быть прок от кривого меча? — пожал плечами Энунд.

— Он много удобнее и быстрее, — заверил Али-Касар. — Им и на земле сечься можно, и с коня. Умелый боец с саблей бесценен в бою.

Вытащив клинок из ножен, молодой хирдманн сделал им несколько взмахов.

— Э, — остановил его торговец. — Саблей по-другому надо рубить.

— А ну, покажи! — насел на него Агнар.

— Я не воин, — развел руками Али-Касар.

— Тогда чего зря болтать?

— Подожди! — торговец заморгал. — Отважные воины, горячая кровь. Я покажу, как надо работать саблей. Эй, Кандих! Подойди сюда! — выкликнул он, повернувшись к ближайшей лавке, возле которой укладывал тюки юноша в коротком стеганом кафтане. К его широкому поясу были подвешены железные бляшки, нож и мешочек для трута.

Когда юноша приблизился к Братьям, оказалось, что он совсем не похож на араба. Судя по его имени, он принадлежал к племени варнов. Темные волосы были стянуты в несколько тугих кос, взгляд черных глаз из-под тонких, будто нарисованных бровей казался неуловимым. Лицо имело медный оттенок с выразительными, изящно очерченными линиями носа и губ, разделенными еще мягкими угольно-черными усами.

— Покажи нам, как обращаться с саблей, — велел ему Али-Касар.

Варн принял из рук Энунда клинок и отступил на пару шагов. Сначала он сделал несколько непринужденных движений, словно оценивая вес сабли, а потом, расправив плечи, принялся крутить ею в разные стороны с необычайным проворством. Кривой меч терзал воздух, будто порывистый ветер, издавая пронзительный свист.

Приглядевшись к технике молодого воина, Агнар и Энунд признали, что прежде подобной не видели. В ней было много сложных движений, но все они выполнялись с удивительным изяществом. Варн не сжимал рукоять сабли, она гуляла в его руке свободно, позволяя выписывать всевозможные дуги и круги. От движений кистью молодой воин перешел к кружению телом, извиваясь, точно змея. Делая волнообразные повороты и вращения, он беспрерывно кромсал пространство почти невидимыми глазу ударами, облегавшими его фигуру водопадом свистящих выпадов. Это не было привычной хирдманнам рубкой, в которую вкладывались вся сила и вес тела. Варн просто рассекал воздух под разными углами, не прилагая особых усилий. Сабля действительно позволяла делать это легко, превосходя в скорости тяжелый меч или секиру. В плотном каскаде ударов практически не было пауз и остановок, каждое движение незамедлительно перетекало в последующее, создавая вокруг бойца непроницаемую защиту. В то же время опасность нескончаемых атак нельзя было недооценивать.

— Что скажешь, воин? — выжидательно посмотрел на Агнара Али-Касар. На его губах вновь появилась маслянистая улыбка.

— Скажу, что это танец, а не боевое умение, — пожал плечами кузнец.

— Если ты сомневаешься в высоких достоинствах владения саблей, ты сам можешь испытать ее в деле, — осторожно предложил купец.

Хирдманн хмыкнул.

— Никто не может упрекнуть Агнара Земляную Бороду в том, что он обижает детей и подростков.

— Это будет всего лишь учебный бой без крови, — настаивал Али-Касар. — К тому же Кандих — истинный воин. Это сейчас он охранник, носильщик и счетовод на моем суфуне[80]. В Сомбатхее он состоял в полку Лакана. Это личная гвардия югура[81] варнов.

— Что ж, — неожиданно согласился Агнар. — Ты меня убедил, торговец. Хочу взглянуть, чему учат воинов варнского вождя. Надеюсь, твой парень достаточно верткий, чтобы я его не зашиб.

Али-Касар подозвал криволицего радимича в широкой синей шапке, велев ему присмотреть за лавкой.

— Я покажу место, где никто не помешает. Идемте за мной. Но если Кандих докажет, что моя сабля не уступит твоему аргуну — ты заплатишь мне шэляг[82]. Пять серебряников и сабля будет твоя.

— Обещаю, — ухмыльнулся Агнар.

Купец привел молодого варнского воина и двух Братьев к небольшому пустырю на углу торговых рядов. Взъерошенные собаки, глодавшие разбросанные по грязной земле хрящи, с громким лаем и ворчанием побежали прочь, освобождая площадку для предстоящей схватки. Почти сразу у пустыря начали собираться зеваки, однако Агнар Земляная Борода вмиг разогнал их своим свирепым взглядом.

Он неспеша вытащил из-за пояса «Хродвальд», лезвие которого, густо покрытое рунами, сверкнуло, будто лунный серп. Кузнец оскалил зубы, он был совершенно расслаблен. Свои щиты хирдманны оставили на драконах, но это не смущало его. Агнар одинаково хорошо умел биться и правой, и левой рукой, перекладывая оружие из одной в другую по ходу боя.

Кандих, напротив, выглядел очень сосредоточенным. Али-Касар что-то нашептал ему на своем языке, и молодой воин молча кивнул.

— Это лишь дружеская схватка, — сказал купец вслух. — Надеюсь, ваше ратное мастерство поможет вам обоим избежать крови и увечий.

— Будь спокоен, торговец, — Земляная Борода звучно высморкался одной ноздрей. — Слегка порезвимся, только и делов.

Варн атаковал первым. Клинок его замелькал быстро, точно змеиное жало, нависая над кузнецом. Молодой воин двигался, обтекая противника с разных сторон. Однако Агнар, приняв устойчивое положение тела, просто поворачивался в направлении угрозы, избегая лишних шагов. Двигался он гораздо медленнее варна, но его зоркий взгляд и отработанные в нескончаемых боях навыки позволяли сбивать выпады пронырливой сабли. Земляная Борода, как и все Волки Одина, слыл умудренным хирдманном. Он заранее чувствовал, откуда будет наседать на него Кандиха. А варн, как и любой молодой боец, был горяч и порывист, желая показать собственное умение сражаться. После четырех глубоких ударов, перекрытых широкой секирой Агнара, Кандих, похоже, сообразил, что его клинок так долго не выдержит. Высекая огненные искры, сабля ныла и дребезжала, словно сталкиваясь с выступом каменной скалы.

Варн чуть отступил, присматриваясь к покачивающемуся хирдманну. Голодного блеска в его глазах поубавилось. Кандих уже смекнул, что будет непросто преодолеть столь надежную оборону. Тогда он начал хитрить, делая обманные финты и пассы. Рисунок затейливых ударов усложнился. Теперь в этом кружеве стальных узоров было трудно отличить подлинное от фальшивого. Несколько раз Кандих начинал свою атаку, а потом вдруг обрывал ее или переводил совсем в другую плоскость. Он старался раскрыть противника, поймать его парирующий взмах монолитного «Хродвальда» и обогнуть с уязвимого края. Дважды варну почти удалось застигнуть хирдманна врасплох. Должно быть, только инстинкты и телесное чутье помогли Земляной Бороде уйти от коварного жала сабли.

Агнар тихо заворчал. Он начинал сердиться. Это было опасно, так как, входя в раж, Волки Одина никогда не останавливались, пока не убивали своих соперников.

— Не горячись, старина! — посоветовал Энунд, внимательно наблюдавший за поединком.

— Все в порядке, малыш, — отозвался кузнец. — Я обещал, что не сверну шею этому юнцу. Если бы хотел — давно бы раздавил, как червяка.

Однако даже не убивая варна, кряжистый хирдманн легко мог его покалечить. Он сам теперь наносил удары, от гудящего посвиста которых Али-Касар заохал. «Хродвальд» проносился, точно смерч, вынуждая Кандиха не просто уклоняться, а далеко отпрыгивать назад или в сторону. Казалось, что одной ветряной волны от таких взмахов достаточно, чтобы сбить его с ног. Должно быть, молодой воин несколько утомился противостоять непробиваемому и страшному противнику. Чтобы добиться решающего успеха, он пошел на риск, сделав двойной пасс клинком, а потом забежал сбоку и попытался достать шеи кузнеца в скачке. Но Агнар перехватил его свободной рукой за запястье и так натянул на себя, что Кандих шумно громыхнулся об землю.

— Это все, что ты умеешь? — осведомился хирдманн.

Он отодвинулся на шаг и сплюнул, позволяя варну подняться.

Щеки молодого воина налились краской, как спелая вишня. Кандих резво вскочил на ноги и замахнулся саблей. Агнар был к этому готов. Он слегка уклонился, пропуская клинок над плечом, а потом подцепил ногу соперника обухом своей секиры, вновь распластав его на земле.

— Лучше лежи, — сказал варну Энунд. — Здоровее будешь.

Вперед поспешил выступить Али-Касар, встав между противниками.

— Ты победил, доблестный воин, — заверил он елейным тоном. — Имей милосердие к поверженному. Саблю можешь забрать себе.

— На что мне она? — Земляная Борода пожал плечами. — Это оружие не для мужчины. Так, безделица, которой можно лишь пугать бродяг да рабов. Но если ты подберешь мне надежную броню, я останусь доволен.

— Любую, которая приглянется твоим ясным очам, — заверил купец. — А ты, — прикрикнул он на молодого воина, — возвращайся к работе! Только зря ешь мой хлеб.

Кандих потупил взгляд, однако в глазах его на миг полыхнул огонь. Отдав саблю Али-Касару, он поторопился покинуть пустырь, напоследок бросив на двух хирдманнов внимательный взгляд.

В лавке Агнар выбрал себе латы, склепанные из гибких ромбовидных пластин. Было видно, что купец расстается с дорогим товаром неохотно.

— Пусть ваши боги не обделяют вас радостью и удачей, — сделав над собой усилие, сказал он Братьям на прощание.

Довольные хирдманны возвратились к пристани, где Олав Медвежья Лапа уже собирал разбредшихся по всей Смоляной Веже воинов. Кривичи с торга принесли им мяса, меда, сбитня и блинов. Здесь же, на берегу разместили столы и скамьи для команд драконов.

Присоединившись к товарищам, Энунд улышал Бови Скальда, который, развалившись на лавке поверх шерстяного расстеленного плаща, в своей обычной нравоучительной манере что-то вещал Хумли Скале. В руке его был длинный бычий рог, из которого воин шумно отхлебывал вино. Высокий и мелодичный голос Скальда уже привлек к себе внимание многих хирдманнов.

— Я тебя уверяю, Хумли, что Гардар здесь и заканчивается. Дальше начинается совсем другой край, который и есть Ванахейм.

Скала упрямо качал головой.

— Я слышал, даны зовут южные земли Хунигардом.

— Чепуха! Готи Едур мне описывал Ванахейм. Густые леса, полноводные реки, власть фюльгья — это то, что мы можем видеть своими глазами.

— Не ссорьтесь, — встрял между ними Торольв. — Может, Хунигард и есть Ванахейм? Может же у него быть два имени?

Такое мнение спорщиков не убедило.

— Что такое власть фюльгья? — попытался отвлечь упрямого Бови Гудред Ледяной Тролль, ковыряя в зубах деревянной зубочисткой после очередной пережеванной куриной грудки.

— Символы родовых зверей, давлеющие над людьми и направляющие их поступки. Вспомните Туроглавых. Фюльгья — и первопредок их рода, и дух-хранитель.

— Так это те духи, которых Тор вместе с етунами и черными альвами прогнал в глухие леса, заставив прятаться в ущельях и земляных норах? — спросил Хегни Острие Копья.

— Да. Фюльгья повелевают самыми темными силами природы, часто неподвластными даже Асам. Видят их лишь мудрецы. Люди, с которыми мы столкнулись — всего лишь чувствовали фюльгья, принуждавших их служить туру и убивать в его честь. Готи своим вещим глазом распознают фюльгья, как сгустки света, для всех прочих — они магические звери-спутники. Но все фюльгья происходят из Ванахейма и связаны с Фрейром и Фреей, владыками земли. Мир, в котором мы оказались по воле неутомимых затейниц Норн — весь пронизан силой земли, пропитан дыханием Ванов.

— Ладно, Скальд, ты меня убедил, — махнул рукой Хумли, обгладывая здовенную баранью кость, совсем недавно сочившуюся душистым мясом. — Что еще говорил твой Едур про Ванахейм?

— В нем нет больших городов, но много селений и в каждом — своя священная роща, за которой приглядывают жрецы. Среди бесчисленных лесов Ванахейма есть самый главный — лес Барри, деревья которого достают до неба, а охватить их не могут и два десятка людей. Когда-то, гуляя по этому лесу, бог Фрейр встретил великаншу Герд и они сразу воспылали друг к другу любовью…

По завершении трапезы Волки Одина начали подниматься на корабли. Они чувствовали себя не слишком уютно среди бурлящей массы разноликих людей. Чтобы хорошо отдохнуть и набраться сил, воину всегда важно знать, что за спиной его нет опасности. Здесь же неугомонный народ сновал повсюду, возникал с каждого боку. Уследить за всеми не было никакой возможности. Потому каждый из хирдманнов Олава стремился поскорее оказаться в привычном ему окружении — в надежном кругу Братьев на палубе драконов.

Энунд и Агнар, обмениваясь шутками, уже направились к сходням следом за Торольвом Огненным Быком, ковыляющим своей кривой походкой, как вдруг Земляная Борода толкнул товарища локтем в бок.

— Ты посмотри, за нами притащился!

Энунд обернулся и увидел у столба с большими проржавевшими весами варнского юношу, с которым Агнару довелось повозиться на пустыре торговой площади. Кандих смотрел на хирдманнов зовущим взглядом.

— Спроси, чего ему нужно, — проворчал кузнец недовольно. — Неужели недополучил от меня тумаков?

Энунд подозвал варна пальцем. Тот нерешительно приблизился и, украдкой оглядевшись по сторонам, зашептал порывистым голосом:

— Возьмите меня с собой!

— Похоже, я слишком сильно приложил тебя об землю, — хмыкнул Агнар. — Теперь в башке у тебя тьма.

— Вы не пожалеете, — настаивал юноша. — Али-Касар теперь все равно не даст мне жизни. Я горбачусь на него, как последний раб, а он обращается со мной, как с собакой. Но я воин! Мой род — один из самых древних в Сомбатхее. Мой дед Мадар приехал в Собматхей, приглашенный самим кованом, и занял важное место при дворе, а отец мой вступил в гвардию тудуна. Он отличился в битве с ромеями. Я сам трижды ходил в походы!

— Какой же ты воин, если позволяешь торговцу собой помыкать? — Энунд скривил губы в презрительной усмешке.

— Я обязан Али-Касару, — пояснил Кандих. — Если бы не он — меня разорвали бы лошадьми или посадили на кол. Я бежал из Сомбатхея, спрятавшись на его суфуне. Вся городская стража сбилась с ног, пытаясь меня отыскать. С тех пор — я в неоплатном долгу перед купцом и вынужден служить ему за хлеб и воду.

— Что же ты натворил такого, что тебе пришлось уносить ноги из варнской столицы, поджав хвост?

Кандих опустил глаза, хитро поблескивающие из-под век.

— Соблазнил дочь тудуна.

Хирдманны рассмеялись.

— Да ты и впрямь парень отважный, — Агнар одобрительно покачал головой.

— Возьмите меня на свой корабль, — повторил свою просьбу Кандих. — Я вам пригожусь. В южных землях я уже бывал.

— У нас все решает ярл, — неопределенно ответил Энунд. — Как он скажет, так и будет.

Хирдманны еще раз оглядели варна с головы до пят.

— Ладно, — вдруг тряхнул бородой Агнар. — Видно, малый ты не промах. Подучить тебя слегка, и в бою не дашь недругу спуску. Обожди здесь. Я сам замолвлю за тебя слово перед Олавом. Может тебе и повезет…

Когда приятели отыскали Медвежью Лапу, тот сидел на своем большом кованном сундуке, положив обе руки на рукоять меча, ножны которого упирались в доски судового настила. Ярл был хмур. Три горизонтальных складки, перечертившие его лоб, говорили о том, что он погружен в какие-то невеселые раздумья. Выслушав Агнара, Олав начал ругаться.

— Мачты и реи Нагльфара[83]! Вы что же, хотите превратить «Руку Победы» в приют для бездомных бродяг? Мало мне одного попутчика, которого навязал Сбыслав!

— Рогдай уже принес нам пользу, — напомнил Энунд. — От варна мы тоже можем поиметь толк — он недурно машет клинком.

Олав, поднявшийся было с сундука, опустился на него снова.

— Клянусь потрохами Сэхримнира[84], если мы и дальше будем собирать по пути весь сброд, моя дружина станет настоящим посмешищем, — пробурчал он в усы.

— Мы никогда так далеко не заходили на юг, — Агнар говорил примирительно. — Люди, которые знают здешние края, вряд ли будут нам лишними. Так я размышляю. Ведь на кривичей надежды нет.

— Боги смеются надо мной, — Олав только вздохнул. — Будь по-вашему. Но учти, Земляная Борода, если этот варнский парень мне чем-то не угодит — велю сбросить его за борт на корм рыбам. Без всяких разговоров.

— Справедливо, — согласился кузнец, поторопившись уйти с глаз ярла и утянуть за собой товарища.

— Иди, скажи варну, — шепнул он Энунду, — что мы отходим завтра утром. Пусть постарается улизнуть из-под носа своего купца и ждать на пристани. Похоже, судьба улыбнулась ему во второй раз.

— Как знать, — почему-то пожал плечами молодой хирдманн. — Только Отцу Богов известно, что ждет нас в этом странном походе и чем завершиться путь каждого из нас…