Золото. Назад в СССР 1

Глава 18

Золотой слиток Good Delivery на 400 тройских унций является стандартной единицей, используемой в международной торговле драгметаллом. И являет собой так называемый «золотой стандарт»

Вес инвестиционного и товарного золота измеряется в тройских унциях. Одна тройская унция — это 31,1 грамма.

Чистота инвестиционного золота указывается в тысячах, называемых «пробой». Золото чистотой 99,9% обозначается как «999».

Вес золотых украшений измеряется в граммах, при этом их чистота выражается в 24 единицах, называемых каратами. Золото в 18 карат имеет чистоту 75%. Это означает что в нем содержится еще 25% посторонних сплавов.

Примерно половина мирового спроса на золото ежегодно приходится на ювелирные изделия.

Самая популярная чистота ювелирных изделий из золота в США — 14 карат, которая соответствует советской пробе 583.

Золотые украшения должны иметь чистоту не менее 10 карат 41,7%, чтобы их можно было продавать как золото в США. Но такое золото даже у ювелиров считается низкопробным.

В советском стандарте самая низкая проба — 375. Прочность сплава 375 — его преимущество. Такое изделие слабо поддается разрушению вследствие механической нагрузки.

Самая популярная чистота ювелирных изделий из золота в Китае называется «Чук Кам»,соответствующая чистоте 999%. В Индии и Юго-Восточной Азии 22 карата — проба 971. А на Ближнем Востоке в ОАЭ, Саудовской Аравии и других странах Ближнего Востока 21 карат — проба 875.

Он попытался опереться локтем на борт лодки оглянуться, но очень неуклюже махнул ногами. Его винтовка моментально соскользнула в реку.

— Муса, Лежи! Хрен с ней! Не раскачивай, — крикнул я парню, но было поздно, он вскочил на мягкое, колеблющееся дно резиновой лодки в попытке исправить ситуацию, но вывалился за борт.

Лодку от его движений раскачало и чуть не перевернуло. Только этого всем нам для полного счастья не хватало.

«У вас на стройке несчастные случаи были? Нет? Будут!»

В таких случаях каждый человек за короткое время, отведенное на принятие решений, обдумывает и взвешивает шансы. Жизнь другого человека бесценна, но кому станет легче от того, что погибнут двое? Эмоции плохой помощник в подобных ситуациях. Эх, иметь бы всегда холодный рассудок…

Разум до сих пор не поддается осмыслению человеком.

Мой разум замолчал. Всю работу делало подсознание.

Я не очень осознавал, как одним движением скинул с себя куртку. В это же время снимал сапог, уперев пятку правой в левую щечку стопы. Рукой снял Еще движение снял носки

Нашу лодку порядочно, уже метра на три, снесло течением от места падения Мусы.

Его вроде единожды подняло на поверхность, головы не видно, пузыри кругами. Похоже, что из одежды выходил воздух.

Но это не удержит человека на плаву, если он не умеет плавать. Ведь это не спасательный круг и не жилет. Мелькнули кисти, бешено работающие и взбивающие пену в водоворот.

Скорее всего его течением уже протащило течение под лодкой.

— Куда! Стоп! Дурак! — кричал мне Володя, но я даже не смотрел в его сторону.

— Держи весла!

Время пошло. Каждая секунда на вес золота.

Встал. Лодка качается. За секунду поймал равновесие. Толчок!

Вот прыгаю в воду прямо со дна лодки. Неуклюже подгибаю ноги, чтобы не опрокинуть лодку и Володю с рюкзаками через борт. Получилось. Глубоко вдохнул. Беззвучно. Я пловец.

Криво, как-то боком вхожу в воду. Щекой, плечом и ухом. Первое что слышу — громкий шлепок всплеск от падения моего тела.

И тут же в ухо наливается вода. Неприятно, но терпимо. Я плавал вольным на спине. В детстве первый взрослый разряд получил. Знаю как с водой в ушах справляться.

Хуже другое — вода около десяти градусов по ощущениям. Хоть в воду погружаешься за мгновение, но чувствуешь, как холодная водная стихия поглощает тебя волной. Резкий спазм, нервная система, как бы, стягивает голову, шею, плечи, грудь, пах, бедра и затем сами стопы.

Открыл глаза. Пока вокруг пузыри, но вода чистая прозрачная. Это хорошо.

Течение под водой сильное. Кажется, что сильнее чем на поверхности. Воздуха вокруг больше нет — он весь ушел наверх. Смотрю и не вижу тела того, за кем прыгнул.

Скорее всего его течением уже под лодкой протащило.

То самое мгновение, которое решает будет ли жить парень. Мне надо определиться двигаться вниз и искать его на дне, или плыть вместе с течением и ловить его примерно на той глубине где нахожусь.

Интуиция подсказывает плыть по течению.

Оно стремительно увлекает меня с собой, как мне кажется в сторону ущелья. Все описанное я не продумываю — просто чувствую за секунду.

Сильные гребки брассом. Три подряд. Мощный. Раз! Вытянулся в струну. Скольжу под подой. Скорость скольжения прибавляется к скорости течения. Два! Еще мощнее! Опять скольжу пару секунд. Три!

На ту глубину, где я нахожусь все еще проникает солнечный свет. Я надеюсь увидеть силуэт парнишки. Лучше если он мне попадется при первом погружении. При таком течении, боюсь, что я его во второй раз просто не найду.

Легкие начинают чувствовать дискомфорт. Через пол минуты они начнут слипаться. И тогда придется выныривать.

Сколько я под водой? Хрен знает. По ощущениям. Уже почти полторы минуты. А кажется, что пару секунд. Часы, подаренные дедом, промокли и наверняка им конец.

Еще гребок. Воздух. Воздух. Прям чувствую — задыхаюсь. Стараюсь держаться. Тренированный человек может задерживать дыхание на шесть-семь минут, не теряя сознания. А ты Бурцев, всего две минутки продержаться не можешь!

Дело не в уговорах, прыгал неудобно, без подготовки. Кислород расходуется на движения. Мокрая одёжка все ещё на мне утяжеляет тело. На нее расходуется лишняя энергия. Стресс. Мозг прямо криком кричит телу — всплывай!

Еще пару секунду под водой, хотя бы пару. Держись Бурцев!

Внутренний голос предложил сдаться. «Все давай, всплывай, нет его нигде, ты сделал всё, что мог, сам утонешь дурак. Ради кого?».

Хрен тебе! Еще гребок. Четвертый или пятый. Легкие слиплись.

Жалко парня. Молодой. Утонет. Оставлю попытку.

Я перестал всматриваться в поток и поднял голову наверх к свету.

Стоп! Впереди чуть глубже тень. Бурцев сдохнешь! Еще гребок. И еще. Пальцы правой руки вцепились в волосы. Повезло ноги нащупали дно.

У дна почти нет течения. Я схватился и присев сильно оттолкнулся.

Силы оставляли меня. Кажется, что второго раза не будет. Соберись Бурцев, тебе еще Алене стихи слагать. Норм же девка такая, ради такой стоит жить.

Я вырывался на поверхность и пытался вдохнуть воздух с отвратительным звуком, шедшим из глубины груди. Не могу описать, что он напоминает, но каждый знает этот полухрип-полусвист, когда в пустые легкие сквозь напряженную трахею с шумом поступает воздух.

Одного вдоха явно недостаточно, чтобы прекратить кислородное голодание.

Голова Мусы все еще под водой, его волосы у меня в руке. Чётко сработал инстинкт самосохранения. Надо сначала отдышаться самому, а потом доставать его наверх.

Муса тяжелый. Тянет снова вниз. Похоже что он без сознания. Это даже хорошо — иначе он хватался бы за меня и тянул на дно. Время еще есть.

Я где-то читал, откачивать можно в течении десять минут.

Где лодка?

Ух ни хрена себе нас отнесло метров на тридцать.

Как же устали ноги! Делаю лягушачьи движения, чтобы удержаться на поверхности. Бедра в области суставов по бокам немеют.

Володя гребет, как черт! Быстро, часто и мощно.

Вон он уже рядом. Бросил весла. И вдруг я начинаю кричать. Мое лицо искажено страшной гримасой боли.

Я пытаюсь вытащить голову парня на поверхность, но не могу. Мозг и тело парализует судорога, которая свела ногу.

Я кричу и из глаз градом катятся слезы.

Володя всё понял мгновенно, он наклонился над бортом и запустил руки в воду. Схватил Мусу и потянул его наверх.

— Держись! Илюха, сча! Сча я вас выятну.

Он бросил мне конец веревки. Я каким-то чудом обмотал дважды ее вокруг предплечья и подтянулся.

Боль не проходила, но было легче морально.

— Ногу свело⁈

Я даже не смог ничего выговорить, а просто кивнул. Черт, я не плакал уже лет десять. А теперь прям ручьи из глаз, но мне не было стыдно.

«Адиос мучачос компаньерос де ми вита».

Я сидел на берегу у костра в чистой и сухой одежде, которую собирали со всех и держал кружку чая.

Я так и не понял как Володя сумел дотарабанить нас до берега, потому что боль и холод сковали мое сознание. В какой-то момент я просто лег на спину и смотрел на небо.

Я не знал загрузил ли Володя Мусу на борт.

Я толком не помню, как умудрился извлечь из нагрудного кармана перочинный нож. Как открывал его единственно свободной, трясущейся от холода и рукой.

Не помнил, как уколол себя в сведенную судорогой икроножную мышцу. Также, я не особо помнил, как меня растирали разогретым медвежьим жиром чтобы отогреть.

Я не видел, как Гунько и Андрюха бросились в воду навстречу нашей лодке, помогая вытаскивать всех нас на берег.

Я только частично помнил отрывочные куски картины, как Андрей откачивал Мусу, делал ему массаж сердца и искусственное дыхание.

Парня откачали. Сейчас он лежал, укрытый одеялом с другой стороны костра. И безразлично разглядывал языки пламени, играющие причудливым отражением на его лице.

С момента когда меня вытащили на берег, я не проронил ни слова. Причина была вовсе не слабость или шок от пережитого.

Я молчал, потому что, когда я плыл и смотрел в небо я вспомнил Москву и автокатастрофу. Вспомнил Катюху и ее «финик». Куравлева и его попытку получить данные моей экспедиции.

Все те обрывки воспоминаний, которые я отогнал от себя в яранге Выквана, как бред и болезненные галлюцинации, теперь не казались мне плодом моего воображения.

Теперь я понимал, что они не были вызваны болотной лихорадкой.

Как я это узнал?

Просто понял и все. Точнее вспомнил.Теперь я прекрасно помнил всю мою прежнюю жизнь.

Я помнил песню Сезара Девани от первого до последнего слова наизусть.

'Адиос мучачос компаньерос де ми вита, Дэ волисарме ми буэно мучачада…

Со терминаро пара ми тодас ла фарра, Ме куэпро энфермо норасистэ маааас!'

Никогда такого не было и вот опять, как говорил один, случайно занявший свой пост, премьер министр будущей России.

Прославившийся безобидными «черномырдинками» и ужасающющими, унизительными, беспрецендентными по уровню своей беспомощности переговорами с ублюдками: «Шамиль Басаев, говорите громче»

Не падение в воду и дальнейшее спасение Мусы, а воспоминания о будущем, как бы тупо это не звучало, стали для меня настоящим шоком.

Раздвоение личности я отбросил сразу. Никому ничего не стану доказывать. Я хорошо помнил все существенные события и детали прошлой жизни. Это касалось и истории страны и личного.

Будущее с его технологическими «прорывами» в виде мобильных телефонов, интернетом, генно модифицированной едой не было безоблачным и прекрасным.

Нет, конечно, явный прогресс, в каких областях был на лицо. Медицина, с новыми технологиями коронарным шунтированием, томографией, УЗИ действительно сделала большой шаг вперед.

Генетика, биотехнологии, связь, пока еще не существующий сектор информационных технологий все это изменит жизнь человечества до неузнаваемости.

Но грядущее несет не только прогресс. Появятся новые болезни, такие как ВИЧ, разные новые психические расстройства личности. Мнимые и реальные.

Как, например, у этих смешных зуммеров, через одного находивших у себя мифическую «биполярку», являющейся ничем иным, как обычным состоянием подростка в переходном возрасте с частыми переменами настроения.

Про всякую хрень типа «джендерной теории» даже вспоминать не хочется.

Войны, терроризм, голод, нищета, неравенство никуда не денуться. Наоборот, войны не стихнут, а разгорятся с новой силой. Про это тоже не хотелось вспоминать.

Я просто признал, что попал в чужое тело. Для этого не нужны длительные исследования.

Я читал про такое в фантастических книжках. Сейчас меня совершенно не волновал вопрос, как я попал в это тело. С этим может быть стоит разобраться позже.

Намного важнее было понять для чего я сюда попал. По ходу, кто-то решил мне дать второй шанс.

Но вот чем незадача. Мне дали шанс для того, чтобы что-то изменить? Свою жизнь? Жизнь страны? Ход истории?

Последнее я отбросил сразу. Ход истории я вряд ли поменяю.

Даже, если каким-то мифическим, сказочным образом лично пробьюсь к Брежневу или Андропову и попробую все рассказать. Не поверят.

Что я могу им предложить? Рассказы про Афганистан, смерть Брежнева в 1982 году, а Андропова в 1984. Про Горбачева?

Меня тут же упекут в психушку. Превратят в овоща. И неизвестно вспомнят ли в 82-ом.

Что я могу сделать с этим вторым шансом?

Пока я пришел к выводу, что могу просто прожить жизнь заново на полную катушку, не повторяя ошибок прошлой.

До этого в моей памяти не было никаких воспоминаний о детстве, учебе, работе, окружающих меня людях, за исключением тех, что появились у меня после пребывания у Тани с Выкваном.

Теперь же я прекрасно помнил вообще все, что было связано с Михаилом Александровичем Семибратовым.

Что там у него осталось недоделанным? Русский Клондайк не дал разворовать? Я не знаю, что было после автокатастрофы.

Скорее всего — всё как обычно. Транснациональная золотодобывающая мафия, преспокойненько получила мои карты, треккер и пробы из вновь открытых, богатейших золотоносных провинций.

Так в чем смысл? Похоже, что кино продолжается.

«Тварь я дрожащая или право имею, послать на три буквы всю эту мафию» — 2 серия.

Много странного во всем этом. Почему я, а не, например, Куницын? Почему 1977? Почему я в экспедиции в Ямазовым?

Я почему-то вспомнил слова Выквана. Время стоит, а человек идет. Прикольно, да?

Мои размышления прервал Андрюха, севший рядом.

— Отогрелся, пришел в себя?

Я молча кивнул.

— Как он? — я указал на Мусу, — сколько он пробыл в воде?

— Примерно три минуты, пятнадцать секунд. Плюс-минус.

— Как узнал? Шутишь?

Андрюха улыбнулся.

— Какой там шутишь… Научный, нет даже медицинский факт… Туут не до шуток.

— В каком смысле?

— В прямом, на держи, — он достал из кармана мои дедовские часы, — они встали когда ты в воду прыгал.

— И как ты вычислил эти три минуты, пятнадцать секунд? Засекал, что ли?

— За меня река засекла, — он показал свое правое запястье, на котором красовался «Полет» с металлическим ремешком.

Андрей снял свои часы с руки и протянул их мне?

— Махнемся не глядя?

Я взял его часы в руки. И покрутил.

— Так как вычислил?

— Не заметил? — он снова добродушно улыбался, — они тоже стоят. Можно сказать, что твои показывают время вашей смерти, а мои время вашего рождения.

— Моего в Мусой? Почему?

— Когда ты вынырнул, я же не видел что ты парня рукой за шевелюру держишь. Ты уж прости меня, я подумал, что ты не нашел его под водой, — он повернулся к огню, — так вот, когда я над водой увидел только твою голову, то, на эмоциях, тоже сбросил с себя обувь и одежду и полез в воду сдуру. Понятно не успел бы доплыть.

— Ты в часах прыгнул в реку? Верно?

— Молоток, твоя соображалка отлично работает! Так что меняемся часами?

— Меняемся, только ты их не профукай, пожалуйста. Это подарок от моего деда. Усек?

Я протянул ему свои часы и посмотрел на озеро. Вдруг, в это самое время, где-то далеко за лесом в небо взмыла красная сигнальная ракета.

— Андрюх! Смотри!