Литнегр, или Ghostwriter

Глава 25 Застрявшая

— Слушай, но ведь теперь у нас есть деньги! Что тебя держит на этой работе?

Миновало полгода после смерти отца, завершились перипетии оформления наследства, даже риелтора я подыскала удачно, и квест «Сдай квартиру» можно было признать состоявшимся. Деньги к нам поступали каждый месяц — вполне приличные, чтобы жить. Но я не обращала на них особенного внимания, ежедневно загоняя себя за компьютер, чтобы выдавать ежедневные двадцать тысяч знаков про майора Пронюшкина.

— Ты что, не можешь писать для себя?

— Я пишу и для себя! Ты что, не видишь?

Да, так. Предмет моей личной гордости: параллельно заказной продукции писать свои романы. Непопулярные ещё при зачатии, с языком, который не желает удерживать себя в рамках приличной гладкости, с теми сюжетами, которые никогда не будут приняты дядюшкой Хоттабычем. Один такой рождался параллельно написанию второго заказного романа, на который было выделено неожиданно много времени, так что хватало и на то, и на другое. Когда это было, впрочем? Иногда вот так спохватишься: вроде казалось, совсем недавно я лежала перед ноутбуком, лелея собственных персонажей параллельно агрессивной компьютерной игре, а ведь уже год прошёл… два года прошло… два с половиной года моей жизни прошло…

К чёрту! Я меряю время жизни не годами, а книгами. Одна книга… вторая книга… две книги сразу… Надо только отделять свои от чужих. Но я и так отделяю. Не путаюсь.

— Ты могла бы работать на себя больше! Чего ты ждёшь?

А чего я и вправду жду? Вообще-то ничего. Я же не спрашивала себя во время работы на кафедре, чего я жду от медицины. Просто был алгоритм: два раза в неделю — студенты, один день в неделю — вскрытия, один или два, в зависимости от того, есть нужный пациент или нет — хирургический блок, взятие опухоли, заморозка-окраска в центре Бакулева, вот и все дела. Так и сейчас: я просто нахожусь в потоке, который несёт меня ежедневно: от 5 тыс. зн. — к 20 тыс. зн., но если даже меньше, переживать не стоит, я ведь знаю, что всегда сумею наверстать и сделать как надо, ведь я лучший литнегр в издательстве…

О! Вот оно: «лучший литнегр в издательстве». Это же мне муж рассказывал: как-то раз пришли мы в издательство вместе, и пока я оформляла новый договор в юридическом отделе, дядюшка Хоттабыч заговорил с Олегом. Возможно, заподозрил в нём родную кровь: моего мужа из-за его больших печальных карих глаз часто принимают за еврея, хотя кровь в нём другая, не русская, но менее популярная, чем еврейская… Так вот, дядюшка Хоттабыч говорил о том, насколько я талантлива. Что мне с восторгом передал тогда Олег:

— Напиши для него что-нибудь!

— Напишу, — пообещала я.

Но вот честно, нет у меня ничего, что вписывалось бы в концепцию издательства. «Ужасы? Не-ет, ужасы мы издавать не будем!» А писать что-то вроде любовных романов, городских и бытовых, на что как-то раз намекнул тот же дядюшка Хоттабыч, абсолютно не тянет. Лучше уж Пронюшкин.

Но должна же я хоть что-то получить от звания лучшего литнегра этого сра… извините, этого известного издательства! Вот и не ухожу, вот и жду у моря погоды. Вдруг получу что-нибудь. В конце концов, это тоже работа. С детства от мамы я усвоила, что работа — это главное.

Но зачем же всё-таки я сюда пришла, в этот бизнес? Ведь не из-за денег — не из-за одних только денег. Чего-то хотела… ах да, тьфу ты, напечатать свои произведения. Под собственным именем… Эта цель оказалась настолько погребена под текучкой «получила синопсис — написала — сдала — взяла следующий», что уже даже и не брезжила в моей повседневности. Я не задавалась никакими вопросами, как не задаётся ими крестьянин, обрабатывая своё поле. Крестьянин не чувствует себя ущербным по сравнению с горожанином. А я… Всё же временами что-то, какой-то укол извне заставлял ощутить свою ущербность. Известие, что какой-то человек из общего по ИЖЛТ прошлого издал книгу, пусть за свой счёт; или книга человека незнакомого, но моложе и успешнее меня, затронувшая какие-то струны в душе; или вдруг обнаруженная старая рукопись, которой прочили успех — всё это заставляло встрепенуться: нет, не этого я хотела! А то, чего хотела, не стало ближе.

Я снова на даче, на втором этаже, за деревянным столом, передо мной большая кружка с чёрным кофе и кусок шоколадного торта на блюдечке, а ещё — книга, из тех, которые впервые прочитываешь в детстве, задолго до понимания, а потом возвращаешься опять и опять, по-новому открывая для себя истинные смыслы сквозь ритм когда-то поразивших слов. И всё в порядке, и всё так, как оно и должно быть, и древесный запах, и шорох дождя за стеклом, но механический будильник настойчиво постукивает в висок: тик-так? тик? так? И торт чересчур сладок, и кофе чересчур крепок, и книга вызубрена наизусть, и всё идеально до того, что откуда-то из-под рёбер нарастает отвращение. Сколько уже времени я провела тут, в уютности и знакомости? И сколько — парализующее осознание — сколько мне сейчас лет? Неужели прошла вся жизнь? Разрывая липкость, сковавшую ноги, вскакиваю и за секунду до того, как увидеть своё отражение в зеленоватой дали настенного зеркала, — просыпаюсь.

Я проснулась, но отвращение не исчезло. Должно быть, проснулась куда-то не туда. Надо проснуться ещё.