Литнегр, или Ghostwriter

Глава 26 Вокруг проектов

Итак, тема литнегритянства заинтересовала народ. Тем более, что я учила его отличать собственный литературный труд от заёмного. Оказывается, не все согласны быть страусами! Что меня обрадовало. Поэтому я стала выкладывать в интернет секреты того, как оно делается. А также — как его избежать.

Дорогие читатели, вы окружены обманом. Вы можете видеть его каждый день, проходя мимо книжных лотков, заваленных массовой литературой. Некоторая (не буду подсчитывать, какая именно) часть имён, постоянно фигурирующих на этих лотках — не писатели, а проекты. В норме предполагается, что читатель покупает книги одного и того же автора потому, что ему нравится его стиль, нетривиальные сюжеты, чувство композиции и прочее, — всё то неповторимое, что определяется талантом… А о каком таланте может идти речь, когда десяток романов в проекте написан одним автором, другой десяток — другим, а сюжеты создаются вообще кем-то, кто никогда не пробовал свои силы на литературном поприще? Вот и получается, что от одной книги читатель был в восторге, а купив другую плюётся: как, неужели это один и тот же человек написал?

Чтобы меньше было разочарований, публикую три признака проекта, которые я открыла на собственном опыте. Те, кто ознакомились с предыдущими главами этого опуса, способны вывести их самостоятельно, но на всякий случай подытожу. Возможно, их не три, возможно, есть и другие: пусть другие гострайтеры дополнят. Но вот что получилось у меня…

Первое, что должно насторожить ещё до того, как вы купите книгу — чрезвычайно большое количество литературной продукции, подписанной одним именем. Не просто большое, а — офигительное! Колоссальное! Причём, вышедшее за очень короткое время. Когда писатель выпускает в среднем два романа в месяц, это весьма подозрительно в смысле проекта… Нет, наверное бывают исключительные случаи — например, маниакально-депрессивный психоз с подзадержавшейся маниакальной фазой, когда пациент… то бишь писатель испытывает непрерывную эйфорию и резкий подъём работоспособности. Но человеку психически адекватному при таком режиме некогда будет сходить в туалет, а не то что тратить время на личную жизнь, любимый сад и огород, домашних животных, кулинарию, дизайн квартиры — и о чём они там ещё щебечут с журналистами в своих интервью?

О себе скажу, что мне случалось написать заказной роман за месяц, но это заставляло чувствовать себя измочаленной. В издательстве считается, что я пишу быстро: нормальный срок — месяца два, два с половиной, а то и три, если издатель никуда не торопится. Причём учтите, все мы работаем по синопсисам! Собственный роман требует обдумывания, колебаний, проб, что естественно увеличивает затраченное на него время.

Чтобы узреть второй признак проекта, надо всё-таки купить или, по крайней мере, открыть несколько книг проекта. Речь идёт о различии стилей. Хотя литнегры стараются писать как можно проще и тривиальнее, но мы всё-таки живые люди, у каждого своя манера, которую даже в заказном романе не получается изничтожить до победного конца. Если ваша проверка обнаружила такие различия — как пить дать, вы подсели на проект.

Третий признак проекта — вольное обращение с постоянными, переходящими из романа в роман персонажами. Особенно со второстепенными, но бывает, что и с главными, если автор с Хранителем Информации поленился связаться или редактор недобдил. Если Конан Дойл никогда не упускал из вида, что Шерлок Холмс шести футов ростом, худощав и обладает орлиным профилем, то у майора Пронюшкина в одном романе глаза могут быть голубые и проницательные, а в другом — карие и тёплые. Один литнегр изображает майора соответственно с его указанным в первых романах проекта возрастом человеком немолодым, грузноватым и солидным, а у другого, который ориентируется на образ Пронюшкина, созданный популярным актёром, скачет по страницам едва ли тридцатилетний красавчик. Что касается какого-нибудь второстепенного лейтенанта Чайникова, то в разных романах его могут звать то Кузей, то Филей и наделять то любовью к народным прибауткам, то мрачным резонёрством.

Тут следует уточнить: последний признак — не абсолютный. И у великих случались проколы! Тот же Конан Дойл в разных рассказах зовёт Ватсона то Джоном, то Джеймсом, хотя чаще всего доктор обходится вовсе без имени. А Генрик Сенкевич вообще терял персонажей… Дело в том, что, выдав очередную порцию очередного историко-приключенческого романа, будущий польский классик немедленно отсылал её в редакцию газеты, где роман публиковался с продолжением. Копии Сенкевич оставить себе не мог, поскольку копиркой не пользовался… Почему он этого не делал, хотя копирку изобрели аж в начале XIX века, понятия не имею: может, это изобретение пользовалось неприязнью в Польше, может, нарушало Сенкевичев творческий процесс… Так или иначе, копии у Сенкевича не было. А потому, если забывал, что произошло с героем в предыдущих главах, то слал в редакцию телеграмму. Например: «Телеграфируйте, где Кмициц? Я забыл и не могу дальше писать. Сенкевич». И оттуда приходил ответ: «Кмициц в Ченстохове взрывает пушку»… Так что всякое бывает — даже у настоящих писателей! Но когда расхождения значительны или входят в систему, стоит заподозрить неладное.

Не то чтобы я верила, дорогой мой страус, что обнаружив вышеуказанные признаки, пусть даже все сразу, ты перестанешь покупать новые книги проекта, на который подсел. Но, по крайней мере, будешь иметь выбор. Вот видишь, не так-то уж плохо я к тебе отношусь!

А тем временем Андрей Ток шёл вверх как ракета. Что же стало фундаментом его стремительного взлёта? Талант? Ну, я не читала ни одного его синопсиса, но судя по продукции других литнегров, которую я доводила до ума, наша новая звезда была не в ладах с сюжетом — о том, что он сам не способен был написать ни строчки, полагаю, упоминать излишне. Деньги? Само собой. Но деньги он имел и раньше, в бытность свою Розеткиным. Издатели? Но они вроде раньше не горели желанием брать розеткинское творчество: «и даром не нать, и с деньгами не нать»… Напрашивалась мысль о передаточном звене между Током и издателями. Свежий разговор с Аллой подтвердил мои подозрения: у Тока завёлся литературный агент.

Литературный агент — существо на западе привычное как клерк, а в наших широтах — редкое, точно мрачная волнянка или хвостатая сфекодина (что, читатель, не знаешь, кто это? Ну, да ты и о литагентах ничегошеньки не знаешь!). С отдельными представителями этой загадочной общности мне случалось соприкасаться: точнее, соприкасаться пыталась я, а они всячески уклонялись. Когда же соприкоснуться удавалось, из этого не выходило ничего хорошего. Четверо из тех, которые рекомендовались в соцсетях литературными агентами, сразу написали, что я не подхожу им по профилю, так как они занимаются исключительно фэнтези (прозой в духе Бориса Виана, космооперами, деревенской прозой и т. п.). Двое попытались раскрутить на деньги, причём одна подсовывала на подпись договор, возлагавший на меня обязательство ежемесячно выплачивать гражданке такой-то кругленькую сумму безо всяких даже обещаний какого-либо результата… Однако я не теряла надежды, что наряду с жуликами, мимикрирующими под литагентов, существуют и настоящие. Только их никто не видит. Они привыкли передвигаться в литературно-издательском мире так, чтобы никакие радары не могли их засечь. Их цели неведомы, а методы скрыты от людских глаз — куда прочнее, чем наша приземлённая литнегритянская кухня.

Беседа с Аллой внесла в эту легенду коррективы. Насчёт целей — да те же, что у всех в этом бизнесе: деньги. И Андрей в бытность свою Розеткиным выложил немало своих кровно заработанных за то, чтобы профессионал слепил из него Тока. Однако, поскольку доходы зависят и от качества продукта, втюхиваемого издателю и читателю, литагент должен быть заинтересован в том, чтобы продукт был хоть более или менее приемлем. Так что, сугубо теоретически, он может взять под своё могучее крыло кого-то не слишком денежного, но талантливого.

Почему бы не меня?

Выцыганить емейл розеткинского литагента у Аллы потребовало изрядных усилий: Алла боялась, что явление несанкционированного писателя может отразиться на отношении к ней. В конце концов адрес был получен, но под обещание, что я даже на дыбе не сознаюсь, откуда его взяла. Я охотно обещала.

«Здравствуйте, уважаемый Яков Моисеевич! — так начиналось моё письмо. Неведомый (и так и не увиденный) Моисеевич представлялся близнецом моего Хоттабыча: оба — благодетельные, но и коварные джинны, способные вести в заоблачных сферах тайные диалоги. — Я — начинающий писатель, который ищет литературного агента, и у меня есть надежда, что мы можем оказаться полезны друг другу».

Дальнейший текст состоял из перечисления моих разросшихся к тому времени достижений: публикации… премии на конкурсах… количество читателей… Чтобы сгладить занудность перечня, я постаралась разнообразить его кратким пересказом сюжета, над которым работала. Ну и, конечно, предложить оплату его труда из собственных средств, которые благодаря квартире все же появились.

«Благодарю Вас за то, что Вы нашли время прочесть моё письмо. Если для решения вопроса о сотрудничестве Вам потребуются дополнительные материалы, сообщите, и они будут высланы Вам незамедлительно».

Материалы не потребовались: Хоттабыч номер два на письмо не ответил. Когда — недели через две после отправки — этот факт стал неоспорим, я долго потом гадала: что же было не так? Алла ошиблась в адресе? Джинн не нуждался в новых владельцах ламп? Или я не учла тонкостей языка, на котором общаются с джиннами?

Насчет языка общения — забавный вопрос. Так как я зарегистрирована на разных литературных сайтах, они присылают мне свои рассылки, среди которых изрядную долю занимают тренинги на тему «Как общаться с издательством». Организаторы тренингов сулят объяснить начинающему автору все тонкости написания синопсиса. И ещё — в каких выражениях должно быть составлено письмо. И ещё — через какое время после направления текста в редакцию следует справляться о его судьбе. И ещё — как это лучше делать, письменно или звонком…

Ничего не напоминает, а? Мне так очень. Недаром в своё время платочком повязывалась.

«В храм должно заходить в платочке, мужчины — с непокрытой головой. Как войдешь, трижды перекрестись и поклонись в пояс. Свечу поставь сначала к распятию, потом к Богородице, а потом к Николаю-угоднику, да смотри, чтоб не левой рукой, а то благодать отпугнёшь…»

И кто у нас, спрашивается, после этого издательские работники: боги или жрецы культа? Нет, ну я понимаю, редактору может опостылеть день-деньской читать гигантские простыни, в которых писатели постарались утрясти содержание своих романов. Но ничто вроде бы не препятствует каждому издательству вывесить на сайте правила написания и оформления синопсиса. Их вообще-то не целый вагон; Хоттабыч как-то раз потратил на то, чтобы пересказать мне их, не более пятнадцати минут. Если издательство боится и после этого остаться непонятым, пусть вывесит образец синопсиса в формате. doc, и в этом будет заключаться достаточное послание городу и миру. А с какой ноги ступить в редакцию, да кому там поклониться, да как часто звонить… Ребята, вы и впрямь пытаетесь уверить потенциального вашего автора, что от этого зависит судьба рукописи? А если действительно она у вас именно от этого зависит, а не от того, что собой представляет произведение, то кому вы, к чёрту лысому, нужны? Неискушённый автор, так же как и неискушённый читатель, привык думать, что издательству позарез нужна хорошая книга, и ради того, чтобы её получить, отважный редактор готов вглядеться в присланный текст, даже выглядящий непричёсанно (хрестоматийный, набивший оскомину пример — Андерсен, тот самый, Ханс Кристиан, который писал с жуткими орфографическими ошибками). А так… получается, что не нужны вам ни новые классики, ни авторы бестселлеров, нужны те, кто ваши ритуалы выполняет.

Впрочем, можно короче. Ребята, вам никто не нужен. Кроме проектов; ну, их вы успешно и сами клепаете, зачем вам люди со стороны? Вот истинный подспудный смысл всех ваших тренингов под завлекалочкой «Как общаться с издателями». Сказочке конец, а кто понял, молодец. Тот, кто отдал свои кровные за эту простую истину, тоже молодец: по крайней мере, он убедился, что никому у нас не нужен. А такой опыт, вовремя полученный, бесценен.