Литнегр, или Ghostwriter

Глава 27 Нападение Барсова

После публикации в сети моих литнегритянских заметок ко мне на почту стали приходить письма по этой тематике. Одни люди спрашивали, как стать литературным негром и просили адреса и явки. Другие — уже вступившие на этот путь — интересовались стандартными расценками. Третьи оказались журналистами, желающими взять у меня интервью, в том числе для телеканалов. Кому-то я отказывала, на что-то соглашалась.

Поступали и очень специфические предложения. Так, мне сулили по сто долларов за каждый рассказ, посвящённый теме фидеризма… Ты, читатель, небось, не в курсе, что это такое? Вот и я пребывала в блаженном неведении, зато теперь знаю — и, хошь не хошь, поделюсь с тобой знанием, — что это получение удовольствия, нередко сексуального характера, от непосредственного процесса кормления и раскармливания. Ну, вот да, существуют люди, в основном мужчины, которые оргазмируют, собственноручно раскармливая своих возлюбленных, как гусей для получения фуа-гра, иногда даже принудительно: привязывают их, например, или загоняют пищу через воронку. Такие называются фидерами, а те, кого кормят, — фиди. Мне даже прислали в качестве образца несколько таких рассказцев, где героиня сначала сокрушалась из-за того, что прибавила в весе, но к концу под влиянием прекрасного принца полюбила своё прекрасное тело — и каждый новый грамм жировой ткани на нём… На это я даже отвечать не стала, однако призрак милой толстушки, которая постепенно обрастает складками и раздувается до размеров дирижабля не раз потом всплывал передо мной, когда речь заходила о странностях любви.

Одно письмо было абсолютно неповторимым. Признаюсь, я его уничтожила, так как заподозрила, что оно, даже мирно лёжа в папке «Входящие», способно жрать мозг не хуже вируса коровьего бешенства. Так что воспроизвожу его содержание по памяти; при этом навсегда останутся утеряны орфографические ошибки и строение фраз, которое местами тоже было неповторимее некуда.

«У меня есть уникальная идея, — да-да, письмо начиналось именно так, с места в карьер, должно быть в системе координат отправителя такие низменные существа как литературные негры не заслуживали того, чтобы к ним обращались по имени, то есть чтобы к ним вообще хоть как-то обращались. — Заранее её разглашать не могу, потому что мой роман должен всех поразить. Это история простой человеческой судьбы в трудную эпоху перемен. Когда роман будет написан, его обязательно экранизируют и права продадут Голливуду. Его можно будет предложить на Нобелевскую и другие премии. Сейчас мне нечем заплатить, но если написать всё правильно, так, как вижу я, обещаю очень большой доход в долларах, от которого исполнитель получит двадцать пять процентов. Думаю, вы сможете это сделать или посоветовать ваших друзей, кто бы смог».

«Если б я знала, как написать такой роман, сделала бы это для себя!» — примерно так хотелось ответить. Но, наступив на горло собственной песне (трудно сказать, как отреагировал бы на вольность стиля человек, гм, настолько личностно своеобразный), я предельно вежливо написала, что к сожалению (наверное к его — не к своему же собственному!), за такой заказ не возьмусь. И пожелала найти того, кто возьмётся.

Просматривание списков претендентов на Нобелевскую, Гонкуровскую, а также Букеровскую премии не входит в мой распорядок дня. Но поскольку времени прошло изрядно, а имя, которым было подписано феерическое письмо, не прогремело в литературном мире, предполагаю, что гения, согласившегося послужить негром, так и не нашлось.

И слава богу! С тем, что тиражи раскрученным писателям делают безвестные труженики, я кое-как смирилась. Но если бы литнегритянское произведение получило авторитетную премию, это подорвало бы остатки моей веры в здравый смысл человечества.

Но самым долгоиграющим глюком в моей интернетной жизни стал Саша Барсов. Подцепила я его нечаянно, опубликовав небольшую заметку об ортопедической обуви на ресурсе, не имеющем никакого отношения к литературе. В комментах к этой заметке и объявился Саша, причем напористо и многословно:

«Какой стиль! не ожидал встретить на этом ресурсе как, человек имеющий журналисткий стаж и титулы и награды, что перспективы у вас хорошие (вполне и для романов), которые вполне можете попробовать писать если есть силы».

Я моментально почувствовала себя обязанной сообщить столь отзывчивому незнакомцу, что романов я написала уже немало. Он ответил. И завязалась переписка… Зачем? Почему я стала поддерживать переписку с человеком, который не был мне близок ни по возрасту (свою первую заметку в газете родного сибирского городка он опубликовал, когда я ходила в третий класс), ни по вкусам, к которому, откровенно говоря, не питала симпатий? Честно говоря, и не стала бы. Если бы не одно обстоятельство…

Саша Барсов — инвалид.

Нет, инвалидов в мире много. Да чего там, я сама такая же! Но есть разница между мной, передвигающейся с тростью, и тем, что представлял собой Саша. А Саша представлял собой… ну, главным образом голову, с которой я, собственно, общалась через интернет. Ещё имелись пальцы, способные настукивать текст на клавиатуре. Всё остальное, прилагавшееся к голове и пальцам, выглядело плохо функционирующим механизмом — произведением авангардного искусства. По крайней мере, таким Саша предстал на видео, где местная тележурналистка брала у него интервью. Ведь Саша — герой и титан! Он занимает видный пост в городском обществе инвалидов, он вместе с женой изготавливает уникальные приборы, облегчающие жизнь колясочников, он много печатается в прессе своего небольшого городка, а также на ресурсах, посвящённых медицинской тематике, потому что всю жизнь лечится и в процессе этого приобрел такую эрудицию, какая и не снилась некоторым личностям с медицинскими дипломами, а ещё у него есть страсть — эротическая проза, которая пока нигде не публиковалась, но знакомые хвалят взахлёб… Я ответила, что у меня все очень скромно: вела свою рубрику в «Литгазете», работала на политическую партию, прошедшую в Думу, пишу за Двудомского, да и не только за него, короче, обмениваю талант на презренные дензнаки. Последовала пауза, будто там, где-то на другом горизонте интернетной связи, собеседник подавился. Затем новая порция комплиментов, но как будто бы уже сдобренная горчицей:

«О Фотина, если Вас кто-то очень удачно похвалили это ничего не меняет и сразу поете себе дифирамбы. А между одаренностью и талантом грандиозный разрыв. — Талант, это фигура (неважно в какой сфере) способная заставить потребителя (зрителя читателя и т. д.) запомнить (тут подсознание) и запомнить, а потом и задуматься над своей работой. То есть она влияет, (хоть в малой степени на его мироощущение) Пример, Лимонов. Критики ругаются, а снова и снова цитируют „Это я Эдичка“. Я же его ругал! И вот, обнаружил на днях, что его образы в меня затесались. Не поспоришь — здесь талант. — А просто считать расхожий товар талантливым., только за то, что автор в одиночку сделал хорошую вещь, я так не смогу. Талант, умение понять будущее и быть понятым потомками. Из двух современников Северянин славился выше Есенина, а сейчас только специалисты помнят: „Я — гений Игорь Северянин“. Можно конечно обмануть всех (а себя легче) Но потом с этим жить. „Не ценили, не поняли!“ И напротив. Это я к тому, что Мастер (если он Мастер, а не ему об этом сказали) всегда должен видит „границы“ своих способностей».

Здесь ты, читатель, наверное, разозлился. И если ты страус, то, наверное, захотел долбануть меня клювом в лоб: какого чёрта среди этого хаотичного произведения тебе подсовывают совсем уж отвязную невнятицу? Прости, драгоценный страус, но последнее, что я хочу делать, — это приукрашивать действительность. Если я вела себя как идиотка, ты имеешь право судить, до какой степени идиотизма я доходила. Конечно, ты не стал бы отвечать на письмо с такими причудливыми извивами орфографии и мышления. Но я — не ты. Я слишком ещё стеснялась не быть сестрой милосердия для всех страждущих и обремененных. И я — ответила.