200 дней до приказа

Глава 31

Детский десант высадился в части. Первой жертвой pr-кампании майора Зубова стал рядовой Щур. Он встречал будущее пополнение в Ленинской комнате.

— Дети, а про Великую Отечественную войну вы слышали?

— Ну, конечно! — ответила вместо детей учительница. — Вот у Женечки прадедушка воевал. Мы его в школу приглашали. Он рассказывал.

— Мой прадед до Берлина дошёл! — гордо заявил Женечка.

— А вы знаете, что бои проходили и на территории нашей части?

— Д-а-а… — хором подтвердила детвора.

— Нам директор музей рассказывал! — разговорился мальчик Женя. — А ещё он говорил, что в вашей части клад немецкий зарыт…

— Смирно! — оборвал разговор Щур. В комнату зашёл Шматко.

— Успокойся, Щур, пока я тебя не успокоил, — выглядеть цербером перед детьми Шматко не хотелось…

— Здра-ви-я же-ла-ем, то-ва-рищ ко-ман-дир…

От такого приветствия и скала бы прослезилась, а Шматко не был скалой…

Следующим номером программы по агитации подрастающего поколения должна была послужить езда на «ЗИЛе», который уже успели заправить бензином: теперь на нём можно было смело катать детей, не боясь отравить их выхлопом керосина. Возить детишек должен был Соколов, а рассказывать про военную технику — Гунько.

Вот уже и Шматко с отрядом детишек показался.

— Ну, что, Гунько, принимай отряд под своё начало.

— Есть «принимать отряд»! — отчеканил Гунько и переключился на отряд: — Отряд, внимание! Просьба рассредоточиться по периметру, чтобы всем было видно технику…

С тем же успехом он мог их попросить быстренько вывести мелком на асфальте бином Ньютона.

— Ё-моё! Гунько, ты сейчас с кем разговаривал? Какой периметр?!

Какая техника?! Это же дети! — возмутился Шматко. — Ну-ка, детки, встаньте в круг, на машинку будем смотреть.

Что такое «встаньте в круг», поняли все…

— Дяденька солдат, а вы нам мотор покажете? — поинтересовался малец, оказавшийся ближе всех к Гунько.

— Конечно, покажем! — ответил за Гунько Шматко. — Мотор в машине — это ж самое интересное!

Несмотря на то, что мотор — это самое интересное, много времени на знакомство с ним не понадобилось. Куда занятнее было опробовать особенности такой большой и военной машины. Машина ехала медленно и по очень странной траектории. То ли Соколов, который был за рулём, решил отдать рулевое колесо в детские руки, то ли он умудрился выпить как раз столько, чтобы уже ничего не соображать, но ещё не заснуть.

Шматко не мог остаться равнодушным: каких-то десять минут назад «ЗИЛ» стоял в окружении детишек, и ничто ему не грозило.

Теперь же детишки куда-то испарились, а с грузовиком творилось что-то неладное, хорошо, что на такой скорости…

— Какого хрена… — не успел Шматко закончить фразу. Догнав машину, лейтенант распахнул дверцу кабины — чтобы увидеть её полностью заполненной детьми… — Вот вы где, мои хорошие! А вас в столовой каша ждёт!

— С хреном? — отозвался малец, пристроившийся где-то на голове Соколова.

— С маслом и молоком! Это спец-еда, чтобы стать сильным и здоровым, — торжественно провозгласил Шматко, начиная процесс выгрузки детей из кабины. Были бы в расположении представители книги рекордов Гиннеса — был бы сегодня ещё один рекорд: по количеству детей в одной кабине грузовика.

Наконец дети выстроились, изображая сильно помятую версию тех ребятишек, которые не так давно рассматривали мотор.

— Ну, что, орлы, орлятушки, орлёнки, хотите в Армию?

— Да-а-а! — разлетелось над частью…

В последний раз Лариса Щекочихина проделывала нечто подобное в глубоком детстве… Девочки с интересом наблюдали, как медсестра, напевая колыбельную, перебинтовывала голову медвежонку.

— Баю, бай, баю, бай — спи, Мишутка, засыпай, — кажется, окончательно впав в детство, запела Лариса.

— Ну, что, девчата, спасёте раненого? — подвёл итог лечению плюшевых игрушек вездесущий Шматко.

— Спасём!

— Жить будет? — обратился лейтенант к медсестре.

— Будет. Если захочет… А если не захочет — заставим…

— Ну, девочки, пора идти на военную кухню, ребят кормить.

— Дяденька, мы не можем, у него ещё лапка не зажила, — заявила девочка со слезами на глазах…

— Так мы её зелёнкой помажем, и лапка заживёт, — нашёлся Шматко.

— Не надо зелёнкой — она щиплет, — запричитали все девочки сразу.

— Ну, тогда спиртом, — нашёл альтернативу лейтенант.

— А спирт не щиплет? — поинтересовался какой-то особенно продвинутый ребёнок.

— Спирт? Нет, спирт, он только вначале щиплет, а потом — хорошо, — заверил Шматко.

Детское безумие рано или поздно должно было закончиться.

Испробовав военную автотехнику и военную кухню, посетив санчасть и Ленинскую комнату, дети вымотались, заодно вымотав своих наставников.

— Так, дети, ну-ка, построились, как вас сегодня научили! — Шеренга получилась кривенькая, но надо признать, что бойцы на первом месяце службы держат строй не лучше… Правда, в отличие от детей, бойцы если и пропадают из части, то, как правило, норовят убраться подальше с её территории, а не скрываться в каком-нибудь заброшенном гараже…

— Николай Николаевич, ребёнок пропал! — Учительница уже три раза пересчитала детей по головам — мальчик Женя бесследно исчез из поля зрения…

— Как пропал? Не может быть! — упавшим голосом пробормотал Зубов.

— С этим всё может быть! Это же Женя! — не захотела подбодрить майора учительница.

— Не волнуйтесь, с территории части он никуда не денется. Это нереально! — продемонстрировал пример позитивного мышления Староконь.

— Так, всё ясно! — принял решение Зубов и тут же перешёл к демонстрации лучших образцов командного голоса. — Внимание командирам рот! Пропал ребёнок! Зовут Женя! Срочно проверить все закреплённые за ротами территории и помещения! О результатах поиска докладывать каждые пять минут! — Зубов перешёл с командного на общечеловеческий: — Не волнуйтесь, сейчас мои орлы вашего «гаврика» быстро найдут!

— Не Гаврика, а Женечку! — У учительницы после пропажи ребёнка чувство юмора внезапно улетучилось. — Гаврик вон, в строю стоит… Вы не представляете себе, что это за ребёнок… Он в любую щель пролезет…

Однажды ножкой дивана язык прищемил… Это…

— Ну, у нас тут всё не так просто, у нас ножки диванов к полу прикручены — это всё-таки армия…

— Армия?! — не сдавалась учительница. — Да если бы это была экскурсия на Байконур, он бы запросто уже в космос улетел!

Часть была прочёсана мелким чёсом — вдоль и поперёк: казарма и столовая, хоздвор и чепок… Парень попался упорный — поиски обещали тоже быть упорными и напряжёнными. Учительница периодически пускала слезу, повторяя, как заклинание:

— С ним обязательно что-то случилось…

— Ничего с ним не случится, — не выдержал Зубов. — Это же будущий защитник Родины! Похоже, накрылись наши посиделки медным тазом, — добавил командир, обращаясь к Шматко…

Нельзя сказать, что Женю нашли. То есть, конечно, нашли, но правильнее сказать, что он сам нашёлся.

Караульный в очередной раз обходил периметр, отсчитывая минуты до смены караула, когда из-за крайнего бокса раздался звук, которого не должно было быть. В боксе на консервации уже лет десять как хранились в законсервированном состоянии несколько «Уралов».

Впервые за всю службу солдат снял автомат с предохранителя. Набрав дыхание, он — как нырнул — резко зашёл за угол.

— Стой, кто идёт?

Стоял, а до этого шёл мальчик Женя, тот самый, который умел поднимать ножки диванов и стартовать с Байконура.

Дети уже давно выехали за расположение части, причём выехали в полном составе, а Зубов всё не мог прийти в себя.

— Это же ЧП, Саша! — грузил он замполита. — А если бы часовой выстрелил в ребёнка? Ты представляешь последствия? — Любопытно, что имел в виду майор под последствиями — здоровье ребёнка или целостность части?

— Коля, успокойся, — Староконь был не склонен переживать из-за случившегося. — Я тебе так скажу: с одной стороны, это, конечно, ЧП. А с другой — мы-то задачу выполнили!

— Какую задачу?

— Ну, как? Обыкновенную. Обеспечение весеннего призыва!

— Ну что, медный таз отменяется, — подытожил Зубов. — Пойдём, нас уже половины ждут.

Блеск и нищета, огонь и пламя, словом, армия — территория контрастов. Пожалуй, если бы кто из солдат второй роты попал на этот офицерский бал, он бы решил, что оказался в неком виртуальном пространстве. Праздничное застолье: офицеры и их дамы, казалось, где-то вдалеке вот-вот зазвучит гитара, и сам Денис Давыдов в роскошном гусарском мундире споёт одну из своих баллад. Хлопнула пробка шампанского.

— Господа офицеры! — начал тост майор Зубов. — Предлагаю выпить за наших боевых подруг! За прекрасных дам! Именно благодаря им… Не без нашего участия, конечно… Пройдёт немного времени, и в нашей части мы будем принимать уже наших детей!

— Так, я не понял, за что пьём? — не врубился в замысловатый тост Шматко.

— Здрасьте, блин, — за здоровье! — расшифровал Зубов.

— Ну, будь здоров, Олег Николаевич, — пожелал себе Шматко.

— А сейчас объявляется белый танец, — Зубов по совместительству принял на себя обязанности тамады.

— Юденич приглашает Колчака! — провозгласил Староконь.

— А у вас неплохое чувство юмора, — удивилась Щекочихина.

— Спасибо, Лариса Анатольевна, пригласите меня на танец!

— Как Юденич или как Колчак?

— Как женщина мужчину, — попросил Староконь.

— Я вас приглашаю… Саша…

Саша и Лариса вышли на центр импровизированного бального зала. Хорошо, что этой пары не видели брошенные Староконём несчастные женщины местного общежития… Одной пощёчиной замполит бы не отделался…

— Ну, вот видишь, это не мой фронт! — наконец-то попытался подобрать ключики к супруге Зубов. — А то сразу — бац, и мужа под колпак.

— У меня есть тост! — неожиданно заявила причина колпака товарища Зубова. — Я предлагаю выпить за… — паузу Лариса выдержала на зависть всем театральным институтам страны… — самого классного, умного, да и, чего скрывать, красивого мужчину… ЗА НАШЕГО КОМАНДИРА, ЗА ЗУБОВА!

— Ура!! — рявкнула мужская половина собравшихся, женскую половину было просто не слышно…

Зубов не ожидал такого… тоста. Так подставить своего командира перед женой!.

— Ну, что, Зубов, — улыбнулась Вера, — снимай колпак!