200 дней до приказа

Глава 36

Если путь к сердцу мужчины и вправду идёт через его желудок, то к сердцу Смалькова сейчас пролегала восьмиполосная автострада…

— Эвелина! Какой запах! Чувствую себя как в Бразилии — на кофейной плантации… А блинчики с печёнкой — ну просто… я такие блинчики последний раз ел на завтрак… Никогда! Я не ел на завтрак блинчиков с печёнкой…

— Попробуй салатик с кальмарами, — проводила дорожные работы Эвелина.

— А салатик — это вообще шедевр! Я же вообще отвык завтракать за полгода в общаге! Ну что там за завтрак?! Утром на кухню не попасть!

Сорок человек — на восемь конфорок! А у нас ещё подполковник на этаже живёт — он как насчёт утром селёдку жарить!.

— Селёдку?

— Ну да, его вьетнамцы научили. Так на кухню даже идти не хочется…

— Ну, кушай-кушай — сейчас ещё пончики будут…

— Не… всё! — Смальков отложил вилку. — Не могу больше. Под завязку уже…

— Ну ничего — на обед останутся, — утешила себя Эвелина.

— Э, нет!. Обед сегодня я проставляю! — сообщил Смальков.

— Как это?.

Довольный Смальков с гордостью раскрыл свой дипломат и принялся выкладывать на стол: «Быстроборщ», «Макароны за 0 минут», «5 литров 100 %-го томатного сока, концентрат 27 грамм» — это была одна из самых полных коллекций фастфуда, можно было открывать музей быстрой еды. Что-нибудь на манер: «Кушай быстро — умирай медленно».

— Валера, что это?. Ты хочешь, чтобы мы это съели?.

— Ну, да… А что такого? Это вкусно и быстро — не надо у плиты стоять полдня…

— У плиты?! У какой плиты?! — вероятно, примерно так чувствовали себя жители Тулы, когда приезжий коммивояжёр начал ходить по дворам, предлагая недорого купить чайник… — У какой плиты?! — повторила Эвелина. — У каменной? Я потом с цветами у этой плиты стоять буду, если ты это всё съешь…

— Это же всё натуральное, — не унимался Смальков, — вот — «Быстроборщ»! Соль, крахмал, ароматизаторы, идентичные НАТУРАЛЬНЫМ: свёкла, морковка, укроп!

Смальков не успел прочитать то, что было написано на обратной стороне упаковки, — вся коллекция Смалькова отправилась в мусорное ведро.

— Эвелина! Что ты делаешь?. Подожди!.

— «БыстроБорщ»!. «БыстроКотлеты»! «БыстроСок»!. А что потом?

«БыстроЯзва» и «БыстроТруп»! Вот, Валера, — Эвелина подошла к холодильнику и демонстративно открыла дверцу, — это у нас что?

Холодильник! И вся еда в этом доме лежит только здесь! И никаких пакетиков, ясно?! — содержимое холодильника Эвелину не обрадовало. — Кстати, пора бы уже пополнить закрома!

Шматко устал, сдача караула превратилась в пытке. Последний раз Шматко так уставал, когда пытался утащить на склад цистерну с бензином — он не знал, что она приварена к земле… Видела бы Шматко сейчас его жена: в шинели, с портупеей и кобурой — настоящий боевой командир, правда, крайне усталый командир.

— Товарищ лейтенант, дежурный по роте…

— Отставить, Гунько, отставить, — отмахнулся Шматко, — не ори ты так, и так в башке слоны подрались…

— Из караула, товарищ лейтенант?

— Какой ты догадливый!. Откуда же ещё офицер с пистолетом пришёл? Наверное, ворон по части гонял, да, Гунько?.

— Да нет, я просто смотрю, поздно так — пол-одиннадцатого, караул же в семь меняют…

— Всё правильно. Меняют, — нахмурился Шматко, — а потом ещё наряд принимают, если ты помнишь… Я этому старлею из пятой роты, который меня менял… Кузубов, мать его! Представляешь, заставил моих бойцов все бачки перемывать! А в оружейке крысиный помёт нашёл! Я ему говорю, я, что ли, его сюда навалил?! А он: меня не волнует! Я и так сутки на ногах без сна — четыре раза посты проверяли… Ну ничего, в следующий раз я его сменю — он у меня снег красить будет, он у меня запомнит, как он… меня… я ему… устрою… варфоломеевскую… Гунько!

Чаю мне горячего сделай!

— А вы в штаб идёте, пистолет сдавать? — поинтересовался сержант.

— А?

— Товарищ лейтенант, а сегодня дежурный по части — Кудашов, — предупредил Гунько.

— Кудашов-Мудашов. Щас, чаю попью и пойду…

Расстегнув портупею и сняв кобуру с пистолетом, Шматко поковылял в каптёрку.

— Ну, Кузубов!. Ты даже не понял, на кого нарвался!

Странным образом, стоит молодого человека призвать на службу, как он превращается в ребёнка, отбросив лет десять развития. Лавров, только что вернувшийся после чистки туалета, нашёл кобуру Шматко, аккуратно достал из неё пистолет и принялся вертеть в руках.

Вспоминая какой-то боевик, Лавров снял пистолет с предохранителя и передёрнул затвор.

— Что это у тебя там? — заинтересовался подошедший Щур.

— Да так… пекаль…

— Ничего себе, ты где это взял?.

— У Шматко, — как ни в чём не бывало сообщил Лавров.

— Ты с ума сошёл? Положи на место…

— Не бзди карбидом, Щур, щас и положу.

Лавров принялся целиться в стену, имитируя губами выстрел: кх-х!.

— Слушай, щас Шматко нарисуется или вообще Кудашов, — пытался усмирить Лаврова Щур.

— Кудашов — дежурный по части, чего ему сюда переться…

— Завязывай, это же оружие…

— Какое оружие? — выпускать из рук пистолет Лаврову не хотелось. — Так, пукалка. Офицеры говорят, как раз, чтобы застрелиться, ну-ка — с двух рук…

Было очень похоже на Брюса Уиллиса, в смысле — пистолет в руках, всё остальное немного не соответствовало. У стены не было ни малейшего шанса, она уже готова была поднять руки вверх, когда в казарму вошёл Кудашов. Не просто вошёл, а сделал это стремительно.

Лавров от неожиданности вздрогнул — пистолет выстрелил.

Кудашов будет жить вечно. Пуля сбила шапку капитана.

Моментально побелевший Кудашов привалился к стене.

— Так, я не понял… кто стрелял? — выбежал из каптёрки Шматко.

— Ты понимаешь, что ты сделал, солдат? Руки тебе поотрубать!

Как вообще к тебе пистолет попал?!

Лавров пытался отвечать по всей строгости — отвечать не получалось — говорил только Зубов.

— Отвечай, ты зачем в офицера стрелял?! Ты же чуть не убил человека! Ты хоть знаешь, что это дисбат — минимум!

— Я просто баловался, — наконец-то сумел вставить слово Лавров…

— Тебе сколько лет?! Раз в год и палка стреляет, а это — пистолет!

Баловался он!. Значит, так, вот тебе бумага, ручка, садись и пиши… Обо всём и поподробнее… Как напишешь, так и жить дальше будешь…

Лаврова в кабинете Зубова заменили замполит, Кудашов и Шматко.

— Мы всё понимаем, товарищ майор, — попытался успокоить Зубова Староконь…

— Да ни хрена вы не понимаете!! Трындец нам, господа офицеры!. Это же не просто ЧП! Это катастрофа! Пару сантиметров ниже, и у нас был бы труп!.

— Причём понятно чей, — заметил Кудашов.

— Товарищ майор, я, конечно, тоже виноват, — бодренько заметил Шматко…

— Что значит — «тоже»?! Что значит «тоже», Шматко?! Ты и виноват в первую очередь! Ты бы ещё гранатомёт на тумбочке оставил! Чтоб солдаты твои тупые побаловались!.

— Товарищ капитан, — обратился Зубов к Кудашову, — я хотел бы принести вам извинения за своих солдат… и за некоторых офицеров…

— Товарищ майор, я и сам мог бы, — попытался влезть Шматко.

— Что ты мог бы?! Ты можешь только пистолеты разбрасывать!

Так, вышли все отсюда, я хочу поговорить с капитаном Кудашовым…

— Ну, ты как, Павел Наумович, отошёл немного?. — Стоило замполиту и Шматко уйти из кабинета, как гнев Зубова моментально улетучился, остались участие и сострадание.

— Да так…

— Может, коньячку?

— Нет, спасибо…

— Да-а… наломали дров, — никак не мог завязать разговор Зубов. — Ну, что делать-то будем?

— А что делать? Вы же сами знаете, что в таких случаях полагается…

— Да я-то знаю… только, понимаешь… Слушай, а может, простим этого балбеса? Я про Шматко… С этого Лаврова что взять? Пойми, я Шматко давно знаю, он нормальный мужик… И потом, тут в округе активно подыскивают часть для расформирования… Думаю, после этого инцидента на нашей кандидатуре остановятся окончательно…

— И что вы предлагаете, товарищ майор?

Свойский разговор не получался. Странно, но Кудашов, оказывается, чрезвычайно трепетно относился к целостности своей шапки и того, что было под ней…

— Ваш рапорт я прочитал. Официально я просто обязан дать ему ход. Но может, не будем выносить сор из избы, а?

— Если этого Шматко сейчас не остановить, завтра он обязательно кого-нибудь угробит! Это не офицер, а проблема ходячая!

— Ну, зачем же так сгущать краски? Просто стечение обстоятельств… Шапку мы тебе новую дадим. А Шматко и сами накажем, — снова попытался спасти часть и карьеру Зубов.

— Спасибо, товарищ майор, за новую шапку, но как вы сами заметили, ещё бы пару сантиметров, и я бы с вами тут не разговаривал…

Это не авторучка пропала. И даже не самоход… Товарищ майор, я настаиваю, чтобы бумаге дали ход.

— Что ж, имеете полное право. Если вопросов нет, можете идти, товарищ капитан.

Зубов остался один. Совсем один. Всё, что оставалось майору, это ждать — ждать ответа из штаба округа.

Лавров обнаружил, что драить туалет — не худшее, что может случиться с солдатом. Он предпочитал бы драить туалет до конца службы, лишь бы её не пришлось растягивать путём службы в дисбате.

Поэтому драил Лавров с невиданным до сих пор энтузиазмом.

Дедушки с удовольствием наблюдали за процессом — туалетный вопрос был закрыт на ближайшие полтора года.

— А тебя вообще кто нанял? — поинтересовался Бабула.

— Куда нанял? — оторвался от тряпки Лавров.

— Как — куда? Кудашова завалить. Кто бабки платил?

— Какие бабки? Никто не платил…

— Ммм! Сам, значит? — уважительно заметил Нелипа. — Робин Гуд?

— А что ж ты, Робин Гуд, чуть пониже не взял? Сейчас бы уже праздник был, гуляли бы… А то взял моду — с Кудашова шапки сбивать!.

Лавров в замешательстве даже забыл о почётном участке своей работы.

— А ты не стой, драй давай, киллер хренов, — скомандовал Соколов…

Зубов дождался. Ответ пришёл из штаба округа подозрительно быстро — две звёздочки на погонах Шматко остались, вот только стояли они теперь иначе… Прапорщик Шматко чуть не со слезами на глазах перешивал погоны, когда к нему в каптёрку заскочил Зубов.

— Шёл вот мимо, дай, думаю, зайду… Приказ на тебя подписал…

— Ещё один? Из прапоров в сержанты? — мрачно пошутил Шматко.

— Шутишь? Это хорошо, — взбодрился Зубов. — На должность старшины тебя назначил… Отгадай, какой роты?

— Штрафной…

— Смешно…

— Мне не очень, — взорвался Шматко, — и вообще, объясните мне, товарищ командир части, с каких пор у нас за подобные поступки стало можно человека вот так вот взять и в прапорщики разжаловать? Или у нас Кудашов теперь министр обороны?!

— Тихо ты… — Майор прикрыл плотнее дверь и перешёл на полушёпот. — Министр не министр, но он копнул — и началось… подняли бумаги в штабе. Оказалось, что тебе лейтенанта неправильно оформили — бумажку там какую-то профукали…

— Хорошенькое дело! Они, значит, там профукали, а я теперь должен!.

— Да тихо ты, я сказал! Кудашов мне намекнул, что если ты лейтенант, то и Соколову лейтенанта давать надо. За экзамены…

Смекаешь? Так что не вороши прошлое, пока тебе вообще диплом не аннулировали…

— Как он узнал?

— Я почём знаю?! Да ладно тебе, Николаич, жизнь-то не закончилась…

— Жизнь не закончилась… А вот карьера…

— Рано ты себя хоронишь… Ну, походишь маленько в прапорах, ты же знаешь, как это у нас делается: за годик насобираешь поощрений, я напишу характеристику, Бородин походатайствует… И вперёд по новой!

— Не, Николаич, с меня хватит, — Шматко, видно, много думал в последние дни, — я и так вон какой путь прошёл — от старшины до командира роты и обратно…

Всё-таки Шматко было хорошо. Не было ещё такого случая, чтобы прапорщик плохо устроился. С майорами такое бывает значительно чаще, да и утешать Зубова никто не торопился… А ведь он ни в кого не стрелял и даже не оставлял табельное оружие где ни попадя…

— Разреши, Николаич?. — зашёл в кабинет замполит. — Я на секундочку… Тут вот согласовать кое-что нужно… В общем, в город фильм хороший привезли. «В августе сорок четвёртого». Думаю, может, бойцов сводить?

— Своди…

— Ага… А ещё командир автороты доложил. Тут в автопарке ефрейтор Коробко клеммы перепутал — в общем, аккумулятор у дежурной машины накрылся… Думаю, надо наказать.

— Накажи…

— А за новым аккумулятором надо кого-то на базу послать, да?

— Пошли…

— Слушай, Николай Николаевич, с тобой всё нормально?. Ты здоров? — не выдержал Староконь.

— Я-то здоров. Только я не понимаю, на хрена всё это нужно.

— Что — всё?

— Ну вот это вот: аккумулятор, кино… На хрена всё это для расформированной части?

— А что, уже точно известно? — всполошился замполит.

— А ты думал, после того, что случилось, нас наградным оружием поощрят? — При мысли об оружии Зубов ещё больше помрачнел.

— Подожди, Николаич, не гони лошадей. Может, ещё всё и обойдётся. Чего ты хоронишь нас раньше времени?

— Я реалист, Александр Степанович. И знаю, что за такие ЧП бывает.

— Ничего, поживём — увидим. Ещё не вечер. Кстати, давай вечерком у меня увидимся, там и поговорим, о’кей?

— Увидимся. Скоро мы часто будем видеться. На бирже труда для безработных.