Афганский рубеж

Глава 14

Вертолёт начали цеплять к тягачу, чтобы оттащить его с полосы. В это время бойцы из батальона аэродромно-технического обеспечения уже собирали отвалившиеся обломки от блистеров и части рулевого винта.

Енотаев дал указание мне и Батырову садиться в «таблетку», на которой он приехал встречать нас на полосу. Однако я не торопился идти к машине.

— Клюковкин, чего стоишь? — спросил командир эскадрильи, поправляя фуражку.

— Сейчас, Ефим Петрович, — ответил я и подошёл к вертолёту.

Пока его цепляли водилом к тягачу, я и Димон решили забрать снаряжение. Сняли со спинок кресел бронежилеты и отыскали картодержатели с накопленными планшетами.

— Всё забрал? — спросил Батыров, когда я спрыгнул вслед за ним на землю.

— Да. Ну, давай, братишка! — похлопал я по фюзеляжу вертолёт, а потом погладил его в районе левого блистера.

— Откуда такое трепетное отношение к вертолёту? — поинтересовался Димон, когда мы отошли на несколько шагов от Ми-8.

— Так меня учили. Тебе бы тоже не мешало. Тогда и вертолёт будет покладистее. Он же всё чувствует.

Батыров скривился и постучал себя по лбу. Конечно, проще всего решить для себя, что Клюковкин сумасшедший. А ведь и правда в любом летательном аппарате есть душа. В вертолёте ещё и дух бойца!

Сели в машину и на большой скорости рванули в сторону стоянки. Проехали КДП и свернули на выезд с аэродрома. Похоже, разговор у нас и правда намечается серьёзный, поскольку за территорией лётного поля находится штаб 109й мотострелковой дивизии.

Проехали мимо дороги, ведущей к медсанбату. Там в основном только палатки и расчищенная площадка для посадки вертолётов, но главное здание с операционными и реанимационным блоком уже приобрело достойный облик.

Пока что это единственное здание в городке, сделанное из сборных панелей. Напоминает те самые «модули», которые будут вскоре использоваться по всему Афганистану для размещения наших войск. По крайней мере, для лётного состава точно.

По извилистой дороге ехать было недолго. Зато по обеим сторонам видно лицо Афганистана. Искорёженная техника, разрушенные дувалы и дома местных жителей.

Батыров смотрел на это с широко открытыми глазами. И за всю дорогу, кажется, не моргнул.

— И это они называют «нет войны»? — спросил у меня Димон.

— Думаю, скоро передумают.

— Знаешь, нескоро мы вернёмся домой. Все последние иллюзии я оставил на том горном плато, — сказал Батыров.

Как раз в этот момент мы въехали на территорию штаба дивизии. Нашу эскадрилью как раз передали в подчинение этому соединению.

В УАЗе оставили снаряжение и вышли на улицу. Солнце уже скрылось за горизонтом, и над входом в штаб горел небольшой фонарь.

— Дорожку уже выложили? — удивился Димон, увидев несколько плит, уложенных перед входом.

— Ага. И озеленить уже спешат, — добавил я, заметив, как два солдата вкапывают саженцы вдоль дорожки к штабу.

Зато в остальном вокруг только пыль. Подул лёгкий ветерок, который поднял её в воздух. Она уже приобретает консистенцию жёлтой муки. Моментально забивается во все щели.

В штабе идёт работа по обустройству. Стучат молотки, запах свежей краски из каждого кабинета, а также по коридору быстро перемещаются солдаты и прапорщики.

— Личные дела туда. Печатную машинку сюда. Ты не поняла, дура? — услышал я в одном из кабинетов ворчливый голос.

Проходя мимо, решил заглянуть. Внутри большие стопки бумаг и папок, а вдоль стен ещё пустые шкафы. Уже появилась стойка, как в строевом отделе. За ней кто-то копошится, но лица разглядеть не получается.

Пара солдат расставляет документацию, пока прапорщик сидит в кресле и пьёт чай. Рубашка расстёгнута, а галстук лежит на столике, на который он положил ноги.

— Чего тебе? — рыкнул на меня «старший» этого кабинета.

— Лейтенант Клюковкин. Задницу оторвите, товарищ прапорщик, и представьтесь, — спокойно ответил я.

— Виноват. Прапорщик Мохнатый.

Бойцы тоже повернулись ко мне и выпрямились.

— Работайте. Кого вы только что назвали дурой? — спросил я.

— Меня… ой! — прозвучал тонкий голосок из-за стойки и глухой удар.

Оттуда выглянула девушка в полевой форме младшего сержанта. Светлые волосы собраны в пучок. Голубые глаза слегка прищурены. Пухлые губы сжаты. Видимо, терпит боль после удара головой.

— Вы не сильно ушиблись? — спросил я.

— Нет… всё же, больно, — начала младший сержант тереть макушку.

— Товарищ лейтенант, а вы лётчик? Из 363й эскадрильи? — поинтересовался Мохнатый.

Фамилия практически соответствует его внешнему виду. Грудь и живот покрыты у него волосами, как у снежного человека. А вот на голове причёска — «мяч в траве».

— Да. Товарищ прапорщик, немедленно извинитесь перед дамой, — громко сказал я.

— Товарищ лейтенант, мы так всегда общаемся. Это нормально, — улыбнулась девушка.

Совсем ненормально! А чего ж только «дурой»? Так и до телесных повреждений недалеко.

— Товарищ Мохнатый, я жду, — повторил прапорщику указание.

— Извините, товарищ Лен… товарищ младший сержант, — выпрямился он и сделал подобие поклона.

— Всё в порядке, — улыбнулась девушка.

Я посмотрел на прапорщика, кивнул в знак удовлетворения и пошёл на выход.

— Товарищ Клюковкин, а вы к нам заходите. Мы вертолётчиков уважаем. Вы теперь с нами будете постоянно работать, — сказал мне Мохнатый.

— Постараюсь, — ответил я, ещё раз посмотрел на засмущавшуюся девушку и вышел в коридор.

Тут уже навстречу мне бежал Батыров. Потерял меня командир звена.

— Саня, меня чуть Енотаев не разорвал. Ты где был?

— Да в строевой заходил. Ты ж командировочные так и не отдал. А надо печати поставить…

— Задолбал, Клюковкин. Вечно ты дурачишься! Пошли, там уже ждут нас.

Прошли до конца коридора и постучались в дверь с табличкой «Командир дивизии».

— Заходите, — разрешили нам войти.

В просторном кабинете присутствовало несколько человек. Енотаев сидел за столом для совещания, а рядом с ним в полевой форме сидел крупного телосложения полковник. Взгляд суровый, и кулаки такого размера, что могут и с моей головой сравниться.

— Вот и они, Валерий Иванович, — показал на нас Енотаев.

Полковник встал, поправил форму и подошёл к нам. Я считал, что рост у меня средний. Но в сравнении с этим офицером, чувствую себя хоббитом. Димон тоже ощущает неловкость.

— Кувалдин. Комдив. Молодцы, мужики, — протянул он мне руку и крепко пожал её.

Когда он сжимал мне ладонь, ощущение, что она размером со сковородку.

— А теперь покажите, где были духи, подозвал он нас к карте.

Батыров кивнул мне, чтобы я указал полковнику место.

— Вот. Гора Качу. Место очень характерное — площадка хорошая, выступ каменистый. С него и забрали лётчика МиГ-21.

— Угу. Всё. Или что-то ещё? — поинтересовался комдив.

— Само собой. Тут тропа по ущелью. Снизу пошли душманы. Количество заметить не успели, но они явно работали с той группой, которая нас обстреляла первой…

— Которую истребители расстреляли, — добавил за меня Енотаев.

— Угу. Понятно. Всё? — продолжал односложно говорить Кувалдин.

Я посмотрел на Енотаева и не встретил запрещающего взгляда. Значит, один вопрос задать можно.

— Товарищ полковник, у нашего экипажа есть соображения, как нам улучшить качество поисково-спасательного обеспечения.

Лоб у Кувалдина свернулся гармошкой. Он медленно поднял ладонь и почесал слегка небритую щёку.

— Ефим Петрович сказал уже. Я принял. Ещё? — спросил комдив.

Не успел я ответить, как дверь в кабинет открылась, и с улыбкой вошёл ещё один полковник. В повседневной форме, голубые просветы на погонах, а штаны заправлены в сапоги.

— Ага! А я их жду! Мне с вами нужно поговорить, — быстрым шагом вошёл полковник, расстегнул китель и сел в мягкое кресло.

— Я пойду. Дела. Разговаривайте, — сказал Кувалдин и вышел.

Судя по эмблемам, вошедший полковник из авиации. По поведению — из командования, расположенного в Кабуле. А по наградам — фронтовик или замполит. Не такой уж и старый, значит, второй вариант.

— Батыров и Клюковкин, это начальник политотдела 34го смешанного корпуса, полковник…

— Берёзкин Павел Валерьевич, очень приятно. Герои! — подошёл он к нам и поблагодарил.

— Спасибо, нас уже поздравляли, — ответил ему Батыров.

— Так то дивизия, а это из корпуса. И кстати, привыкайте к названию ВВС 40й армии. Скоро 34й смешанный авиационный корпус будет реорганизован. Итак, а теперь расскажите, как сажали борт? И почему мои указания не выполнили.

Так и хочется ему сказать: ерунду ты нёс, товарищ член Военного совета. Послушай мы тебя, и развалили бы вертолёт вместе со спасённым лётчиком.

— Связь барахлила, — решил ответить Батыров.

— Подтвердил. Всё шипело, булькало и ничего не понятно, — добавил я.

Возможно, в нашей ситуации это был самый лучший ответ. Меньше вопросов будет уточняющих.

— Ну, хорошо. Теперь я хочу, чтобы вы мне показали место…

Теперь уже Батыров сам пошёл показывать. Проблема в том, что товарищ Берёзкин интересовался каждой мелочью. И сколько было духов, и откуда стреляли, и какого цвета у них глаза с трусами! Надоел.

— Понятно. Значит, этот район опасен. Нужны сведения, чтобы выполнить удар. Ефим Петрович, разрабатывайте и мне на утверждение.

Какой ещё удар? О чём они говорят?

— Павел Валерьевич, о каком ударе вы говорите? — спросил Енотаев.

— Обычный. С применением бомб. Что у вас за вопросы?

Я смотрю на командира эскадрильи и понимаю, что он не «догоняет» мысли Берёзкина. Вроде бы мы действуем в интересах мотострелковой дивизии, а тут какие-то удары по указанию из Кабула.

— Этот вопрос вы должны согласовать с полковником Кувалдиным, — напомнил Енотаев.

— Уже. Поэтому мы его и обсуждаем. Готовимся! И этих ребят обязательно привлечь, — указал на нас полковник и вышел из кабинета.

Что-то ненормальное происходит. Какие ещё удары придумывает командование? Мы вышли из кабинета и поехали в наш городок.

Он представлял собой несколько больших палаток П-38, специальный угол для «нужников» в виде сарая, и пару походных домов-«бочек», где жило командование. Енотаев и замкомандира эскадрильи — в одной. Начальник штаба эскадрильи и замполит — в другой.

Постановку проводили прям в палатке. Енотаев пошёл на командный пункт, пока мы приводили себя в порядок. Вот что, а баню успели соорудить ещё до нас. Быстро обмылись и чистыми зашли в палатку.

Поздравления, восхищения и надутые губы Чкалова — итог нашей встречи с коллегами. Это будет первая ночь, которую я и Батыров проведём вместе со всеми, а не в палатке дежурного экипажа.

— Сегодня за нас поработают «кабульцы» и «кундузцы», — объявил Батыров, почему сегодня нет дежурства в ПСС.

Тут же зашёл командир эскадрильи, чтобы рассказать план на завтра и распределить задачи.

И так, в нашей эскадрилье пополнение — два звена Ми-24. Они будут прикрывать колонны и наши экипажи.

— Гураев и Чкалов — сопровождение колонны в сторону Анавы. Вылет по запросу, — довёл командир. — Батыров, ты завтра с Клюковкиным на ПСС.

— Снова вертолёт ломать? — посмеялся Лёня.

— А чего сам не полетел в горы, когда мы прикрытие запросили? — поинтересовался я.

— Мне никто не сказал, — обиделся Чкалов.

— Конечно. Ты ведь в столовой кушал, — похлопал я его по плечу.

— Да ну тебя! Если б знал, я бы вас прикрывал…

— Уймись, Лёня. Командир, в ПСС, так в ПСС, — сказал Батыров.

Енотаев достал карту и показал нам обведённый район. Подозвал к себе командира звена Ми-24, своего зама и замполита.

— Мы будем работать по Махмудраки. Завтра приведут «языка», который укажет нам нужный дом на окраине городка.

— Это от Берёзкина? — спросил я.

— Да. Всё оказывается быстро у нас организуется, когда кому-то надо орден получить или Героя. Сам товарищ Член Военного Совета будет руководить ударом.

Енотаев рассказал профиль полёта, боевую зарядку и порядок в воздухе.

— Идём парой. Подвешиваем ФАБ-100. На мой вешаем УБ-16 ещё. Я обозначаю цель, все остальные работают по мне. «Полосатые» прикрывают сверху, поняли?

— Да, командир, — ответил представитель Ми-24х.

Смотрю я на всю организацию и не могу понять, в штабе совсем уже свихнулись⁈

— Командир, а что за «язык»? Сведения верные? — спросил я.

— Представители КГБ сказали, что да, — ответил Енотаев, сворачивая карту.

— Очень всё странно. Зачем тогда нужно было нас допрашивать и узнавать, где сегодня обстреляли?

— По мнению командования, духи базируются в Махмудраки. Они с гор спускаются и идут в город. Там питаются и отдыхают. Сливаются с местным населением.

Я только улыбнулся от таких догадок.

— Клюковкин, ты опять хочешь сумничать⁈ Приказ получен. Завтра взлетаете вместе с нами и дежурите в воздухе на время всего удара. Прикрывать вас будет Ми-24. Экипаж? — обратился комэска к командиру «крокодилов».

— Завтра определимся.

— Вот и всё. И не делайте мне нервы. Вы сегодня молодцы. Мне уже через КП столько благодарностей вам передали из 236го полка. Не зазнайтесь только! — улыбнулся командир и вышел из палатки.

Я вышел вслед за ним, чтобы попробовать остановить. За мной пошёл и Батыров.

— Для подмоги? — спросил я.

— От тебя набрался обострённого чувства справедливости, — ответил Димон.

Командира мы остановили рядом с его домом. Несколько минут я ему объяснял, что так никто не работает. Нужно проверить и этот дом, и этот город. Тем более что был запрет на полёты над ним. Оттуда уже работали пулемёты ДШК по вертолётам.

— Батыров, разберись со своим подчинённым! Надоели! Открытое место этот Махмудраки, никаких проблем отбомбиться не будет, — сказал комэска.

Он собрался уйти, но я остановил его.

— Командир, духи были в горах в 10 километрах от города. Высота 3300. Чтобы им попасть домой к утру, нужно ночью идти по горам…

— Не понимаю, к чему ты клонишь?

— Вы когда боитесь попасть под дождь, тоже выходите на пустырь или ищите козырёк? Махмудраки — это пустырь, горы — козырёк.

— А дождь? — уточнил Енотаев.

— Дождь — это бомбы и НУРсы. Нет в городе никого. Проверьте информацию «языка», иначе будет плохо.

Комэска посмотрел на нас и ничего не сказал. Так и ушёл молча, захлопнув дверь в свою «бочку».

— Не проверят, Сань.

— Согласен.

Мы развернулись и пошли в сторону нашей палатки. У входа стояла вкопанная лавочка, на которой сидел молодой парень с бородой и в полевой форме. На погонах ни лычек, ни звёздочек. Однако, непохож он на солдата.

— Батыров и Клюковкин? — спросил парень.

— Нет. Пятачок и Винни-Пух, — сказал я, опередив Димона.

Он так первому встречному всю информацию расскажет.

— Смешно, Сан Саныч. Разговор есть, — ответил бородатый, когда мы прошли мимо.

Я ничего не ответил и собрался уже зайти в палатку. Однако, путь мне преградил начальник штаба эскадрильи.

— Вот ты! И ты, Батыров! Вас тут ищут… — воскликнул он.

— Я уже нашёл. Спасибо, товарищ майор, — сказал бородатый. — Так, пойдём и поговорим?