Афганский рубеж

Глава 6

Аэродром Мактаб, Узбекская ССР.

Звук реверса силовой установки разбудил меня окончательно. Не очень то и приятно было несколько часов ворочаться на ящиках с запасным имуществом и принадлежностями, но это лучше чем сидеть. Пора собираться на выход. Я оглядел своих товарищей. Все были задумчивые, помятые и заспанные.

Только Батыров сидел, как на совещании. За весь полёт он так и не снял демисезонную куртку.

— Димон, давай готовиться, — сказал я, слезая с ящика и начиная сворачивать тёплую куртку.

— Я готов. Не раздевался же.

Глянул ещё раз на него. На ногах у него высотные ботинки. В Средней Азии в таких не очень удобно ходить.

— Сними куртку и обуй кроссовки, — перекрикивал я шум в грузовой кабине.

— Совсем оборзел? За нарушение формы одежды, можно выговор получить, — возмутился Батыров.

Пока он цокал, высказывая недовольство, я уже успел надеть разношенные кроссовки «Цебо». Качество очень даже хорошее. Не знаю, насколько их хватит, но радует меня такая обувь.

— Сашка! Ай, дорогой, зачем «цебули» надеваешь? — возмутился Бага.

— Бага, брат! Удобно это! — ответил я ему.

— А чего мы не взяли с собой? — спросил у Баграта его земляк.

— Потому что у нас с тобой только кэды «Два мяча». А тут «цэбули». Надо было в райцентре купить, пока там ребята с БАМа торговали.

Наслышан я о таком феномене, как Байкало-Амурская магистраль. Вроде там даже дефицита в товарах не было. А советские актёры и музыканты ездили туда с гастролями. И не только советские.

Ил-76 зарулил на стоянку. Медленно развернувшись, экипаж приступил к выключению двигателей. Как только открылась рампа, сразу стало понятно, куда мы прилетели.

В грузовую кабину тут же ворвался тёплый воздух и яркий солнечный свет. Те, кто был в куртках и шапках, моментально начали снимать их и упаковывать.

— Ох, Сашка молодец! Как знал! — продолжал возмущаться Бага, спускаясь по рампе с двумя сумками.

Ступив на тёплый бетон аэродрома Мактаб, я сразу осмотрелся. Да, это не Афганистан, но воздух уже наполнен сухой пылью, которую несёт ветер с южного направления.

Слева и справа длинные стоянки вертолётов. Сейчас тут их очень мало. Видимо, основная часть полка в Афганистане. Здесь только несколько Ми-8 как модификации Т, так и МТ. Рядом с рулёжками отдельные площадки для размещения Ми-24. Некоторые из них сейчас обслуживают техники.

Видно, как вертолёт готовят к повторному вылету. Капоты открыты, топливозаправщик заканчивает заправку, а специалисты по вооружению снаряжают блоки неуправляемыми ракетами и пулемёт ЯкБ в носовой части.

Вокруг пустынная равнина. Ни одного дерева или растения. И земля кое-где покрыта коркой серовато-белого цвета.

— Саня, пошли. Енотаев зовёт, — крикнул мне Димон.

Рядом с Ил-76 комэска проводил построение личного состава, который летел вместе с ним. Встав в строй, мы стали ждать какого-то пламенного напутствия от Ефима Петровича. Но он только ходил вдоль строя, чесал бороду и смотрел на заруливающий Ил.

На нём летела вторая часть эскадрильи.

— Много для нашей эскадры самолётов. Целых два, — заметил Лёня Чкалов.

— Думаю, что разницы никакой. В одном имущество, в другом личный состав в два яруса. Чтобы так не делать, вот и распределили по двум бортам, — объяснил я пузатому коллеге.

— Клюковкин, ты начал думать? — усмехнулся Лёня.

— Постоянно. Тебе бы тоже не мешало, а то совсем как угол на 120.

— В смысле? — переспросил Чкалов.

— Тупой, — пояснил я.

Он меня задолбать решил. То я ему в классе не понравился. Пришлось осаживать. Теперь Чкалов удивляется моей способности думать.

— Итак, наши товарищи уже заруливают. Проведу пока беседу с вами. Мы очень близко к месту нашей службы. Там, дорога на Термез, — указал Ефим Петрович на юго-восток.

— А мы по дороге поедем? — спросил кто-то из строя.

— Нет. Побежите. Заодно физподготовку подтянете. А если такую глупость будете спрашивать, то и до Кундуза марш-бросок устрою, — ответил Енотаев.

Всё предельно ясно. Если перефразировать комэска, то он требует от нас не тупить.

К самолёту подъехал УАЗ-469. На переднем сиденье крупного телосложения офицер. Сомневаюсь, что этот человек по должности ниже командира или заместителя командира полка.

Когда он вышел, то сразу снял лётный шлем. Если мне не изменяет память, то это защитный шлем ЗШ-5Б. В 1980 году он только должен был быть принят на вооружение. Видимо, уже проходит опробование в Средней Азии.

Одет мужчина в лётный комбинезон голубоватого цвета. Шлем на голове уступил место пилотке. Бросилось в глаза, что он в кроссовках.

— Подполковник Петров, командир местного полка. Всем доброго дня! С прибытием, казаки! Или вы дальневосточники? — улыбнулся подполковник и пожал руку Ефиму Петровичу.

— Командир 2й вертолётной эскадрильи 171го полка подполковник Енотаев, — представился комэска.

— Приветствую всех! Как видите, только что с вертолёта, — улыбнулся Петров, снял пилотку и утёр рукавом взмокший лоб.

Комэска и Петров о чём-то шептались, пока осматривали строй. Затем командир полка вышел на середину и стал подбирать слова.

— Вы прибыли сюда для формирования нового подразделения для службы в Демократической Республике Афганистан. За две недели лётчики моего полка слетают с вами необходимые виды полётов и подготовят вас к службе в братской республике. Все вопросы тылового обеспечения тоже решать можно здесь. Необходимые распоряжения даны. Вопросы?

Обычно в такие моменты никто ничего не спрашивает. Но у нас есть парочка «кадров».

— Старший лейтенант Гураев. А город далеко? Есть что посмотреть, товарищ подполковник? — спросил Мага.

— Близко. Сразу видно, что вы готовитесь к длительной командировке, — посмеялся Петров, а Енотаев в это время пригрозил Магомеду кулаком. — Будьте аккуратны. В борьбе за сердца местных дам у вас есть соперники — десантники, которые как и вы через две недели отправятся «за речку».

Мага стойко принял информацию.

— Товарищ подполковник, старший лейтенант Шарипов. А кормить будут? — спросил Бага.

— Почему бы и нет. Лично вам разрешаю давать двойную порцию, — посмеялся Петров.

— Есть, двойная порция, — обрадовался Бага.

Подполковник посмеялся и продолжил.

— Сразу хочу нацелить, что времени очень мало. Здесь, в районе Мактаба мы многому вас не обучим. Своих задач достаточно, да и подготовленных лётчиков мало. Поэтому, Ефим Петрович, в первую очередь летаем с командирами звеньев и экипажей. Далее они сами пускай натаскивают своих праваков, — обозначил порядок работы Петров.

— Само собой. Где нам разместиться? — спросил Енотаев.

— Могу предложить только казарму.

Нам показали место для проживания. Обыкновенное большое казарменное расположение с кроватями в два яруса. Сразу же выдали постельное бельё, а вот с горячей водой возникли проблемы. Её не было.

— И чего делать? Я могу простыть, — причитал Чкалов, вернувшись из санузла.

Я укладывал мыльно-рыльные принадлежности в тумбочку и выставлял тапочки рядом с кроватью.

— Бардак! Никакой организации. Я вообще только в одном комбинезоне прилетел. Запасного не брал, — продолжал негодовать Лёня, заметив, как я вешаю на плечики свой запасной комбинезон.

Чкалов продолжал на меня смотреть, будто ждал, что я ему дам второй комплект лётного обмундирования.

— Ты чё скажешь, Клюковкин? — не выдержал Чкалов и направился ко мне. — Сам-то взял комбинезон. А нам не подсказал.

Я повернулся к нему и посмотрел в его «поросячие» глаза. Каждый раз смотрю на Лёню и мне смешно. Еле сдерживаю себя, чтоб не хрюкнуть, когда он о чём-то спрашивает.

— На командире местного полка голубой комбез. И нам что-то подобное дадут. Выдыхай, бобёр! — похлопал я его по плечу.

— В смысле, дадут? — удивился Лёня, но тут в расположении появился Енотаев.

— В прямом. Как бы это удивительно ни звучало, но Клюковкин прав. Или угадал. Одеваемся. У подъезда машина стоит. Едем на склад, — громко сказал комэска.

Через полчаса мы уже примеряли новые комбинезоны. Голубые нам не нашли. Или не захотели искать. Поэтому довольствовались светлыми хлопчатобумажными.

Первые пару дней пребывания в Мактабе всё было расписано по минутам. Подъём, завтрак, теоретические занятия и далее по своему плану. У каждого они были свои.

Большинство ускользало за забор в поисках острых ощущений. Я же решил сначала подготовиться, а потом уже гулять.

Как раз сегодня занялся склейкой карт и нанесением маршрутов на предстоящие полёты. Ленинская комната, которую в моё время именовали комнатой досуга, стала для меня классом подготовки.

— Санька, пошли! Тут целый дворец Эмира есть. Говорят рядом пруд, где когда-то русалки плавали, — предлагал мне экскурсию Мага, зайдя в комнату.

— Эх, и ты веришь в русалок? — улыбнулся я.

— Ай, не придирайся! Русалки, девки, пышногрудые гурии — я всех люблю.

Я помотал головой и вернулся к склеиванию карты.

— Не сегодня. Надо готовиться, учиться, расчётами заняться…

— Зачем⁈ Штурман эскадрильи на что? — удивился Бага, вошедший следом.

Я поднял голову и посмотрел в расположение. Штурман нашей эскадрильи в данную минуту тоже переодевался в повседневную форму, надевая галстук.

— Не будешь готов — долго не проживёшь. Понял?

— Ай, ладно Сашка! В следующий раз пойдём, — махнул рукой Мага, и двое кавказцев оставили меня одного.

Просмотрев карту, я сразу понял, что в Афганистане будет сложно ориентироваться на местности. Сомневаюсь, что наши карты там будут точными. Надо бы что-то придумать, как изучить местность получше.

— Чего задумался? — зашёл в комнату комэска, попивая из металлической кружки чай.

— Готовлюсь.

— Мда, Сашка. Удар головой тебе на пользу пошёл. Раньше, я бы только твои пятки видел. Первым бы за КПП свалил.

— Спасибо, но что-то не хочу подобную процедуру с головой повторять, — ответил я.

Енотаев посмеялся и подошёл к столу. Взял карту и посмотрел на неё. Он внимательно провёл пальцем по маршруту, покрутил аккуратно сложенный прямоугольник в руках и задумчиво почесал бороду.

— Это ты складывал? — спросил Ефим Петрович.

— Да.

— Саня, ты меня прости, но ещё месяц назад я видел карту, сложенную тобой. У меня ребёнок в детском саду, самолётик ровнее сделал. А здесь всё по науке. Кто тебе сложил? Батыров? — поинтересовался комэска.

Ох уж этот Клюковкин! Если мне орден будут вручать, придётся кучу свидетелей привести, чтоб доказали мою причастность.

— Хотите, ещё одну сложу, — недовольно предложил я.

— Ты это брось мне тут возмущаться! За тобой косяков, как у меня волос на бороде. Значит так, ты хотел слетать и показать, что умеешь? Вот завтра со мной и полетишь в составе экипажа.

Улыбку я сдержать не смог.

— И не улыбайся! Требования жёсткие будут. Может, на твоём опыте проведём селекцию нового вида воздействия на проблемных офицеров.

— Это вы про удар по голове? — посмеялся я.

— Про него, конечно.

Слова про селекцию у меня отложились в уме. И пришла отличная идея.

— Командир, а разрешите в город на пару часов? — спросил я.

Тут у Ефима Петровича чуть кружка из рук не выпала.

— Ты опять⁈ Вот это вся сценка с картой была, чтоб за забор выйти⁈

— Я в библиотеку.

И всё же выпала.

— Да что вас так удивляет⁈ — возмутился я.

— Сочетание Клюковкин и «в библиотеку». Беги давай, а я за тряпкой пойду.

Вернулся я из города с очень интересным экземпляром научной литературы. А именно книгой академика Вавилова «Земледельческий Афганистан». Тут-то и были все особенности рельефа и местности этой горной страны.

По возвращении я предложил штурману эскадрильи использовать её в подготовке. Сначала он покрутил пальцем у виска, предложил мне выпить и лечь спать. Но потом передумал, когда я тыкнул его носом в описание долины Панджшера, хребта Гиндукуш, реки Кабул и пустыни на востоке страны.

Через день, как и обещал комэска, у меня был запланирован первый вылет. Лётная смена интенсивная. После контрольного полёта с Енотаевым мне были запланированы ещё два с Батыровым.

Димон уже пару раз слетал с посадкой на необозначенные площадки. Тем не менее не выглядел он уверенным в себе. В классе постановки я сел с ним рядом с целью расспросить об этом.

— Чего смурной, Димон? — спросил я шёпотом.

— Я тебе говорил так меня не называть? — возмутился Батыров.

— Говорил. Так чё там? Покажи, куда летали на площадки, — вытащил я карту.

Батыров фыркнул и показал на две точки. Это был район населённых пунктов

— Вот здесь. А ты сам карту сложил? — спросил Батыров.

Совсем уже не смешно. Ну не настолько же рукозадым был Клюковкин, что все удивляются его умению карты складывать.

— Ха, ха! И не обидно вовсе. Чего тут складывать, — сказал я, убирая карту и достав наколенный планшет.

С доски списал необходимые данные — погоду, ветер по высотам и каналы для связи. Тут уже и зам по ИАС пришёл, объявил расчётные параметры двигателей на запуске. Это весьма важно.

— Ты записываешь? — спросил Батыров.

— Вертолёт не самолёт. Он гораздо сложнее в пилотировании. Меня удивляет, что ты не записываешь.

— Нет. Я не так спросил, Саня. Записываешь? Ты⁈ — с удивлением переспросил Димон.

Достал! И Клюковкин тоже! У меня скоро глаз дёргаться начнёт от того, как все вокруг удивляются. Надеюсь, он хоть в штаны не ссался при всех.

— Ля какой! Командир, я на твоё служебное положение сейчас не посмотрю и буду… ругаться. Привыкай, что теперь Саша Клюковкин готовится к полёту. К каждому полёту!

Батыров заморгал, а затем протёр глаза.

— Всё равно не верю. Хоть убей.

— Убью, если не замолчишь, — проговорил я.

В класс вошёл подполковник Петров. Начались предполётные указания. Теперь вся информация, порядок производства полётов и меры безопасности зачитывались под запись на магнитофон.

Кажется, погиб я совсем недавно. И жизнь должна была закончиться. Но вот опять сижу и слушаю, как командир доводит порядок действий при отказе радиосвязи и другую нужную информацию.

— Вопросы? Если вопросов нет, по вертолётам!

После предполётных указаний, комэска построил всех лётчиков и дал заключительные наставления.

— Итак, очередной лётный день. Взлетаем туда, садимся оттуда, — показал он направления взлёта и посадки.

Ефим Петрович задумался, почёсывая подбородок и глядя на вышедшее из-за облаков яркое среднеазиатское солнце. Март месяц, а на термометре днём уже доходит до плюс 25°.

— Батыров и Клюковкин ко мне, остальным разойтись, — дал команду Енотаев.

Мы с Димоном подошли к командиру. Он всё так же продолжал водить рукой по щетине.

— Ты готов? — спросил у меня командир.

— Так точно.

— Проверил у него подготовку? — повернулся Ефим Петрович к Батырову.

— Да. На удивление всё написано. Даже схемы полётных заданий нарисованы.

— Ладно. Дима на месте, а Клюковкин в вертолёт.

Только я отошёл, как за спиной послышался очень строгий голос Енотаева. Он старался говорить тише, но не сильно получалось.

— Дима, хреново кончится. Думай давай! — услышал я.

Интересно, это он обо мне так или про что-то другое.

Аэродром постепенно пробуждался. Рассвет уже озарил пустынную местность вокруг лётного поля. Вдали можно уже разглядеть очертания сопок закрывающих вид на железную дорогу в сторону Термеза.

Зашумели машины АПА, поднимая в воздух клубы выхлопных газов. Начали гудеть газотурбинные двигатели АИ-9, предназначенные для запуска основной силовой установки на вертолётах.

Воздух постепенно наполнялся запахом керосина и отработанных газов. Винты вертолётов поднимали вверх клубы пыли, дополняя звуковой ансамбль характерным свистом.

Я поздоровался с Каримом и начал осмотр вертолёта. Удивляет, насколько быстро сюда доставили вертолёты 171го полка, а техникам удалось их собрать.

— Вчера облетали. Аж урчит, как котёнок в полёте, — сказал Сабитович, когда я осматривал блистер Ми-8, аккуратно поглаживая его.

Не знаю, насколько трепетно самолётчики любят свои летающие машины, а я обожаю безмерно.

Пускай вертолёты не такие красивые, комфортные и быстрые. В грузовой кабине керосином пахнет, а после полётов копчик гудит и ходит из стороны в сторону.

Да что там говорить, вертолёт даже висение выполняет с правым креном, а втулка несущего винта завалена набок на несколько градусов. При каждом прикосновении к винтокрылой машине, ощущается дух войны.

Выполнив осмотр, я встал перед вертолётом, а затем сделал пару шагов назад. На Ми-8МТ не летал с момента окончания лётного училища.

И сейчас смотрю на остекление кабины. В ярком свете солнца кажется, что вертолёт улыбается.

— Закончил осмотр? — спросил Енотаев, подойдя ко мне.

— Так точно. Без замечаний.

— Тогда в кабину. Сагитыч, АПА подгоняй, — скомандовал комэска.

Поднялись на борт, и я сразу пошёл в кабину экипажа. Чуть было не сел в левое кресло по привычке. В своём полку иногда подлётывал на Ми-8, но то уже были «навороченные» машины. С навигацией, метеолокатором и многофункциональными дисплеями.

Здесь же всё «олдскульно». Как говорится, одни будильники. А самым современным средством навигации является измеритель скорости и угла сноса ДИСС.

Енотаев занял своё место слева. Я справа, а Карим «приземлился» на сидушку в проходе.

— Начать подготовку к запуску, — скомандовал Ефим Петрович.

Началась бурная работа. Если касаться документов, то данной процедуре отводится огромное число строчек и страниц. А по факту вся подготовка и запуск не занимают более 10 минут.

— Крона, доброе утро! 201й, запуск, — запросил Енотаев разрешение руководителя полётами на аэродроме.

В эфире уже настоящий восточный базар. Каждый из экипажей стремится выйти на связь. Что-то запросить или доложить.

— 201му, разрешил, — быстро ответил руководитель полётами.

Вспомогательная силовая установка загудела. Двигатели согласно всей процедуры, начали запускать после прогрева АИ-9. Лопасти винтов принялись раскручиваться.

Вертолёт начал постепенно приходить в себя после «спячки».

— Зачитывай карту, — дал мне команду Енотаев и протянул лист с процедурой контроля приборов.

Понимаю, что они ещё видят Клюковкина балбесом, который не может по памяти «зачитать молитву». Но больше так не будет.

— Топливные насосы включены, работают. Гидросистема проверена, работает «Основная»… — начал я зачитывать «карту» без листка.

Всё быстро, глаза внимательно смотрят за параметрами. Вертолёт всё это время колеблется из стороны в сторону. Ему, как и мне, не терпится вырулить и взлететь.

— Крона, 201й, прошу вырулить, — запросил командир.

Руководитель полётами дал разрешение. Енотаев передал мне управление, и я аккуратно взялся за ручку.

По ощущениям, вечность не испытывал этого чувства. Правая рука лежит на ноге, а левой медленно снимаю тормозную гашетку с защёлки.

Вертолёт трогается с места. Енотаев показывает рукой направление выруливания, а техник на стоянке провожает нас воинским приветствием.

Скорость на рулении минимальная. Слишком уж всё плотно на магистральной рулёжной дорожке. Отовсюду выруливают вертолёты, стремясь как можно быстрее оказаться на полосе.

Заняли исполнительный старт. Очередные контрольные доклады и выравниваю вертолёт, чтобы срез остекления был по горизонту.

— Крона, 201й, контрольное висение, взлёт.

— Разрешил.

Енотаев кивнул, давая мне разрешение оторвать вертолёт от бетонной поверхности. Плохо у меня получается сдерживать себя и не улыбаться.

Левой рукой берусь за рычаг шаг-газ, правой держу ручку управления, а ноги на педалях. Вертолёт всё так же вибрирует, приятно отдаваясь в душе.

От нетерпения подняться в воздух перехватило дыхание.

— Взлетаем, — спокойно проговорил я.