Афганский рубеж

Глава 25

На стоянке уже шла погрузка грузов в вертолёты. Ящик за ящиком, мешок за мешком, солдаты постепенно заставляли всё пространство грузовой кабины. Сабитович командовал бойцами, показывая куда лучше поставить груз. Солнце продолжало припекать, нагревая своими лучами обшивку вертолёта.

В воздухе кружили вертолёты, а с полосы в это время взлетал огромный Ил-76. Рёв четырёх двигателей нарастал. Через несколько секунд Ил-76 оторвался от полосы, сопровождаемый парой Ми-24.

«Илюша» начал набирать высоту по спирали, отстреливая тепловые ловушки.

Смотреть за этим зрелищем можно долго. Вернувшись к вертолёту, я обнаружил, что погрузка застопорилась. Карим спорил с прапорщиком, который привёз груз.

— Ну, перегруз уже. Куда ты мне суёшь эти шайбы, — возмущался Сабитович.

— Да я знаю, что вы и не с таким весом взлетаете. Про ваш экипаж говорят, что вы и на себе другой вертолёт утащить сможете, — объяснял ему прапорщик, показывая на большой тёмный мешок.

— Я тебе повторяю, что мы не возьмём.

Карим показал мне на резервуар для воды, который пытались нам загрузить.

— Сань, ну я понимаю что надо. Но ведь не взлетим! — ругался Карим.

— Мужики, ну хоть сколько возьмите. Там парни уже не помнят, когда мылись последний раз, — просил прапорщик.

Из кабины вышел Батыров и тоже начал объяснять, что взять уже больше не можем.

Я заглянул внутрь. Грузовая кабина была заполнена ящиками и мешками. Даже с этим грузом взлететь будет крайне сложно, а тут ещё и воды нужно взять. Но при большом желании можно будет взлететь.

— Карим, ну третью часть этого резервуара мы взять сможем. Тяжело, но сможем. Ты топливо уже заправил? — спросил я.

— Пока нет.

— Чуть меньше возьмём керосина и на площадке выключимся. Как раз нам хватит, — предложил я.

— Саня, мы прилетим уже с мигающим табло аварийного остатка, — сказал Батыров.

— И что? Давай парни там вшами обзаведутся, а мы зато инструкцию соблюдём. Так, что ли?

Батыров тоже почесал затылок и дал добро на загрузку. К вертолёту подогнали комбинированную поливомоечную машину (КПМ) и стали наполнять резервуар. Он постепенно раздувался, превращаясь в огромную шайбу.

Решено было взять примерно 500 литров. Иначе и правда не взлетим. Тут своё слово решил сказать Берёзкин.

— Почему задерживаете вылет? Погрузка должна была закончиться 10 минут назад, — возмущался он, подойдя к вертолёту и заглянув внутрь.

— Воду заправляли, товарищ полковник, — объяснил Батыров.

— У вас перегруз. Жить надоело? — спросил член военного совета, зайдя внутрь грузовой кабины.

Павел Валерьевич продолжил ворчать, хотя сам только что гнал всех вперёд. А тут устроил лекцию по центровке вертолёта.

— Значит, так. Часть коробок выгрузить. Доставим следующим рейсом.

— И когда он будет? — спросил у замполита прапорщик.

— Вам доведут. Живее! Я ещё другой вертолёт пойду проверю, — сказал Берёзкин и вышел из грузовой кабины.

Батыров посмотрел на меня. Будто совета ждёт какого-то.

— И как теперь быть? — спросил Димон.

— Никак. На борту вертолёта кто командир? Подумай и прими решение. Я бы забрал весь груз.

Судя по серьёзному выражению лица Батырова, он решил отказаться выполнять команду Берёзкина.

И Павел Валерьевич это почувствовал. Он отошёл на несколько метров от вертолёта и повернулся к нам. Надо было видеть его изумление, когда привозившие груз сели в ГАЗ-66 и уехали со стоянки.

— Вы моей команды не слышали, товарищ старший лейтенант? — громко сказал Берёзкин, возвратившись к нам.

Тяжеловато было этому полковнику в бронежилете. Лицо заливал пот, а сам он уже прерывисто дышал. Снял бы уже, да ходил как мы налегке. Толку сейчас от бронежилета никакого.

— Слышал. Но командиром экипажа являюсь я. И мне определять, сколько и чего брать на борт, — сказал Батыров.

— Вот оно что⁈ Вы, товарищ старший лейтенант, забываетесь. Или вы думаете, что за ваши подвиги вам всё простят?

— Возможно, и нет. Но груз я довезу. Потом у вас будет право меня дисциплинарно наказать.

Павел Валерьевич прицокнул и ушёл к вертолёту Чкалова. Я посмотрел на Батырова и заметил, какой он был взволнованный. Не с первого раза, но ему удалось достать из кармана пачку сигарет.

— Ты на меня пагубно влияешь, Клюковкин, — произнёс Димон.

— Только не говори, что ты сильно переживаешь по этому поводу, — улыбнулся я, похлопав по плечу своего командира звена.

У Батырова сигарета выпала из рук.

— Вот что ты за человек, Клюковкин. С тобой и покурить нельзя нормально.

— Так ты бросай.

— Если брошу, я тебя в первом же полёте придушу. У меня уже нервов не хватает с тобой летать. Мы же постоянно в переделках, — покачал головой Димон.

— Зато не скучно. Пошли запускаться.

В кабине было уже совсем некомфортно. Чувствуется жар от металлических панелей и запах старых тканей парашютов.

— Окаб, 105й, группе запуск, — запросил Берёзкин.

— 105й, разрешил. На площадку информацию о вылете передали, — ответил руководитель полётами.

— Понял. Группа, запускаемся, — продублировал команду Берёзкин.

Правильно, что на пост в Анаву передали информацию. Вот только как это было сделано. Нас ведь духи могут прослушивать.

Двигатели запустились. Через приоткрытый блистер в кабину поступал обжигающий воздух, но если закрыть его, будет ещё хуже. Сидишь и обливаешься потом. Такое ощущение, что Березкин специально медлит, чтобы побольше нас ушатать.

— 105й, 207му. К выруливанию готов, — доложил Батыров.

— Понял. Ждём, — недовольно ответил в эфир Берёзкин.

Вертолёт Леонида тоже был запущен и однозначно готов выруливать. Да и Ми-24 давно запущены. Вот только рядом с вертолётом Берёзкина стоит машина, а бортовой техник загружает в десантный отсек свёртки. Что такого он собрался перевозить?

— 105й и 106й выруливаем. 207й в паре с 210 м за нами, — скомандовал Берёзкин, когда его борттехник сел в десантный отсек и закрыл створку.

Ми-24 выполнили контрольное висение и начали взлетать. Причём как взлетели, так и ушли вперёд. Мы ещё только разгонялись по полосе, а наше прикрытие ушло на несколько километров вперёд.

— Вот так прикрытие! — возмутился Батыров, как только мы оторвались от полосы и заняли расчётную высоту полёта по маршруту.

Леонид летел справа, но частенько вылезал вперёд. Постоянно Димону приходилось его притормаживать. Наше прикрытие так и летело впереди. Ощущение такое, что прикрывают сами себя.

— 105й, 106му. Скорость большая. «Пчёлы» не успевают за нами, — вышел в эфир ведомый Берёзкина.

— Успевать должны. Скорость у нас расчётная, — ответил ему Павел Валерьевич.

Получается, что прикрытие вертолётов — дело самих вертолётов. А товарищ Берёзкин в очередной раз проявляет дурашлёпство. Видимо, решил в глазах генерала-лейтенанта Целевого показать себя боевым лётчиком.

— А куда они летят? — спросил Карим, когда увидел, что пара Ми-24 отклонилась от маршрута.

Слева видна знаменитая Чарикарская «зелёнка». В ней могло быть очень много духов, поэтому и маршрут выбирался такой, чтобы обходить её стороной. Но Березкин решил пролететь над ней.

— 105й, мы с маршрута ушли, — сказал в эфир ведомый Павла Валерьевича.

— Здесь пройдём.

— Под нами «зелёнка», — громче сказал 106й.

— Нормально. Проведём заодно и разведку.

Батыров посмотрел на меня, и я ему показал рукой лететь прямо.

— Не уходи с маршрута. У нас груз, ведомый рядом. Мы отвечаем за них, — сказал я.

Жаль, что экипаж ведомого Берёзкина — заложник ситуации. Он и оставить не может его, и повлиять не получится на решения старшего их группы.

«Крокодилы» выполнили пару виражей над 'зелёнкой’и пристроились к нашей паре.

На подлёте к Анаве встали в вираж и начали запрашивать у Берёзкина готовность площадки, но он только буркнул что-то непонятное в эфир.

Местный кишлак находился прямо под самой горой. Над нами кружились Ми-24, наконец-то, осуществляя прикрытие.

К месту предполагаемой посадки уже едут машины под разгрузку вертолёта, оставляя за собой огромные клубы пыли.

— 207й, садись и выгружайся, — ответил ему Павел Валерьевич.

— 207Й, 106му, площадка готова. Можно садиться, — ответил нам ведомый Березкина.

— Понял, 106й, — ответил Батыров.

Батыров покачал головой и начал строить заход для посадки. Тяжёлой машине не так уж и просто выдерживать режим снижения. Вокруг сопки и скалы. Проходим несколько холмов и тут же нас бросает вниз. Димон успевает удержать вертолёт, чтобы он не рухнул на площадку на повышенной скорости.

Подняв клубы пыли, Димон грубо приземлил вертолёт. Следом заходит Чкалов и буквально плюхается на площадку. Пару раз его вертолёт даже оторвался от земли, словно прыгающий мячик.

Пока солдаты разгружали наш вертолёт, я подошёл к Чкалову. Тот тщательно осматривал стойки на предмет повреждения.

— Ударил так ударил об планету, — расстроено смотрел на вертолёт Леонид.

— Всё целое, но посадка была грубая, — сказал я, прикрываясь от порывов ветра, несущих пыль.

— Сань, как думаешь, Батыров не станет мозги делать, если мы над Махмудраки пролетим? — спросил Лёня.

— Зачем тебе это?

— Ну, посмотрим, что и как там. Разведку сделаем.

— Ерунду не говори. Берёзкина наслушался?

Чкалов задумался, но по его лицу было видно, что он настроен серьёзно. Только не полетим мы над Махмудраки. Лишний раз подставляться не нужно.

— Сань, ну ладно тебе! А вдруг кого-то там обнаружим. Доложим в штаб, нам разрешат отработать.

— Лёня, ты давай лучше выгрузку контролируй. По поводу пролёта над Махмудраки забудь. Не нужно создавать себе трудности, а потом героически их преодолевать.

Чкалов что-то проворчал и ушёл в сторону.

Как только закончили выгрузку, начали выполнять запуск. Перед этим на одну из сопок зашёл Берёзкин и завис в метре от поверхности. К нему подбежали несколько солдат и забрали свёртки. Наверное, «очень нужная» периодическая печать, без которой служба на посту будет неполноценной.

Через пару минут мы произвели взлёт. По спирали набрали высоту и заняли курс на Баграм. Леонид пристроился справа. Ми-24 впереди нас в 500х метрах.

Следуем за ними, но Берёзкин снова ведёт нас в Чарикарскую долину.

— 105й, ответь 207му. Мы уклоняемся от курса, — доложил Батыров.

— 207й, идём с этим курсом, — ответил Берёзкин.

— 105й, в этот район заходить нельзя. Отворачиваем на курс 150°, — настоятельно произнёс Батыров, но Берёзкин слушать ничего не хотел.

— Выполняй указание, 207й. Идём с этим курсом.

Я выдержал небольшую паузу, чтобы дать Димону самому решить этот вопрос. Но он молчал.

— Командир, отворачивай на курс 150°, — настойчиво повторил я, но Батыров ничего не делал.

Тем временем мы подошли к Чарикарской долине. Уже можно разглядеть участок дороги, ведущей в Кабул. Местность с большим количеством мелких деревьев и кустарников. И это весьма хорошее подспорье для духов. Начнут стрелять по нам, и мы даже не увидим откуда.

— 105й, 207му, я парой отворачиваю на курс 150°, — произнёс Батыров и начал менять курс.

Медленно пошли разворачиваться, а Берёзкин тем временем продолжал полёт в район «зелёнки». Предчувствие у меня не самое хорошее.

— 105й, пуск справа! — в эфир громко доложил Леонид.

Я сразу начал отстреливать ловушки, а Батыров маневрировать. Из района «зелёнки» потянулся белый шлейф выпущенной ракеты. Димон ушёл вниз. Резко спикировали и вынырнули у самой земли, подняв в воздух пыль и камни.

— Вижу цель. 106й, работаем! — скомандовал Берёзкин.

Ми-24 начали отрабатывать по позициям духов. Но кого они там разглядят…

Пока Ми-24 работали по земле, Батыров продолжал запрашивать Леонида, но тот молчал. Развернувшись, мы обнаружили, что к земле быстро снижается Ми-8. Из левого двигателя шёл чёрный дым, а сам вертолёт болтало из стороны в сторону.

— Пожар левого двигателя! — в эфире начала говорить «печально известная женщина».

— 210й, иду на вынужденную, — доложил Леонид.

Он всё ближе к земле. Батыров разгоняет вертолёт, чтобы быть в районе падения Ми-8 как можно быстрее. А это время Берёзкин повторяет свою любимую мантру.

— Шагом поддержи! Шагом поддержи!

— Да заткнись! Садится он! Не мешай! — громко ответил за Леонида Батыров. Прям с языка снял!

Горящий Ми-8 всё ближе к земле. Видно, что притормаживает. Поляна, на которую он садится не очень большая, но с виду ровная. Пламя из двигателя усиливается. Перед самой землёй вертолёт слегка накренился и коснулся поверхности.

Ми-8 Леонида завалился набок и поднял огромный столб песка и камней в воздух.

— Димон, давай снижаться, — сказал я и показал на свободный участок в 100 метрах от горящего вертолёта.

Мы уже приближались к земле, как из Ми-8 выскочили три человека. Каждый пытался сам себя потушить, перекатываясь в пыли. Вертолёт объят тёмно-красным пламенем, а вверх поднимается чёрный дым.

Только мы коснулись поверхности, как я и Карим выбежали из вертолёта, устремившись к нашим товарищам. Жар от горящего вертолёта был сильнее Афганского солнца. Гул, с каким шло горение, перебивал свист винтов за спиной.

Я подбежал к первому из них. Это оказался Чкалов. Он уже не горел, но выглядел очень плохо. Тело тряслось, зубы стучали.

Лицо у Чкалова сильно обгорело и покрылось волдырями. Комбинезон в районе плеча практически расплавился и прилип к телу.

— Сели, сели, сели, — трясся Лёня.