Агнес

Приложение к документу № 5 Электронная переписка Луиса Форета и Агнес Романи

Февраль 2020 года

Еще одна смерть? Сожалею, но вынуждена признать, что начинаю испытывать определенные трудности с перевариванием вашей истории.

Вот поэтому ее и нужно рассказать. Легкоусвояемые истории грош а ломан ого не стоят. Истории безликие, истории повседневные лишены всякого смысла, это и не истории вовсе. Будь я просто рядовым писателем, который день за днем сидит в своем кресле, — какой вообще смысл писать биографию? Как бы то ни было, я все равно знал, что ты так скажешь, Агнес, знал, что тебя одолеют сомнения, так что взял на себя смелость отправить посылку, чтобы помочь тебе проникнуться моей историей.

Посылку? Ко мне домой?

Разумеется, куда же еще.

А откуда у вас мой адрес?

Какая ж ты наивная, Агнес! Я богат, а за кругленькую сумму кто угодно готов поделиться со мной информацией.

И кто предоставил вам эту информацию?

Скажем так: я богат, но вместе с тем сдержан. Только благодаря этому мне и удается хранить в тайне настоящее имя уже восемь лет.

И то, что люди, которые могли бы его раскрыть, один за другим умирают, тоже пошло вам не во вред, а на пользу.

Не могу с тобой в этом не согласиться.

Так или иначе, но я прошу вас больше ничего мне не присылать, а то у меня такое чувство, что вы вторгаетесь в мою личную жизнь.

Тебе бы скорее следовало беспокоиться не по поводу почтовых отправлений, а по поводу личностей, проникающих в твою квартиру после рождественского ужина, о чем ты ни сном ни духом. Не забывай, что за посылку ты должна расписаться. Другими словами, ты сама приглашаешь курьера войти. Ну и ще тут вторжение? Давай-ка взглянем, который час? Ровно четыре пополудни. Вот-вот должны доставить.

Подождите. В дверь звонят.

А, великолепно!

Вы что, колдун?

Да нет, никакого колдовства, просто хорошая служба доставки.

Ко мне никогда не приходит один и тот же курьер… Так, и что вы мне прислали? Старые хлопчатобумажные трусы?

Обрати внимание на размер.

Вы хотите сказать, это трусы Ургуланилы? Те, которые служили перчатками при транспортировке ее тела? Вы не избавились от них!

В тот момент я был настолько не в себе, что совершенно об этом забыл. А потом решил сохранить их как фетиш.

А вы понимаете, что, если я отнесу эти трусы в полицию, выяснится, что вы замешаны в преступлении? Отдаете себе отчет в том, что даете мне в руки то, что позволит обвинить вас в убийстве?

Никакое это не убийство, это был несчастный случай. Ты что, не читала?

Это только ваши слова — и я должна им верить?

Давай-ка поглядим, детка, что заставляет тебя сомневаться? Ты веришь в мою историю с Ургула-нилой, за исключением несчастного случая? Если тебе так уж не хочется мне верить, можешь успокоить себя тем, что трусы эти я только что купил в магазине дамского белья больших размеров.

Вы, похоже, пытаетесь втянуть меня в какую-то шру.

Обратись в полицию, если хочешь. Сдается мне, я смогу написать целый роман отом, как ты в участке пытаешься убедить дежурного, что писатель-аноним прислал тебе по почте гигантские трусы, с помощью которых он тащил труп какой-то женщины во Франции семь лет назад. Может, тебе лучше сразу в Интерпол?

Можете смеяться сколько угодно, но как раз это я и собираюсь сделать.

Давай.

Идите черту.

В Сент-Эмильоне я прожил всего неделю, был там проездом. Сколько людей вспомнит, что видели меня тогда? Ургуланилу я до того вечера знать не знал, с ней меня вообще ничто не связывает. Я и вправду боялся в течение тех нескольких дней, пока добирался в Бордо. Читал газеты от корки до корки. Знал, что, если тело обнаружат быстро, у меня немедленно начнутся проблемы. Но потом я сел в самолет до Швейцарии и расслабился. Связался с литературным агентством, о котором говорила Девушка погоды и времени. Сказал, что я автор и один из бенефициаров контракта. Они сообщили мне название банка в Цюрихе. Душевное спокойствие снизошло на меня, как только я увидел сумму на счете.

Она была настолько большой?

Больше, чем я мог вообразить. За четыре месяца книгу успели перевести на шесть языков, и уже были подписаны договоры о переводе еще на пять. На испанском вышло уже восемь тиражей, на английском — десять. Кроме того, было принято весьма щедрое предложение на экранизацию. Я сообщил в агентство, что собираюсь продолжить писать, и там страшно обрадовались. Они практически потеряли всякую надежду меня отыскать. И остались без курицы, несущей золотые яйца, раньше, чем смогли ее зарезать. Но они, без сомнения, как никто другой разыграли карты с исчезновением: сделали ставку на загадочность автора, о котором ничего не знали даже в издательстве, а вовсе не на литературные достоинства произведения. Вспомни, это были рассказы, которые я сочинял для своей ослепшей подруги. Иных намерений у меня никогда и не было. Моя история не то чтобы неправдоподобная, она просто бредовая.

Теперь расскажите подробно, о чем вы договорились с Девушкой погоды и времени.

Она заставила меня подписать договор, в соответствии с которым я получал шестьдесят процентов прав на свой первый роман. И отнесла эту бумагу в некое агентство в Лос-Анджелесе. Я тогда его подписал с одной-единственной целью: чтоб она от меня отвязалась. Никогда не думал, что из этого хоть что-то получится, особенно после того, как она застрелилась. Но, как видишь, свою часть сделки она выполнила.

А почему вы говорите, что я это вижу?

А разве у тебя дома нет «Девушки начал»? С псевдонимом и иксом вместо фотокарточки?

Как у Томаса Пинчона.

Точно.

А тот издатель из Лос-Анджелеса, который тискал за грудь Девушку погоды и времени, он что, стал вашим испанским издателем?

Да нет же! Ну ладно, это я думаю, что нет. Тот издатель появился только для того, чтобы подарить Девушке погоды и времени идею публикации романа. Ведь «Девушку начал» она продала литературному агентству, а вовсе не тому человеку. В агентстве, уже после ее гибели, текст перевели на английский и выбрали для публикации издательство. Я никогда не пытался разобраться в этом вопросе, но если тот человек из Лос-Анджелеса мой издатель — это чересчур странное совпадение.

Слишком невероятное совпадение, говорите вы после всего, о чем тут уже нарассказывали…

Тот человек послужил лишь пружиной, запустившей историю Луиса Форета.

Еще одна пружина, выскочившая из ниоткуда.

Да, еще одна, Агнес, это свойственно самым разным историям: стоит оглянуться назад, и сразу же начинаешь находить связующие звенья и нити, в действительности никак не связанные и не имеющие смысла, всего лишь элементы случайности, не более того.

А как работает ваш швейцарский счет? Это очень интересный момент для биографии.

Я в такого рода вопросах не разбираюсь, здесь я — полный профан, она сама все устроила. Договорилась с агентством, что они откроют один банковский счет на двух бенефициаров. На наши настоящие имена. Но с условием, что эти имена будут известны только нам, агентству и директору банка в Цюрихе. А для разных плательщиков и издательств бенефициаром переводимых сумм является автор под псевдонимом.

Но это практически ничего не объясняет. Как издательства получают рукописи? Кто подписывает контракты?

Тот первый договор, который мы подписали с агентством, среди прочего включал в себя право подписания контрактов от нашего имени. Я в жизни не подписывал ни одного контракта ни с одним из издательств. Это всегда делается за меня. Откровенно говоря, я даже не знаю, ставят ли там за меня закорючку, максимально похожую на мою подпись, или рисуют икс вместо имени.

А это законно?

Деньги на мой цюрихский счет поступают регулярно. После того как агентство возьмет себе некий процент от моих доходов в качестве оплаты своих услуг. Процент существенный, но справедливый: свою работу они выполняют блестяще.

То есть агентство знает, кто вы на самом деле.

Существует строгое соглашение о неразглашении. Попробуй обратиться к ним с просьбой нарушить его на том основании, что пишешь мою биографию, — сама увидишь, что тебе скажут.

А вы под держиваете с ними контакт?

Да, через электронную почту и почтовую ячейку, которую мы используем для отправки черновиков, гранок, авторских экземпляров и т. д.

Давайте проясним: если все действия осуществляются через некую компанию из Лос-Анджелеса, у вас соглашение о конфиденциальности, а деньги вы получаете через швейцарский банк, можно сделать вывод, что вы уклоняетесь от уплаты налогов.

Если тебе приспичит сделать такой вывод, мешать я тебе не буду.

А преследования налоговиков вы не опасаетесь?

Деточка! Думаешь, они мной пренебрегают? Но если ты невидимка, ускользнуть от них — пара пустяков.

Министерство финансов тоже не знает, кто вы?

Ну да.

А издательства?

Издательства платят американской компании, а та переводит деньги в Швейцарию, так что, с их точки зрения, автор с равным успехом может быть как испанцем, так и американцем или же кувейтцем. Им без разницы. Пока издательство с маниакальной точностью платит налоги, что им может предъявить Минфин? Как их касается тот факт, что уже потом кто-то из их авторов налогов не заплатит? К тому же, как я уже сказал, они всегда могут заявить, что, насколько им известно, я — американец.

А американские налоги?

Для американцев я могу быть испанцем.

А Минфин разве не пытался связаться с американским литагентством?

Возможно. Скажи только, ты что, и вправду думаешь, что агентство такого уровня испугается звонка какого-то там испанского чинуши?

А как вы обосновываете свои миллионные доходы?

Во-первых, ты исходишь из того, что я живу в Испании, а это слишком рискованное предположение. Сама понимаешь, я могу жить где угодно. За пределами Испании я, естественно, вправе тратить сколько душа пожелает. На самом деле чем больше я в этих странах трачу, тем больше меня там любят.

Но если, по вашим словам, у вас такая прорва денег, то почему вы уклоняетесь от налогов, вам что, доставляет особое удовольствие быть несолидарным?

Агнес, как ты полагаешь, если я не плачу налоги, то не для того ли, чтобы меня никто не выследил, это тебе не приходит в голову? Если кто-то получит контроль над моими доходами, он запросто и скорее раньше, чем позже побежит рассказать обо всем газетам, и тогда моей анонимности конец.

Опять вы с этой пресловутой анонимностью. Тогда вот о чем хочу спросить: что вы чувствовали, когда впервые читали свою книгу? Когда увидели ее? Вы сразу ее прочли или на потом отложили?

Это было совершенно невероятное ощущение. Конечно, я ее прочел, два или три раза кряду. К моменту приземления в Цюрихе я знал ее почти наизусть. Я еще никогда не испытывал ничего подобного и не думаю, что когда-нибудь испытаю. Я не узнавал изменений, привнесенных Девушкой погоды и времени, да и, наверное, попросту их не замечал. Как и не мог различить, что написал я сам, а что добавила она. Это было похоже на сон. Как будто все написанное там мне приснилось. Не могу передать. Я много размышлял об этом, но единственная ассоциация, которая приходит на ум, это болтовня подростков, отчаянно мечтавших переспать с женщиной. Когда нам уже до чертиков надоедало мастурбировать, кто-нибудь выступал с предложением сесть себе на руку, подождать, пока она затечет, а потом, пока не началось покалывание, которое знаменует возвращение чувствительности, этой затекшей рукой помастурбировать. Не думаю, что оно того стоило, хотя многие мои приятели уверяли, будто попробовали, и все сошлись в том, что ощущение было такое, будто тебя трогает женщина. Можно подумать, им тогда удалось узнать, как это бывает. Глупость какая-то, но именно так я себя тогда и чувствовал. Так вот, у меня возникло ощущение, что рука, которой я писал тот текст, затекла под тяжестью моей собственной задницы, оставшись там на несколько месяцев.

Раз — и в дамки. Вы сделались знаменитым писателем.

Вот именно, раз — и в дамки. Возможно, тебе это покажется пустяком, но чтобы я стал писателем, потребовалось участие четырех женщин. Шахрияр, попросившей рассказывать истории; Азии, первой моей любовницы, подтолкнувшей меня отправиться в Лос-Анджелес и пуститься дальше по дороге неверности; Девушки погоды и времени, которая выстроила из моих заметок единый текст, придумала псевдоним, подписала контракт с агентством и направила рукопись издателю; наконец, Ургуланилы, так неожиданно познакомившей меня с первым моим романом. Четыре женщины, погибшие в течение очень короткого промежутка времени: от табели Азии в мае до смерти Ургуланилы в марте прошло чуть меньше девяти месяцев. Каковы были шансы, что четыре девушки двадцати с небольшим лет погибнут за неполных девять месяцев?

Что вы хотите этим сказать?

Возможно, что они умерли ровно для того, чтобы я стал Луисом Форетом.

По собственной вале?

Нет, не по собственной воле, сами они об этом даже не подозревали.

И что?

И ничего. Это просто случилось, и я думаю, что случилось потому, что не могло не случиться. Они сделали всю работу за меня.

Уже какое-то время я задаюсь вопросом: то ли вы бредите, то ли себя переоцениваете. На данный момент я вижу два варианта: ваша история или брехня, или невероятное нагромождение случайностей. В любом случае, знаете, почему вы, с моей точки зрения, объявили о своем уходе на покой? Потому что вы анахронизм, пережиток прошлого. Вы вот жаловались, что Кэти поглощала ваш талант, пока вы писали ту книжонку о разводе. А вы не думаете, что тоже поглотили этих женщин, чтобы получить возможность выставлять себя писателем? Вы поглотили не только их истории, но и их жизни. Но знаете что? Сейчас ваше время, время таких мужчин, как вы, кончается. Ну да, конечно, вы знаете, разумеется. Единственное, о чем я жалею, так это о том, что эти четыре несчастные девушки вашего падения уже не увидят. Но увижу я и отпраздную это событие за них, от их имени.

Если ты так обо мне думаешь, Агнес, то можешь поставить точку и постараться продать биографию в том виде, в каком она сейчас.

И в каком она виде?

Незаконченном.

Другими словами, есть что-то еще.

Да, есть что-то еще, всегда есть что-то еще. На этом все не закончилось. А лучше бы закончилось. Хорошо бы все свелось к тому, чтобы дрочить затекшей рукой.

А что еще случилось?

Я дрочил на вершине горы.