Агробление по-олбански

Глава 16 Старые газеты и вытоптанная земляничная поляна

На Орхидском озере решили не только искупаться сами, но и помыть жука. Шлялись по берегу, собирая старые газеты, чтобы натереть до блеска поверхность. Порошкански вместо газет собирал ракушки для своих жен, складывая за ворот рубахи. В какой-то момент ему показалось, что в животе разгорается буря. Он зашел по пояс в озеро и отпустил содержимое подбрюшья на свободу.

Сняли и вынесли на солнце сиденья. Резиновые коврики истерлись так, словно на них и день и ночь читали намаз, и больше походили на полупрозрачные крылья стрекозы.

Жук несся с бешеной скоростью по гладко выбритому прямому шоссе. Сквозь мутные, с напылением, как крылья стрекозы, стекла не было ничего видно, кроме то и дело тенью мелькавших столбов и гор.

В Черногорию к Эфлисону можно было ехать двумя путями: первый – это напрямую, через Албанию; второй – минуя разные горячие точки, через Приштину, столицу Косово. Первый вариант обошелся бы Петру и Ко чуть дешевле. Рассудив, друзъя захотели посмотреть страну черных дроздов и белых монастырей.

В Скопье решили не заезжать. Что там может быть интересного? Уже наполовину этот город принадлежит албанцам. Того и гляди оскопят. На картах «Великой Албании», периодически издаваемых то в Албании, то в Косове, Скопье обозначена как столица новой единой страны.

Другое дело македонское село Вевчани, которое чуть ли не первым заявило о своем выходе из состава Югославии. Теперь у села, прямо в киоске на обочине, можно купить шуточные паспорта с визой и обменять евро на вевчанские деньги.

Поставив шуточную визу, двинули вперед. Лучше дальше трястись и до ослепления пялиться в газету. Дорога по горам взлетала то вверх, то вниз. Соответственно и Петр, пробегая по серпантину строк, то нырял в подвал полосы, то поднимался вверх колонки.

За долгий путь Петр прочитал почти все. Но для себя отметил три заметки, написанные некими Аскаром Куртом и Надиром Буре.

Первая – о человеке-пауке. Есть во Франции такой кадр, который время от времени стремится подняться на самые здоровые небоскребы мира без всякой страховки с помощью присосок. Вот и сейчас полиция Лондона сняла человека-паука с 68-го этажа известного небоскреба и препроводила в полицейский участок. Теперь пауку грозит небольшой штраф. Однако что пауку штраф, если он, паук, забирается на небоскребы не бесплатно, а рекламируя гигиенические и моющие средства одной очень известной корпорации.

В конце заметки человек-паук рассказал о своих дальнейших планах: его мечтой теперь являются здания Всемирного торгового центра в Манхэттене.

– А если вам не удастся забраться на этот небоскреб? – спросил корреспондент.

– Заберусь на соседний, – улыбнулся человек-паук, – их же два.

Газета явно была не первой свежести.

Вторая заметка называлась: «Были ли первооткрывателями Америки действительно норманны?» Как следовало из заметки, некий канадский писатель Фарли Моуэт в недавно опубликованной работе «Дальнепроходцы» утверждал, что первооткрывателями Американского континента были албансы, проживавшая в Европе в X–XI веках народность. Во время экспедиции 1966 года в эти края Моуэт обнаружил на острове Памиок у Лабрадорского побережья руины древних каменных построек, совершенно непохожих на норманнские. Эта находка стала одним из основных фактов в гипотезе Моуэта. Как признался сам литератор, он не располагает какими-либо неопровержимыми археологическими доказательствами того, что сам называет версией, но считает, что некоторые хроники свидетельствуют о правомерности такой гипотезы. Так, в норманнской саге «Рыжий Эрик» летописец приводил рассказ двух подростков, взятых в плен норманнами, как предполагается, на побережье Лабрадора. Это были дорсеты, предки нынешних инуитов, проживавшие в североамериканской Арктике. Подростки поведали пришельцам, что слышали от старейшин о существовании «земли на другом конце света», населенной «людьми, которые носили белые одежды, громко кричали и несли перед собой какие-то шесты».

Петр опять напряг лоб, пытаясь припомнить, есть ли среди множества имен албанцев такое, как албансы. Уж больно те людишки в белых одеждах, да еще с шестами, напомнили Петру соплеменников. Но какой народ еще мог придумать использовать шесты против десантников врага? К тому же Петру уж очень хотелось, чтоб не какие-нибудь норманны или испанцы, а они, албанцы, открыли Америку, то есть перевернули ход всей истории.

Раньше нас называли иллирийцами, – размышлял Петр, – и мы населяли эти земли до прихода славян. В Средние века за албанцами закрепилось имя арберы, чуть ли не берберы, а саму Албанию называли Арберей, в честь одного из иллирийских племен. Сербы же величают албанцев шептарами, потому что мы шепчемся за их спинами, подумал Петр. Турки, а за ними и весь Восток – арнаутами.

Такая путаница, должно быть, идет оттого, что мы не как нормальные люди. Говоря «нет» – мы киваем головой. А соглашаясь, отрицательно вертим башкой. Да, умом нас не понять. – Петр горящими глазами окинул горы Эллады. Но те в ответ лишь породили несколько монстров в сознании Петра. А может, монстров рождали газетные статьи.

– Ну конечно же, албансы открыли Америку, – после самокритичного взгляда согласился Петр с канадским исследователем. – Кто же еще, как не мы, албанцы, потомки великого мореплавателя Энея. И Порошкански – лишнее подтверждение нашим плавательным способностям.

– Как дела? – прервал размышления Петра проснувшийся Горан.

– Вот думаю, интересная страна Македония, – отвечал Петр, – еще недавно это была республика Югославия, население и культура ближе к Болгарии, а название страны и народа греческое.

– Интересная-то интересная.

– И красивая, – добавил Петр.

– Да, красивая, – согласился Горан. – Но скоро здесь начнется.

– Что начнется? – проснулся Порошкански, он старался не пропускать самые интересные места.

– Скоро здесь начнется большая военная заварушка.

– Что, и здесь тоже? – удивился Порошкански.

– Да! Ну, мне пора. – Горан вылез у ворот старинного монастыря Святого Александра. – Я своего первого места паломничества достиг. Давайте прощаться. Не судите пилигрима, если что не так.

– Ну, ни пуха тебе, ни пера, – сжал руку Горана Порошкански.

– К черту! – Петр разрубил гордиев узел из рук прощающихся.

– Да, к черту его, – сказал Давид, вновь протягивая свою пятерню.

– Увидимся еще.

– Эй, подожди, а очки? Забыл? – высунул голову в окно Петр.

– Оставь себе! – крикнул Горан.

– А зачем они мне?!

Последнюю реплику Петра Горан услышал сквозь шум ветра и заскользивших по гравию шин.

Третью заметку Петр читал через волшебные очки Горана. Это был составленный газетой «Гардиан» рейтинг виновников мирового финансового кризиса. Первые места заняли известные американские политики. Они же «Большие мальчики».

Алан Гринспен – за невнимательное отношение к рынку ипотеки. Бывший президент Америки Билл Клинтон, по версии «Гардиан», за одобрение ряда законов, сделавших ипотеку более доступной для необеспеченных слоев населения. Кроме того, его политика постоянно подогревала конкурентную борьбу между банками, которые перехватывали друг у друга клиентов, ослабляя условия выдачи займов. Впоследствии добрая половина из них разорится из-за массовых неплатежей и неликвидности, а национальная банковская система окажется на грани краха.

Сам кризис, по мнению «Гардиан», возник из-за того, что в США (да и не только там) крупные кредиты активно выдавались заемщикам, не обладающим достаточной благонадежностью, с сомнительной способностью их уплаты.

Но такова природа глобализма. Количество игроков, имеющих доступ к телу Большой Женщины (она же – большой пирог), здесь ограничено и строго регламентировано. И не «Гардиану» их определять.

Петр с недоверием посмотрел на крутящего баранку и одновременно музыцирующего Порошкански. Ну, как ему можно было доверять кредит? Петр где-то слышал, что банки имеют право выдавать кредиты в сумме, обеспеченной одним ликвидом до шести, а кое-где и девяти раз. А Порошкански свою едва-едва обеспеченную телом жизнь дал в кредит аж уже четырем женам.

Чтобы не думать плохо о своем друге, Петр тут же углубился в чтение. Следом в списке виновных значился Джордж Буш-младший, который никак не остановил рост «пузыря», начавшийся при его предшественнике. Достались свои позиции и английским политикам Гордону Брауну и пуделю Тони Блэру. Также в числе виновников кризиса «Гардиан» назвала знаменитых финансистов-одиночек Джорджа Сороса и Уоррена Баффета.

Петр поднял глаза и увидел: вот они – Билл Клинтон, Джордж Буш и Гордон Браун, отлитые в бронзе, стоят вдоль дороги и приветствуют их кортеж. Кругом развеваются американские, английские и немецкие флаги.

«Ага, значит, мы уже въехали в Косово, – подумал Петр, – святыню для всех албанцев, ибо здесь, на Косовом поле, их предки дали смертельный бой туркам. И Клинтон блистал своим саксофоном аки клинком». А вокруг всё как обычно в восточных городках: белые медресе с арабскими вывесками и черные «мерседесы» без номеров. Пожилые албанцы в козьих жилетах и вязаных шапочках сидят у обочины – играют в нарды, дымят шашками и кальяном. В общем, курят.

На границе с Косово документов у них никто не проверял. Что называется, два государства – одна страна. То же самое, наверное, со стороны сербской Митровицы и Сербии. Сербы считают эту землю своей. А внутри государства никаких пограничных служб быть не должно. Только миротворцы стоят на мосту – на границе сербской и албанской частей одной страны и города Митровицы.

Снова мелькнул памятник Клинтону. На этот раз Бронзовый Билл стоял почему-то с задранным к небу пионерским горном, а возле его ног сидела какая-то женщина. Может, Хилари Клинтон, а может, Моника Белински или Беллуччи (с двумя л). В Косово свято верят: это чтобы уладить скандал с Белински, Клинтон начал операцию против Сербии.

Посмотрев на скульптурную композицию, Петр пришел к выводу, что все маленькие мальчики Америки стремятся стать Большими Боссами, чтобы там, на Капитолийском холме, в овальном кабинете, на столе, за которым решаются судьбы больших и малых мира сего, заняться свальным грехом, наговорить грубостей и скабрезностей, скрести зубами и скрестить на столешнице носки ботинок, наесться всласть мороженого с вишенками и земляники со сливками. Такова природа власти: в каждом мужчине больше от мальчика, чем в женщине от девочки.

Под «Земляничные поляны» «Битлз» подъезжали к Печю. Метохия – край, в котором теперь на каждую православную семью приходится не только по своей печи, своему святому, но и по целому монастырю. Большинство из них разрушено и огорожено колючей проволокой, словно они – презренные заключенные концлагеря, что охраняются силами Кейфор.

По преданию, монастырей в Косово как календарных дней – триста шестьдесят пять. Каждый новый божий день можно уходить в новый монастырь. А в високосный год здесь, высоко в горах, появляется небесный монастырь, который не разрушить, не сжечь и не восстановить на деньги Евросоюза!

Оторвать листик в календарике – это посетить один монастырь. Остановили машину на берегу реки Бистрицы под отрогами горного массива Проклетие. Где, как не здесь, на отшибе мира, в диких высокогорных местах, в пределах хвостанских, прятаться Большой Женщине?

– Если даже ее здесь нет, – сказал Петр, заходя в крепкие ворота, – когда мы ее поймаем, мы пострижем ее в монахини и заточим в один из сербских монастырей. Чтобы плоть свою усмиряла.

Тем более, как они выяснили вскоре, это еще и почетно. Ибо здесь, в Высоки Дечани, ступенями к небесам поднимались ярусы храма Вознесения Христова. И здесь был заточен, а после убиения и захоронен Святой Король Стефан. А чтобы неповадно было, Большую Женщину здесь будут охранять еще и албанцы. В музее монастыря они увидели фото дечанского воеводы, Билала Русты, для которого делом чести была охрана монастыря. Когда-то известные и уважаемые албанцы монастыри охраняли, а теперь разрушают.

– Непорядок! – грустно поморщился Петр.

Чтобы посмотреть на новых албанцев, они решили прокатиться по городу. У Соборной мечети в Пече полным-полно народу. Не все убирались внутрь здания. На улицах много девушек в хиджабах. В Албании Петр в таком количестве их не видел. Видимо, потому что в Албании не было трагедии зачисток и вырезанных деревень.

– Какой сегодня день? – спросил Петр.

– Пятница! – опомнился Порошкански.

Пришлось ставить машину на платную автопарковку и вставать на пятничный пост.

Народу пришло столько, что не всем хватило молитвенного коврика. Но тут же предприимчивые цыгане продавали газетки, чтобы подстелить их.

Петр подозрительно осмотрелся: не затесался ли среди торговцев газетками Порошкански. Ему же как-то надо было отдавать кредит.

Нет, Порошкански уже стоял перед очами своего бога. Муэдзин прокричал азан, Давид сделал первый поклон, и тут ему в глаза уперлась заметка о смерти матери Терезы и о том, что Ватикан собирается канонизировать женщину, которая сказала: «В мире много людей, которые умирают от голода, но еще больше тех, кто умирает от того, что им не хватает любви». «Мать Тереза, – начиналась заметка, – родилась в албанской семье в Скопье». Н у, уж раз мать Тереза албанка, подумал Давид, то Америку открыли первыми точно албанцы. То есть албансы, это и есть албанцы.

Заканчивалась заметка словами матери Терезы: «Ты второй после Иисуса, а я – мелкая греховная тварь».