Агробление по-олбански

Глава 27 Жаргон подонков

В августе жуткая жара привела к пожарищам и замеси из завесы. Дым такой, что фонаря не видно с двух метров. Медицинские марлевые повязки не помогали. Пепел, оседающий в носоглотке за день, равен пеплу, оседающему за год в легких заядлого курильщика. Спасали только строительные респираторы. Тем не менее полгорода надело марлевые повязки, как во время гриппа «испанки».

– Это водяной в лесах курит в самокрутках из кувшинок гашиш, – говорил Эрик; дым, кажется, вводил его в наркотический транс.

– Нет, это закоротило осветительные приборы в Луже, – клонил в сторону футбола Рауль.

Жара. За день плиты панельных домов раскалялись как в хамаме – хана нам. Ночью воздух на улице становился чуть прохладнее, и плиты начинали отдавать свое тепло.

Мы ходили по квартире Марины по пояс голые, обливая тела из лейки и пластиковых бутылок. Раньше двор был засажен деревьями, но ради точечной застройки деревья поспиливали, а на их месте воткнули железобетонную дуру в двадцать пять этажей. Сплошное остекление отражало лучи солнца, перенаправляя их на окна Марины. Ощущения как у жертвенных быков и агнцев в храме солнцепоклонников.

– Это и есть русская баня? – спрашивал Жан, обмахиваясь горшком с фикусом, как веником.

– Скорее финская сауна!

Сидели, обмотавшись мокрыми, потом влажными простынями – как благородные, потом важные патриции в римских термах.

– Раз уж я познал, что такое русская баня, научи меня ругаться матом, – попросил Жан. – Баня лучшее для этого место. Все наглядно.

– Зачем тебе?

– Потому что язык, на котором мы говорим, это не тот язык, на котором говорят все другие.

– Вот заведешь себе женщину, она тебя и научит ругать матом – в постели.

– Мне не нужна другая женщина, мне нужна Александра.

– Александра тебя уже точно мату не научит. Не попросит взять ее сзади в грубой форме.

– А кто научит?

– …

– И почему в России все ругаются матом? – спросил как-то Жан.

– Потому что гражданская война и жара!

Но больше всех от жары страдали не цветы, а дети. Их бы вывести куда подальше. Спасти неокрепшие легкие. Но цены на транспорт и гостиницы взлетели вверх. Мэр, прохлаждаясь на итальянском курорте, сделал заявление, что вся ситуация находится под его личным контролем.

Из квартиры попытались сделать мини-планету со своими циклонами и антициклонами. Занавешивали окна мокрыми простынями, словно дождевыми облаками. Ставили тазы и гигантские кастрюли с водой. Озеро «Чад», «Онтарио» и «Мичиган». Включали кондиционер. С белой вершины холодильника скалывали лед и кидали в тазик. Температура в квартире с сорока опускалась до тридцати семи на полчаса. Все равно что мокрому припарка. С заходом солнца облока на окнах, словно осенняя трава, меняли свой цвет на желтый и красный, что обещало продолжение жары.

Надо бы еще один вентилятор или кондиционер. Белый и большой, как льды Северного и Южного полюсов. Но по всем телефонам вентиляторных фирм нам сообщили, что заказы распланированы на ближайшие полгода. Если желаете, можно занять очередь. Готовь сани летом. Пошли пешкодрапом искать вентилятор по магазинам. Зашли в гипермаркет «Спрут», чтобы заодно накупить продуктов.

Вот он, рай эпохи потребления! Полки, как щупальца, брали за живое. «Домашняя колбаса», «Бастурма», «Суджук», «Тан», «Перемяч», «Пельмени по-сибирски». Все продукты ручного производства, но в промышленных масштабах. Закрыв глаза, представил консервный завод, цех домохозяек. И все вручную лепят пельмени. Вспомнил, как накануне моей свадьбы в доме собрались все тетки и начали под народные песни лепить и лепить, варить и тушить.

Сейчас уже дома никто не готовит настоящих пельменей и борща. А если ты пришел к девушке и она угостит тебя домашним пирогом с тыквенной начинкой или шпинатом, то это в тысячу раз слаще, чем если бы она угостила тебя своим слоеным, с целлюлитом, или пышно-сдобным телом.

Стали выбирать приправы к супу, как чревоугодники, сжирая глазами ароматные этикетки. Жан набрал несколько пакетиков с ладаном.

– Зачем тебе? – спросил я.

– Это будет наша черная метка врагам.

– Вы что! Это же несъедобно! – поняв, что перед ней иностранцы, поспешила подсказать продавщица в халатике.

– Да-да, очень вкусно посыпать куличи, – поднял большой палец Жан.

– Нет, так не делают – это для дыма, чтобы окуривать.

– Курить? – Рауль бросил в тележку еще несколько упаковок. Кроме ладана пока ничего не взяли, но уже предчувствовали маленькую бурю в магазине. – А есть еще какая-нибудь травка для курения?

Рыбы в аквариуме эротично открывали рты, целуя границы своего мира. Казалось, дым через воду проникает и им в жабры. Всех больше старалась дышать стерлядь, всех мужественнее держались карпы и форель.

– Почем черепаха? – спросил Жан у охранника в каске.

– Черепашка не продается. Она для красоты.

– А мы думали, для охраны. Иначе зачем ей бронежилет!

Стали торговаться, пока не выторговали. Пришлось накинуть охраннику за панцирь бронежилета. Затем перешли к полкам с домашними салатами. И опять – ура растущей экономике! Я представил сотни женщин, рубящих морковку и капусту к Восьмому марта в большом цеху.

Ценники уже наклеены на последние дары Бога: на любовь, дружбу, свободу выбора, на материнство, на общение, на наше здоровье и наш геном, даже на наши дух, разум и душу. Сама жизнь становится товаром. Ветер его в душу. Жизнь мужчин и женщин. Хотят развязать войны, выгнать всех с родной земли, заставить весь мир покупать еду, выращенную в другой климатической зоне. Срубить леса и нагнать рабов на банановые плантации. А на подходе уже посадки под биотопливо. Голод неизбежен.

– У вас есть Можуш?

– Это салат?

– А Вдживджик? – вспоминали экзотические названия национальных кухонь.

– Кто вы?

– Мы безработные! Уже безработные!

К кассе подходили по очереди. Сначала я с маленькой монеткой. Мол, это сколько?

– Этого хватит, чтобы расплатиться за жвачку.

Пришлось взять «Бубль-Гум». Затем Жан подкатил четыре тележки вина. Оплатив все, он начал раздаривать бутылки. Это был его своеобразный протест обществу потребления. Все продавщицы гипермаркета собрались посмотреть на нас, дурачков. Затем с тележками, забитыми бастурмой, орехами и фруктами (анансы и кокосы), подъехал Рауль. Сolada de vida.

Одну тележку так и оставили в магазине. Ну, не циники ли?

Возвращались домой поздно. День получился насыщенным. Насытились до стыда. Говорить больше не хотелось. Шли мимо баров, ресторанов, магазинов, фитнес-центров, огромных светящихся витрин. Во всех домах, даже в памятниках архитектуры, находящихся под охраной, окна первых этажей расширили до огромных витрин.

По пути домой встретили плохо одетого мужчину, бомжа, с пакетами мусора и пустых пластиковых бутылок. Обменяли, не глядя, один пакет с мусором на один пакет с едой.

Вернулись без вентилятора, надышавшись дыму и принеся с собой чуть-чуть ветра в руках и чуть-чуть можуша с вдживджиком в пакетах. К сожалению, дома нас ждало еще одно разочарование – Марина с морем слез в глазах.

– Какие еще проблемы, Марина? – Если долго смеяться, обязательно потом будешь плакать.

– Не смывается, – развела руки в стороны Марина, кивая головой в направлении туалета, – из унитаза не смывается.

Я зашел в кабинку, нажал на слив. Из канализации в мраморную чашу хлынули нечистоты и закружились, как вертящиеся дервиши. Жижа не уходила под землю, а вырывалась вулканом. Круговорот энергий был прерван. Мир рушился.

Позвонили в ЖЭК. Нам объяснили, что поставили заглушку за неоплату услуг ЖКХ. Спрут, или ихтиандр, закупили за семь тысяч зеленых, чтобы он искал в канализационных дебрях неоплаченное звено и набрасывался на него. Это все коллекторы постарались. Что долг за квартиру, за эту камеру Освенцима, превышает годовую норму. Мол, не заплачено за отопление, свет и воду.

– Ихтиандр, блин, – учил я друзей ругаться матом.

Свет тоже грозились отключить. А без света ни холодильник, ни вентилятор работать не будут.

– И что теперь? – кричал Жак в трубку. – Ходить на улицу? Ихтиандры!

– Это не наши проблемы, куда хотите, туда и ходите.

Заглушка остановила слив, но не смогла прикрыть рану Марины. Она плакала навзрыд. Ей позвонили из коллекторского агентства и попросили крепко подумать насчет долга. Дали сутки на размышление. Грозились, если она откажется погашать задолженность, похитить Каку и применять утюги с паяльниками.

– Вот сволочи, – заметался я по комнате.

Жан достал блокнот, чтобы записать первые уроки по ненормативной лексике.

– Как называется это агентство? – тоже достав блокнот, спросил Рауль.

– «Реакция».

– Да по фиг на них, – заметил Эрик, – забить косяк и наплевать на них.

– Разберемся, – сухо подытожил Жан.

Теперь мы дежурили не только у Каки, но и у телефона. В следующий раз, когда позвонили из агентства «Реакция», Жан предложил встретиться и обсудить проблему.

– Существует четыре типа поведения, – объяснял Жан. – Первый тип – «паникер».

Он постоянно перезанимает деньги, чтобы погасить долги, но не способен правильно расставить приоритеты и следовать графику погашения.

Второй тип – «плакальщик». Сначала он отрицает сам факт наличия долга, а затем начинает ныть, канючить, перекладывать вину на других и вымаливать отсрочку.

Третий тип – «рационалист». Признает долги, правильно планирует размеры и сроки платежей, легко и уверенно составляет схемы погашения долга и точно следует им.

Четвертый тип – «мошенник». Сознательно идет на обман и не собирается отдавать долги добровольно. Кидало, одним словом.

– Предлагаю поступать рационально. – Судя по классификации Жана, он был рационалистом, Рауль – мошенником, Эрик – плакальщиком, а я – тихим паникером. Истероидом. Вот такая бригада. А бригада – это сила.

Есть такие женщины, у которых внутри брюшной полости скрыта буря. Они знают, чувствуют собирающейся в животе кровью, что способны не только родить ребенка, но и убить мужчину. Убить одним словом или взглядом. Когда от него ушла жена, знакомый посоветовал ему с головой броситься в омут виртуальной любви. Он зарегистрировался на сайте знакомств и написал по-олбански первой попавшейся «Привед». Представился как «Ацкий макак», рассчитывая на течку доступных, на грани зоофилии, женщин. Затем написал еще несколько фраз. Они разговорились, распалились и почти разделись. Прелюдия прошла на ура. Нежные прикосновения словами. Виртуальный петтинг через городской смог и изысканный слог.

– Ты где сейчас находишься? – спросил он, мол, я так не могу. – На работе?

– Дома! Я дома работаю!

– А кем, если не секрет?

– Оказываю услуги интимного характера! – ответила она. – Я профессиональная любовница.

У него было такое впечатление, что ему плюнули в душу. Вот он, переход от индустриального общества к постиндустриальному. Интернет-паутина затаскивала в свои ряды все больше любителей виртуала. В любви все средства хороши, ей все возрасты покорны. Можно работать с профессиональными соотечественниками, не выходя из дома. Да здравствует искусственный интеллект и искусственная душа!

– Я хочу тебя увидеть и поговорить! – не сдавался он. – Прямо сейчас!

– Думаю, тебе не понравится, потому что я не стройная жгучая брюнетка, я толстая, старая блондинка! Я на любителя! – призналась она.

– Седая? – Его разочарованию не было предела во всей Вселенной.

– Крашеная, – пыталась она успокоить его как могла. Его – эгоиста и глупца.

Агентство «Реакция» мы нашли, используя их же методы сбора информации вплоть до социальных сетей. «Конечно, в работе помогают связи на старом месте. Почти все бывшие коллеги и сотрудники за небольшие деньги или по доброте душевной готовы были поделиться какой-то информацией, – говорит один из коллекторов. – По возможности мы пользовались доступными на рынке базами налоговиков и сотовых компаний».

Эрик быстро смог проникнуть в электронную систему агентства.

Однажды утром мы записались на прием – к директору. Записались по очереди, с интервалом в полчаса. Но вошли в кабинет, несмотря на протест секретаря, все сразу.

– Это что такое?! – возмутился директор.

– А это что такое? – показал Жан фото человека после пыток.

– Ну, нет, – стал разводить руками директор, – такого мы допустить не могли.

Утюги и паяльники – полезный для обывателя стереотип. Как я говорю на семинарах, мы не используем утюги и паяльники, но используем мифы об утюгах и паяльниках.

Подобно Джорджу Бушу, директора-реакционера якобы тошнит от пыток, но в то же время если они помогают выбить ценную информацию о том, где деньги…

– А у нас доказательство есть, – заметил Жан, – мы про вас все знаем!

Рауль достал ноутбук и стал зачитывать список клиентов, сумму банковской уступки за должников и другую закрытую информацию.

Я вдохнул ладан и протянул пакетик начальнику коллектора.

– Это еще зачем? – удивился он.

– Нюхайте! Это приятнее дыма!

– Может, договоримся? – предложил Директор Начальникович.

– Мы вообще-то не из российской милиции, а из Интерпола! Так что отстаньте от гражданина Франции Марины Викторовны.

После посещения коллекторского агентства мы почувствовали себя всемогущими и отправились на центральную улицу. Четыре здоровых работающих мужика, что, не в состоянии оплатить долг за квартиру?

– Ну, давай, Эрик, покажи, на что ты способен!

– А что мне сделать?

– Давай подними такую бурю, чтобы всю гниль смыло с этой улицы. Чтобы весь дым ушел восвояси.

– И удушье от самой атмосферы закончилось вмиг!

Эрик стал ходить, размахивая руками и призывая высшую силу. В конце концов обнял телеграфный столб и потряс его.

Как ни странно, подействовало. Откуда ни возьмись набежала огромная туча. Мы замерли в ожидании, но так ни одна капля на землю и не упала.

– Все. Больше ничего не могу сделать, – признался Эрик. – Я выжат как лимон.

– Как? А для чего мы тебя вытаскивали из психушки, Англичанин?

– Здесь такие маги, что я не в состоянии ничего поделать. Силы несопоставимы.

– Хреновый из тебя волшебник! – заметил Жан.

– Учиться и учиться! – резюмировал Рауль.